В сентябре 2011 Арт-объединение CoolConnections запустило в России проект «Metropolitan Opera: Live in HD» – прямые трансляции спектаклей из нью-йоркской Метрополитен Оперы. Идея «театр в кинотеатре» отлично прижилась у нас, и за прошлый сезон CoolConnections «подключил» Москву, Петербург и ряд российских городов к другим театральным проектам – «National Theatre Live», «Большой балет в кино», «Вечер в Нидерландском театре танца (NDT)». Новинка этого сезона – «Globe On Screen», серия показов спектаклей лондонского театра «Глобус». Они проходят в рамках фестиваля, приуроченного к празднованию в 2014 году 450-летия со дня рождения Шекспира.
На один день в Москву приезжал художественный руководитель «Глобуса» Доминик Дромгул. В интервью «Театралу» режиссер рассказал, как он, специалист по новой драме, в 2006 году неожиданно для самого себя возглавил так называемый аутентичный театр и сейчас счастлив представлять шекспировские спектакли в кино-формате, о своей постановке «Генриха V», гастролях в Россию, а также о том, что в январе 2014 «Глобус» открывает Новую сцену – еще один исторический театр со свечным освещением.
- Когда в 1997 году открылся реконструированный шекспировский «Глобус», вы сами работали в театре совершенно другого типа, где ставили пьесы современных авторов (театр «Буш» в лондонском Шепердс Буш – Е.Б.). А в 2006 вдруг стали худруком «Глобуса». Или не вдруг? Как все это произошло?
- Длинная история. Она связана с Шекспиром и его колоссальным влиянием на нас, людей театра. Один сумасшедший американский актер и бизнесмен (Сэм Уэнамейкер – Е.Б.) еще в 1949 году, приехав в Лондон, задался вопросом, а где, собственно, находился шекспировский театр? Он носился со своей идеей, пытался заинтересовать коллег, чиновников. Но с ним никто не хотел тогда разговаривать, сам вопрос о театре прошлого казался абсурдным. Только что война кончилась, Англия «зализывала» раны, какая там археология! Однако этот человек был очень упорный, он не сдался, в буквальном смысле слова «пробил головой стены». Главный аргумент американца в пользу исследований заключался в том, что театр «Глобус» был общегражданским театром, который посещало немыслимо огромное количество людей – до трех тысяч зрителей одновременно. Ему хотелось выяснить, в чем секрет такой посещаемости театра – может, в его устройстве? Реализация плана реконструкции заняла 47 лет. Автор идеи не дожил двух лет до открытия театра, но все равно можно сказать, что этот новый-старый театр стал воплощением его «американской мечты».
Когда театр открылся, споры не прекращались. Высказывались и правые и левые, скептиков было больше, чем фанатов. Я сам, честно признаюсь, был среди тех, кто посмеивался. Колонны внутри театра не на том месте стояли, многие детали интерьера были фальшивкой… При этом было ощущение подлинности, исторической честности – деревянное здание, целиком из дуба, ни одного соединительного гвоздя, соломенная крыша. Само устройство театра генерировало необыкновенную энергию. Важный фактор, что люди собираются вместе, стоят бок о бок, ожидают начала представления, слушают текст, вытягивают шеи, чтобы все видеть. Подобный интерес и сплоченность зрителей можно наблюдать разве что на рок-концерте. Поневоле начинаешь верить такому театру.
- Но ваша задача как режиссера «Глобуса» стала качественно иной. Как вы смогли так перестроиться?
- Я рассказывал, что был скептически настроен. Идея реконструкции «Глобуса» мне совершенно не нравилась. И вот однажды я выбрался на спектакль «Мера за меру». Честно говоря, смысл этой пьесы мне был не ясен до конца, как и смысл многих других шекспировских текстов, хотя я и занимался творчеством Шекспира всю сознательную жизнь – со школьной скамьи. Понятно, что мы идем в театр, чтобы стать умнее, чем мы есть на самом деле. Это происходит, потому что твой интеллект перемножается на коллективный разум. Вместе вы можете понять то, что не поняли, читая текст в одиночестве. В тот вечер, когда я смотрел «Меру за мерой», текст потек как вода – стал прозрачным, хотя «вязнуть» в шекспировском тексте – это тоже нормально, тоже удовольствие. Но я вдруг понял, что чувствую пульс этой пьесы. Я смеялся, плакал, недоумевал. Меня осенило, что ребята из «Глобуса» делают то же самое, что делаю я в «Буше». Они ставят драмы Шекспира как новые пьесы, то есть так, будто их не играли 400 лет. Обычно мы видим, как маститые режиссеры интерпретируют Шекспира, показывая свое знание традиции постановок – немножко отсюда, немножко оттуда. А в «Глобусе» я увидел сплошного Шекспира. И захотел тут работать.
