В конце уходящего года актриса Алиса Гребенщикова примерила на себя роль продюсера и режиссера, она поставила музыкально-поэтический спектакль «Капель», спектакль, который возвращает зрителей в атмосферу 1960-х годов, к поэзии Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной, Риммы Казаковой, к песням в исполнении Клавдии Шульженко, Майи Кристалинской и Анны Герман. Накануне новогодних праздников Алиса Гребенщикова рассказала корреспонденту «Театрала» о новом этапе творчества, о любви к поэзии и о взаимоотношениях в семье.
– Алиса, каким стал для вас уходящий год? Что он принес – радости или огорчения?
– 2014 год стал для меня этапным. Впервые я вышла за границы своей исполнительской деятельности всерьез, поставила спектакль «Капель», и, конечно, я не могу относиться к ушедшему году иначе, кроме как радостно. Он подарил мне меня новую, и этим год запомнится, наверное, на всю жизнь.
– А что вы ждете от 2015 года?
– Я никогда ничего не жду – ни от людей, ни от судьбы, я человек планирования. В 2015 году мой сын Алексей пойдет в школу, и это важное для меня событие.
– Хорошо, давайте вернемся в 2014-й, точнее, к главному для вас событию года. Почему вы назвали спектакль «Капель»?
– Для своей первой постановки я искала что-то несовременное, необычное. Вот у вас какие рождаются ассоциации со словом «капель»?
– Для меня капель – это что-то нежное, чистое. Это прозрачная музыка, которая рождается в глубине души.
– Именно этого мне и хотелось добиться! У нас спектакль именно такой – нежный, прозрачный и неразрывно связанный с поэзией. «Капель» – моя первая режиссерская постановка. Вообще, мне боязно называть себя режиссером и продюсером, но я действительно выполняю эти две функции. Сама придумала спектакль, собрала литературно-музыкальную композицию, выстроила ее. Я взялась за этот жанр, потому что очень люблю стихи, и мне жалко, что люди в суете ежедневной жизни редко обращаются к поэтическим произведениям. Но, проиграв «Капель» какое-то время, я увидела, насколько интересными оказываются поэтические строчки людям всех возрастов – и детям, и юным девушкам, и взрослым дамам. Для меня это стало открытием. И дело не в сюжете, а в наших переживаниях. В том, что, когда мы сталкиваемся в камерном пространстве с чистотой чувств и эмоций, мы не можем оставаться равнодушными. Когда все происходит здесь и сейчас и люди не стесняются рассказывать – честно и открыто – о том, что происходит у них в душе. У нас нет четвертой стены. Мы вместе со зрителями создаем ту атмосферу, которая в итоге сохраняется на протяжении всего спектакля. Общаемся с людьми, глядя им в глаза, и говорим с ними о том, что нас волнует, и о том, почему нас это волнует.
– А что волнует сегодня Алису Гребенщикову?
– Меня всю жизнь волнует только одна тема – это любовь и взаимоотношения с мужчинами. Зная себя, я уверена, что и в 60 лет я точно так же буду обсуждать с подругами эту тему. И в «Капели» она проходит красной нитью. Вместе со мной играют прекрасные девочки, которых я очень люблю. Алина Ненашева – композитор. В спектакле она исполняет партию на фортепиано, но она не аккомпаниатор, а полноценный участник действия. Юля Волкова – драматическая актриса с музыкальным образованием и удивительным тембром голоса. И все мы на своем месте: Алина – это музыка, Юля – пение, цветы. А моя зона, поскольку я читаю стихи, – это книги.
– Надеюсь, вы не книжный червь?
– Ну, не совсем. Почему-то бытует мнение, что девушки, которые много читают, эмоционально закрыты. На самом деле это не совсем так. Именно оттого, что они много читают, все они натуры чувствительные и чувственно восприимчивы. Они острее других воспринимают столкновение с реальностью. Мне это важно, потому что это и про меня. Я тоже всегда очень любила книги, и я чувствительный и ранимый человек. Очень болезненно реагирую на несправедливость, столкновение с грубостью. Но люди, с которыми я работаю, убеждены, что я спокойный человек. Потому что я сдержанна во всех проявлениях. Научилась не зависеть от внешних факторов и в самой себе находить гармонию и успокоение.
– Насколько я знаю, вы довольно рано стали самостоятельным человеком.