- Откуда возьмутся другие режиссеры, готовые работать в таком театре, где их имя по определению всегда будет «подмято» Шекспиром?
- Прямиком из театра «Ройял-Корт» – кузницы современной британской драматургии. Успешные, ультрамодные режиссеры, которые никогда не ставили Шекспира. В «Глобусе» они начнут с чистого листа, но с полным ощущением, что доросли до Шекспира. Они получат очень свободных актеров, у которых нет в распоряжении всех тех современных вспомогательных средств выражения себя – только их физика. В театре отсутствует искусственное освещение, микрофоны, подзвучка, поэтому здесь огромную роль играет работа в команде – с дизайнером, композитором, художником по костюмам. Публика стоит вплотную к сцене – все видит, все слышит, все переживает. Наши режиссеры должны учитывать, что публика – это тоже часть спектакля. В начале «Генриха V» есть сцена, где хор обращается к зрителям с просьбой включить воображение, так как актеры не смогут разыграть перед ними настоящую битву. В авангардном театре разве не так? Я считаю, что у «Глобуса» те же задачи, что у авангардного театра.
- Актеров приходится искать, или, наоборот, выстраивается очередь из желающих работать в «Глобусе»?
- Проблем с актерами не бывает. К нам идут выпускники всех театральных вузов страны.
- Что их так привлекает?
- Наверное то, что «Глобус» – это «физический» театр. Все что ты делаешь на сцене, ты делаешь с помощью одного инструмента – своего тела. Театр так устроен, что актер делит свет, проникающий на сцену и в импровизированный зрительный зал естественным образом, с публикой. И обращается он одновременно к коллегам-актерам и публике, половину реплики туда, половину туда. Это архаичный способ организации театра – так было и в Древней Греции, и в Лондоне в начале XVII века. Многие хотят пережить подобный опыт.
Кстати, у нас скоро стартует новый проект. Рядом со старым «Глобусом» возведен «Sam Wanamaker Playhouse» – крохотный театрик на 300 мест. Его построили, используя историческую документацию о первых театрах внутри помещения. Освещение в нем целиком свечное, остановка – камерная.
- На Новой сцене будете также играть Шекспира?
- Пока нет. Сезон начнется в январе 2014, мы посвятили его современникам Шекспира. Первые две пьесы – это «Герцогиня Мальфи» Джона Уэбстера, которую буду ставить я сам, и «Рыцарь пламенеющего пестика» Фрэнсиса Бомонта. Затем одна пьеса, которую будут играть молодые артисты «Глобуса». Дальше подключатся люди из Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» – запланированы постановки нескольких барочных опер. Откроет цикл «Орминдо» Кавалли.
- Это был совместный проект с «Ковент-Гарден»?
- Не совсем так. Мы начали строить, они услышали и очень заинтересовались. Это действительно потрясающее помещение для музыки.
- Трансляции оттуда будут вестись?
- Наверное. Во всяком случае, интерес к проекту очень большой, а зрителей вмещается мало. Пока, правда, не понятно, как все будет происходить в свечном освещении.
- Я слышала, что в юбилейный 2014 год театр «Глобус» посетит Россию. Это правда?
- Да. Мы привезем «Гамлета» в следующем октябре – в рамках нашего гигантского мирового турне с этим спектаклем.
- Возвращаясь от интересных прожектов театра к вашему «Генриху V», который москвичи уже дважды могли посмотреть и увидят еще, расскажите, что за танец исполняют в финале спектакля все актеры? Было ощущение смеси ренессансного бала и современного танцпола.
- Это джига – один из важных, дошедших до нас пережитков шекспировского театра. Джига как метла сметала спектакль со сцены. Такое напоминание зрителю, что происходящее на сцене – это иллюзия. Особенно джига действенна, когда на сцене происходили какие-то страшные вещи, вроде убийств.
- Всем артистам в «Глобусе» приходится играть на разных музыкальных инструментах. Во всяком случае, ваш «Генрих V» – очень музыкальный спектакль. Артисты специально учатся?
- Можно так сказать. Они не обязаны быть профессиональными музыкантами, даже хорошо, если они никогда не занимались музицированием раньше, и делают это в спектакле грубо, кустарно. Зато они все приобщаются к музыке, которая была неотъемлемой частью шекспировского представления.
- Когда в 1997 году открылся реконструированный шекспировский «Глобус», вы сами работали в театре совершенно другого типа, где ставили пьесы современных авторов (театр «Буш» в лондонском Шепердс Буш – Е.Б.). А в 2006 вдруг стали худруком «Глобуса». Или не вдруг? Как все это произошло?
- Длинная история. Она связана с Шекспиром и его колоссальным влиянием на нас, людей театра. Один сумасшедший американский актер и бизнесмен (Сэм Уэнамейкер – Е.Б.) еще в 1949 году, приехав в Лондон, задался вопросом, а где, собственно, находился шекспировский театр? Он носился со своей идеей, пытался заинтересовать коллег, чиновников. Но с ним никто не хотел тогда разговаривать, сам вопрос о театре прошлого казался абсурдным. Только что война кончилась, Англия «зализывала» раны, какая там археология! Однако этот человек был очень упорный, он не сдался, в буквальном смысле слова «пробил головой стены». Главный аргумент американца в пользу исследований заключался в том, что театр «Глобус» был общегражданским театром, который посещало немыслимо огромное количество людей – до трех тысяч зрителей одновременно. Ему хотелось выяснить, в чем секрет такой посещаемости театра – может, в его устройстве? Реализация плана реконструкции заняла 47 лет. Автор идеи не дожил двух лет до открытия театра, но все равно можно сказать, что этот новый-старый театр стал воплощением его «американской мечты».
Когда театр открылся, споры не прекращались. Высказывались и правые и левые, скептиков было больше, чем фанатов. Я сам, честно признаюсь, был среди тех, кто посмеивался. Колонны внутри театра не на том месте стояли, многие детали интерьера были фальшивкой… При этом было ощущение подлинности, исторической честности – деревянное здание, целиком из дуба, ни одного соединительного гвоздя, соломенная крыша. Само устройство театра генерировало необыкновенную энергию. Важный фактор, что люди собираются вместе, стоят бок о бок, ожидают начала представления, слушают текст, вытягивают шеи, чтобы все видеть. Подобный интерес и сплоченность зрителей можно наблюдать разве что на рок-концерте. Поневоле начинаешь верить такому театру.
- Но ваша задача как режиссера «Глобуса» стала качественно иной. Как вы смогли так перестроиться?
- Я рассказывал, что был скептически настроен. Идея реконструкции «Глобуса» мне совершенно не нравилась. И вот однажды я выбрался на спектакль «Мера за меру». Честно говоря, смысл этой пьесы мне был не ясен до конца, как и смысл многих других шекспировских текстов, хотя я и занимался творчеством Шекспира всю сознательную жизнь – со школьной скамьи. Понятно, что мы идем в театр, чтобы стать умнее, чем мы есть на самом деле. Это происходит, потому что твой интеллект перемножается на коллективный разум. Вместе вы можете понять то, что не поняли, читая текст в одиночестве. В тот вечер, когда я смотрел «Меру за мерой», текст потек как вода – стал прозрачным, хотя «вязнуть» в шекспировском тексте – это тоже нормально, тоже удовольствие. Но я вдруг понял, что чувствую пульс этой пьесы. Я смеялся, плакал, недоумевал. Меня осенило, что ребята из «Глобуса» делают то же самое, что делаю я в «Буше». Они ставят драмы Шекспира как новые пьесы, то есть так, будто их не играли 400 лет. Обычно мы видим, как маститые режиссеры интерпретируют Шекспира, показывая свое знание традиции постановок – немножко отсюда, немножко оттуда. А в «Глобусе» я увидел сплошного Шекспира. И захотел тут работать.