– Да, так получилось. Потому что мне проще сделать что-то самой, чем на кого-то надеяться, зависеть от других людей, чьего-то настроения, обстоятельств. С детства я любила организовывать, придумывать, управлять людьми, выстраивать какие-то маленькие миры, композиции. И когда поступала в театральный институт на актерский факультет, мои родственники удивлялись, почему я пошла в актрисы, а не в режиссуру. Но мне тогда не хватило смелости. Теперь час пробил, и все как-то само собой сложилось.
– Опытные режиссеры утверждают, что в их профессию нельзя прийти в 20 лет. Человек должен состояться как личность, пережить сильные эмоции.
– Я не совсем согласна с этим. Бывают отдельные люди, которые и в 20 лет могут стать талантливыми режиссерами. Но лично мне нужно было пройти какой-то путь и очень много всего увидеть для того, чтобы понять, в каком направлении я бы хотела работать и с каким материалом. То есть мне нужно было все проверить опытным путем. Мой интерес к людям и моя любознательность сопровождают меня на протяжении всей жизни и очень мне помогают.
– Видимо, именно эти ваши качества привели вас и к участию в «Ледниковом периоде»? Вы быстро освоились на льду и отчаянно бросались в рискованные поддержки. Неужели не было страшно?
– Нет, не страшно. В жизни я человек не азартный, а вот на работе появляется кураж. Помню, когда работала с Михаилом Ширвиндтом в программе «Хочу знать», меня отправили на горнолыжные курорты в Испанию снимать сюжеты. Я не умела кататься на горных лыжах, но это было необходимо для передачи. Со мной полдня позанимался инструктор, а дальше надо было забыть про то, что я не умею кататься, и что-то делать. Пока снимали, я умудрялась как-то ездить, а когда материал отсняли и я увидела, на какой высоте нахожусь, то заявила, что никогда не спущусь с этой горы. На что мне ответили: «Алиса, посмотри на эту вершину. Ты оттуда только что съехала».
– То есть работали по системе Станиславского – представили себя в предлагаемых автором обстоятельствах?
– Так обычно и происходит. В кино я могу делать такие вещи, которые мне никогда не придет в голову сделать в быту: надо будет в кадре прыгнуть с парашютом – прыгну. Помню, как-то на телевидении мы снимали сюжет про экстремальный мотокросс, где спортсмены выполняли различные трюки на мотоциклах. И наш российский байкер, чемпион мира, предложил мне сесть сзади него и вместе с ним выполнить сложные элементы. Я согласилась. Мы все сняли, я отговорила свои синхроны, но когда посмотрела отснятые материалы, то схватилась за сердце. А на вопрос коллег, почему не визжала, ответила: «Мне же по кадру не надо было этого делать». Вот такая самодисциплина и в жизни, и в работе. Конечно, в основе лежит спортивная подготовка и хорошая координация, поэтому мое сознание отключается и начинает работать сама природа тела, психосоматика. Для того чтобы поддерживать себя в хорошей форме, я регулярно плаваю, занимаюсь классическими танцами. В спектакле «Короткий метр» Веры Полозковой, например, выхожу на пуантах, а это требует очень хорошей подготовки.
– Вы часто читаете со сцены стихи Веры Полозковой. Можно ли утверждать, что ее поэзия на сегодняшний день для вас самая любимая?
– Просто я давно с ее стихами работаю и делаю это с большим удовольствием. И Вера для меня не какой-то там абстрактный поэт, а человек, который занимает большую часть моей жизни. Меня с ней многое связывает. Вера мой товарищ, мой друг. И я очень рада, что живу с ней в одно время, и на моих глазах происходят какие-то события, пишутся стихотворения. И мне так приятно от этого... Помню, в свое время на меня произвело очень большое впечатление то, как пишет песни Борис Гребенщиков.
– И как это происходило?
– Довольно просто. В студии собрались люди, сидели за столом, о чем-то беседовали, и Борис Гребенщиков тоже поддерживал общий разговор. А потом буквально на минуту отвлекся и что-то записал, а после того, как беседа закончилась, спел куплет новой песни. Для меня в этом было что-то удивительное. Поэтому и спустя много времени я помню комнату, в которой все происходило, тех людей и только что сочиненный куплет новой песни. Так же сейчас я смотрю на молодых поэтов – как же у них все складывается? Какой интересный мир у них в голове!