- Откуда возьмутся другие режиссеры, готовые работать в таком театре, где их имя по определению всегда будет «подмято» Шекспиром?
- Прямиком из театра «Ройял-Корт» – кузницы современной британской драматургии. Успешные, ультрамодные режиссеры, которые никогда не ставили Шекспира. В «Глобусе» они начнут с чистого листа, но с полным ощущением, что доросли до Шекспира. Они получат очень свободных актеров, у которых нет в распоряжении всех тех современных вспомогательных средств выражения себя – только их физика. В театре отсутствует искусственное освещение, микрофоны, подзвучка, поэтому здесь огромную роль играет работа в команде – с дизайнером, композитором, художником по костюмам. Публика стоит вплотную к сцене – все видит, все слышит, все переживает. Наши режиссеры должны учитывать, что публика – это тоже часть спектакля. В начале «Генриха V» есть сцена, где хор обращается к зрителям с просьбой включить воображение, так как актеры не смогут разыграть перед ними настоящую битву. В авангардном театре разве не так? Я считаю, что у «Глобуса» те же задачи, что у авангардного театра.
- Актеров приходится искать, или, наоборот, выстраивается очередь из желающих работать в «Глобусе»?
- Проблем с актерами не бывает. К нам идут выпускники всех театральных вузов страны.
- Что их так привлекает?
- Наверное то, что «Глобус» – это «физический» театр. Все что ты делаешь на сцене, ты делаешь с помощью одного инструмента – своего тела. Театр так устроен, что актер делит свет, проникающий на сцену и в импровизированный зрительный зал естественным образом, с публикой. И обращается он одновременно к коллегам-актерам и публике, половину реплики туда, половину туда. Это архаичный способ организации театра – так было и в Древней Греции, и в Лондоне в начале XVII века. Многие хотят пережить подобный опыт.
Кстати, у нас скоро стартует новый проект. Рядом со старым «Глобусом» возведен «Sam Wanamaker Playhouse» – крохотный театрик на 300 мест. Его построили, используя историческую документацию о первых театрах внутри помещения. Освещение в нем целиком свечное, остановка – камерная.
- На Новой сцене будете также играть Шекспира?
- Пока нет. Сезон начнется в январе 2014, мы посвятили его современникам Шекспира. Первые две пьесы – это «Герцогиня Мальфи» Джона Уэбстера, которую буду ставить я сам, и «Рыцарь пламенеющего пестика» Фрэнсиса Бомонта. Затем одна пьеса, которую будут играть молодые артисты «Глобуса». Дальше подключатся люди из Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» – запланированы постановки нескольких барочных опер. Откроет цикл «Орминдо» Кавалли.
- Это был совместный проект с «Ковент-Гарден»?
- Не совсем так. Мы начали строить, они услышали и очень заинтересовались. Это действительно потрясающее помещение для музыки.
- Трансляции оттуда будут вестись?
- Наверное. Во всяком случае, интерес к проекту очень большой, а зрителей вмещается мало. Пока, правда, не понятно, как все будет происходить в свечном освещении.
- Я слышала, что в юбилейный 2014 год театр «Глобус» посетит Россию. Это правда?
- Да. Мы привезем «Гамлета» в следующем октябре – в рамках нашего гигантского мирового турне с этим спектаклем.
- Возвращаясь от интересных прожектов театра к вашему «Генриху V», который москвичи уже дважды могли посмотреть и увидят еще, расскажите, что за танец исполняют в финале спектакля все актеры? Было ощущение смеси ренессансного бала и современного танцпола.
- Это джига – один из важных, дошедших до нас пережитков шекспировского театра. Джига как метла сметала спектакль со сцены. Такое напоминание зрителю, что происходящее на сцене – это иллюзия. Особенно джига действенна, когда на сцене происходили какие-то страшные вещи, вроде убийств.
- Всем артистам в «Глобусе» приходится играть на разных музыкальных инструментах. Во всяком случае, ваш «Генрих V» – очень музыкальный спектакль. Артисты специально учатся?
- Можно так сказать. Они не обязаны быть профессиональными музыкантами, даже хорошо, если они никогда не занимались музицированием раньше, и делают это в спектакле грубо, кустарно. Зато они все приобщаются к музыке, которая была неотъемлемой частью шекспировского представления.