– Вы сами упомянули отца, хотя я знаю, эту тему вы не любите обсуждать.
– Мы с ним всегда очень хорошо общались. Но просто есть вещи, о которых я не люблю рассказывать. Есть то, что должно остаться частью моей жизни. Это взаимоотношения с мужчинами, отношения с родителями... Я вот никогда не провожу фотосессии у себя дома, а если фотографируюсь с сыном, то делаю это очень дозированно. Хотя готова про него всегда рассказывать, потому что это часть моей жизни. Кстати, Алеша знаком с творчеством своего дедушки. Не знаю, понимает ли он содержание песен, но уже то, что он их слушает, мне кажется правильным и важным.
– При вашей занятости хватает времени на общение с сыном?
– Я стараюсь так выстраивать свою жизнь, чтобы не обделять Алексея вниманием. Он хороший компаньон, и мы с удовольствием путешествуем с ним. Этим летом ездили в Карелию испытывать в ладожских шхерах резиновую лодку, которую мне подарили на день рождения. Нам интересно вдвоем, у меня с ним прекрасные отношения. Мы вместе ходим в книжный магазин, покупаем Алеше книги, потом вместе читаем их, обсуждаем. Я помогаю сыну осваивать сольфеджио – он занимается музыкой по классу фортепиано. А еще любим смотреть детские спектакли в театрах Москвы и Петербурга. И на мои спектакли сын тоже ходит. Моноспектакль «Ежик и Медвежонок», который идет в театре «Практика», смотрел четыре раза. А в «Капели» Алеша помогает расставлять по сцене реквизит, слушает звук в зале. Ему нравится помогать мне. А вот тяги к лицедейству нет. Нет потока энергии, который надо выпускать... Вообще, я веселая мама, и еще игривая – люблю придумывать всякие игры. Но при этом и очень строгая, поэтому в нашей семье нет такого понятия, как детские капризы.
– А приходилось ли вам как актрисе трудиться в Новый год? Играть спектакли или работать на детских утренниках?
– Играть сказки в каникулы приходилось, наверное, всем театральным актерам, и я не исключение. Еще во время обучения в институте во время новогодних праздников я выходила на сцену Театра музыкальной комедии в Санкт-Петербурге в роли пчелы Матушки Медоуз. Это был спектакль «Хитрый братец Кролик и добрый братец Лис». А уже переехав в Москву и поступив во МХАТ имени Горького, я два сезона играла девочку Митиль в знаменитой «Синей птице» Метерлинка – и в выходные, и в праздники, 31 декабря и 1 января.
– 2014 год стал для меня этапным. Впервые я вышла за границы своей исполнительской деятельности всерьез, поставила спектакль «Капель», и, конечно, я не могу относиться к ушедшему году иначе, кроме как радостно. Он подарил мне меня новую, и этим год запомнится, наверное, на всю жизнь.
– А что вы ждете от 2015 года?
– Я никогда ничего не жду – ни от людей, ни от судьбы, я человек планирования. В 2015 году мой сын Алексей пойдет в школу, и это важное для меня событие.
– Хорошо, давайте вернемся в 2014-й, точнее, к главному для вас событию года. Почему вы назвали спектакль «Капель»?
– Для своей первой постановки я искала что-то несовременное, необычное. Вот у вас какие рождаются ассоциации со словом «капель»?
– Для меня капель – это что-то нежное, чистое. Это прозрачная музыка, которая рождается в глубине души.
– Именно этого мне и хотелось добиться! У нас спектакль именно такой – нежный, прозрачный и неразрывно связанный с поэзией. «Капель» – моя первая режиссерская постановка. Вообще, мне боязно называть себя режиссером и продюсером, но я действительно выполняю эти две функции. Сама придумала спектакль, собрала литературно-музыкальную композицию, выстроила ее. Я взялась за этот жанр, потому что очень люблю стихи, и мне жалко, что люди в суете ежедневной жизни редко обращаются к поэтическим произведениям. Но, проиграв «Капель» какое-то время, я увидела, насколько интересными оказываются поэтические строчки людям всех возрастов – и детям, и юным девушкам, и взрослым дамам. Для меня это стало открытием. И дело не в сюжете, а в наших переживаниях. В том, что, когда мы сталкиваемся в камерном пространстве с чистотой чувств и эмоций, мы не можем оставаться равнодушными. Когда все происходит здесь и сейчас и люди не стесняются рассказывать – честно и открыто – о том, что происходит у них в душе. У нас нет четвертой стены. Мы вместе со зрителями создаем ту атмосферу, которая в итоге сохраняется на протяжении всего спектакля. Общаемся с людьми, глядя им в глаза, и говорим с ними о том, что нас волнует, и о том, почему нас это волнует.
– А что волнует сегодня Алису Гребенщикову?
– Меня всю жизнь волнует только одна тема – это любовь и взаимоотношения с мужчинами. Зная себя, я уверена, что и в 60 лет я точно так же буду обсуждать с подругами эту тему. И в «Капели» она проходит красной нитью. Вместе со мной играют прекрасные девочки, которых я очень люблю. Алина Ненашева – композитор. В спектакле она исполняет партию на фортепиано, но она не аккомпаниатор, а полноценный участник действия. Юля Волкова – драматическая актриса с музыкальным образованием и удивительным тембром голоса. И все мы на своем месте: Алина – это музыка, Юля – пение, цветы. А моя зона, поскольку я читаю стихи, – это книги.
– Надеюсь, вы не книжный червь?
– Ну, не совсем. Почему-то бытует мнение, что девушки, которые много читают, эмоционально закрыты. На самом деле это не совсем так. Именно оттого, что они много читают, все они натуры чувствительные и чувственно восприимчивы. Они острее других воспринимают столкновение с реальностью. Мне это важно, потому что это и про меня. Я тоже всегда очень любила книги, и я чувствительный и ранимый человек. Очень болезненно реагирую на несправедливость, столкновение с грубостью. Но люди, с которыми я работаю, убеждены, что я спокойный человек. Потому что я сдержанна во всех проявлениях. Научилась не зависеть от внешних факторов и в самой себе находить гармонию и успокоение.
– Насколько я знаю, вы довольно рано стали самостоятельным человеком.
– Да, так получилось. Потому что мне проще сделать что-то самой, чем на кого-то надеяться, зависеть от других людей, чьего-то настроения, обстоятельств. С детства я любила организовывать, придумывать, управлять людьми, выстраивать какие-то маленькие миры, композиции. И когда поступала в театральный институт на актерский факультет, мои родственники удивлялись, почему я пошла в актрисы, а не в режиссуру. Но мне тогда не хватило смелости. Теперь час пробил, и все как-то само собой сложилось.
– Опытные режиссеры утверждают, что в их профессию нельзя прийти в 20 лет. Человек должен состояться как личность, пережить сильные эмоции.
– Я не совсем согласна с этим. Бывают отдельные люди, которые и в 20 лет могут стать талантливыми режиссерами. Но лично мне нужно было пройти какой-то путь и очень много всего увидеть для того, чтобы понять, в каком направлении я бы хотела работать и с каким материалом. То есть мне нужно было все проверить опытным путем. Мой интерес к людям и моя любознательность сопровождают меня на протяжении всей жизни и очень мне помогают.
– Видимо, именно эти ваши качества привели вас и к участию в «Ледниковом периоде»? Вы быстро освоились на льду и отчаянно бросались в рискованные поддержки. Неужели не было страшно?
– Нет, не страшно. В жизни я человек не азартный, а вот на работе появляется кураж. Помню, когда работала с Михаилом Ширвиндтом в программе «Хочу знать», меня отправили на горнолыжные курорты в Испанию снимать сюжеты. Я не умела кататься на горных лыжах, но это было необходимо для передачи. Со мной полдня позанимался инструктор, а дальше надо было забыть про то, что я не умею кататься, и что-то делать. Пока снимали, я умудрялась как-то ездить, а когда материал отсняли и я увидела, на какой высоте нахожусь, то заявила, что никогда не спущусь с этой горы. На что мне ответили: «Алиса, посмотри на эту вершину. Ты оттуда только что съехала».
– То есть работали по системе Станиславского – представили себя в предлагаемых автором обстоятельствах?
– Так обычно и происходит. В кино я могу делать такие вещи, которые мне никогда не придет в голову сделать в быту: надо будет в кадре прыгнуть с парашютом – прыгну. Помню, как-то на телевидении мы снимали сюжет про экстремальный мотокросс, где спортсмены выполняли различные трюки на мотоциклах. И наш российский байкер, чемпион мира, предложил мне сесть сзади него и вместе с ним выполнить сложные элементы. Я согласилась. Мы все сняли, я отговорила свои синхроны, но когда посмотрела отснятые материалы, то схватилась за сердце. А на вопрос коллег, почему не визжала, ответила: «Мне же по кадру не надо было этого делать». Вот такая самодисциплина и в жизни, и в работе. Конечно, в основе лежит спортивная подготовка и хорошая координация, поэтому мое сознание отключается и начинает работать сама природа тела, психосоматика. Для того чтобы поддерживать себя в хорошей форме, я регулярно плаваю, занимаюсь классическими танцами. В спектакле «Короткий метр» Веры Полозковой, например, выхожу на пуантах, а это требует очень хорошей подготовки.
– Вы часто читаете со сцены стихи Веры Полозковой. Можно ли утверждать, что ее поэзия на сегодняшний день для вас самая любимая?
– Просто я давно с ее стихами работаю и делаю это с большим удовольствием. И Вера для меня не какой-то там абстрактный поэт, а человек, который занимает большую часть моей жизни. Меня с ней многое связывает. Вера мой товарищ, мой друг. И я очень рада, что живу с ней в одно время, и на моих глазах происходят какие-то события, пишутся стихотворения. И мне так приятно от этого... Помню, в свое время на меня произвело очень большое впечатление то, как пишет песни Борис Гребенщиков.
– И как это происходило?
– Довольно просто. В студии собрались люди, сидели за столом, о чем-то беседовали, и Борис Гребенщиков тоже поддерживал общий разговор. А потом буквально на минуту отвлекся и что-то записал, а после того, как беседа закончилась, спел куплет новой песни. Для меня в этом было что-то удивительное. Поэтому и спустя много времени я помню комнату, в которой все происходило, тех людей и только что сочиненный куплет новой песни. Так же сейчас я смотрю на молодых поэтов – как же у них все складывается? Какой интересный мир у них в голове!
– Вы сами упомянули отца, хотя я знаю, эту тему вы не любите обсуждать.
– Мы с ним всегда очень хорошо общались. Но просто есть вещи, о которых я не люблю рассказывать. Есть то, что должно остаться частью моей жизни. Это взаимоотношения с мужчинами, отношения с родителями... Я вот никогда не провожу фотосессии у себя дома, а если фотографируюсь с сыном, то делаю это очень дозированно. Хотя готова про него всегда рассказывать, потому что это часть моей жизни. Кстати, Алеша знаком с творчеством своего дедушки. Не знаю, понимает ли он содержание песен, но уже то, что он их слушает, мне кажется правильным и важным.
– При вашей занятости хватает времени на общение с сыном?
– Я стараюсь так выстраивать свою жизнь, чтобы не обделять Алексея вниманием. Он хороший компаньон, и мы с удовольствием путешествуем с ним. Этим летом ездили в Карелию испытывать в ладожских шхерах резиновую лодку, которую мне подарили на день рождения. Нам интересно вдвоем, у меня с ним прекрасные отношения. Мы вместе ходим в книжный магазин, покупаем Алеше книги, потом вместе читаем их, обсуждаем. Я помогаю сыну осваивать сольфеджио – он занимается музыкой по классу фортепиано. А еще любим смотреть детские спектакли в театрах Москвы и Петербурга. И на мои спектакли сын тоже ходит. Моноспектакль «Ежик и Медвежонок», который идет в театре «Практика», смотрел четыре раза. А в «Капели» Алеша помогает расставлять по сцене реквизит, слушает звук в зале. Ему нравится помогать мне. А вот тяги к лицедейству нет. Нет потока энергии, который надо выпускать... Вообще, я веселая мама, и еще игривая – люблю придумывать всякие игры. Но при этом и очень строгая, поэтому в нашей семье нет такого понятия, как детские капризы.
– А приходилось ли вам как актрисе трудиться в Новый год? Играть спектакли или работать на детских утренниках?
– Играть сказки в каникулы приходилось, наверное, всем театральным актерам, и я не исключение. Еще во время обучения в институте во время новогодних праздников я выходила на сцену Театра музыкальной комедии в Санкт-Петербурге в роли пчелы Матушки Медоуз. Это был спектакль «Хитрый братец Кролик и добрый братец Лис». А уже переехав в Москву и поступив во МХАТ имени Горького, я два сезона играла девочку Митиль в знаменитой «Синей птице» Метерлинка – и в выходные, и в праздники, 31 декабря и 1 января.
