В МТЮЗе состоялась премьера давно не шедшей пьесы Эдварда Олби «Кто боится Вирджинии Вулф?» В предпремьерном интервью Кама Гинкас сказал, что пьеса Олби нравилась ему со студенческих лет; в 80-е он хотел поставить эту пьесу во МХАТе. В спектакле заняты двое мастеров старшего поколения МТЮЗа – Ольга Демидова и Игорь Гордин и новички в труппе – Мария Луговая и Илья Шляга.
Действие пьесы «Кто боится Вирджинии Вулф» Кама Гинкас разворачивает в фойе театра, и театральные лестницы стали главной частью декораций. Кроме них по периметру расставлены диван, кресла, барная стойка, несколько стульев на колесиках. Проходя мимо зрителей, Марта – Ольга Демидова задевает их подолом тяжелого золотого платья. Но от этого ощущение нереальности происходящего отнюдь не исчезает.
В черно-белом фильме Майка Николса «Кто боится Виржинии Вулф?» пряные садомазохисткие игры супружеской пары Марты – Элизабет Тейлор и Джорджа – Ричарда Бертона разворачивались на фоне ночного университетского городка. И было абсолютно понятно, что все изгибы и нюансы прихотливых их взаимоотношений взращены и обусловлены сонной одурью благополучной академической жизни в богатой и безмятежной стране. Студенткой, пожив немного в гостях в Оксфорде у друга-аспиранта, – я чуть лучше узнала из его рассказов это размеренное существование, с обязательными преподавательскими обедами, узкой клановой замкнутостью, ничем не нарушаемой регламентированностью, порождающей либо тихих алкоголиков, либо бодрых любителей гольфа. В России что-то подобное этой профессорской среде начало возникать в конце ХIX – начале ХХ века (см. воспоминания профессорского внука Александра Блока или профессорского сына Андрея Белого). Тогда психопатологические игры, утонченные интеллектом и всей нервной атмосферой Серебряного века, были в большом ходу. Вся послереволюционная история ХХ века прицельно и беспощадно разрушала академическую безмятежность наших интеллектуальных сообществ, занятых борьбой за выживание, а отнюдь не праздными играми в бисер. Возможно, только неподвижное болото позднего застоя как-то стимулировало погружение в домашние игры и уход в жизнь-фантазию. И недаром на самом его излете возникла блестящая постановка Валерия Фокина «Кто боится Вирджинии Вулф?» в «Современнике» с Галиной Волчек, Игорем Квашой, Мариной Нееловой…
Наше время за окном точно меньше всего дает возможность задернуть шторы и погрузиться в психопатологические причуды подсознания. «Кто боится Вирджинии Вулф?» – пьеса, даже не перпендикулярная нашей с вами реальности, она просто воспринимается как повествование из жизни марсиан.
Привыкнув, что любая постановка Гинкаса непременно включает тебя в ток мирового напряжения, – постоянная публика МТЮЗа испытывает определенный психологический ступор, но вот «простой» случайный зритель искренне радуется и остроумию текста Олби и смешным актерским импровизациям-отсебятинам. «Кто боится Вирджинии Вулф?» – редкий для Гинкаса опыт, когда рецепт «расслабьтесь и получайте удовольствие» работает на все сто.
В своем интервью Кама Гинкас объяснял, что пьеса «настолько хороша, роли настолько замечательно прописаны, что не хочется никаких театральных изысков, сложных мизансцен, громкой музыки и прочих театральных фокусов». Отказавшись от постановочных изысков, режиссер погрузился в выстраивание тончайшей паутины отношений, объединяющих между собой хозяев дома и их ночных гостей.
Актеры МТЮЗа играют с точным чувством баланса жанра трагифарса. Каждая ситуация, реплика могут взорваться смехом (в этом спектакле на удивление много непосредственно-смешного) или драмой. Яркая эксцентричность Марты оттеняет тонкую иронию Джорджа – Игоря Гордина. А податливое простодушие Ника – Ильи Шляги контрастирует со сложной девочкой Хани – Марией Луговых. Сотрудничество молодой актрисы и режиссера началось на сцене Александринского театра ролью Гедды Габлер. И вот в Хани Мария Луговая сыграла еще один вариант юной девушки, которой ночами снятся кошмары и которая превращает в кошмар собственную жизнь.
Хани в постановке МТЮЗа – совсем подросток в коротком детском платьице, с ангельской непосредственностью реакций. Но этот маленький ангелочек уже изломан, искорежен какой-то неведомой нам жизнью, измучен – страхами, абортами, алкоголем, таблетками. То, что для Ника, Марты и Джорджа, всего лишь бодрящая, хотя и жестокая игра, для Хани – часть ее болезненного мира. И, пожалуй, она единственная, за кого в финале становится страшно и кого становится жалко. В конце концов за игры взрослых всегда платят дети, причем не выдуманные дети, а самые что ни на есть доподлинные и реальные.
В черно-белом фильме Майка Николса «Кто боится Виржинии Вулф?» пряные садомазохисткие игры супружеской пары Марты – Элизабет Тейлор и Джорджа – Ричарда Бертона разворачивались на фоне ночного университетского городка. И было абсолютно понятно, что все изгибы и нюансы прихотливых их взаимоотношений взращены и обусловлены сонной одурью благополучной академической жизни в богатой и безмятежной стране. Студенткой, пожив немного в гостях в Оксфорде у друга-аспиранта, – я чуть лучше узнала из его рассказов это размеренное существование, с обязательными преподавательскими обедами, узкой клановой замкнутостью, ничем не нарушаемой регламентированностью, порождающей либо тихих алкоголиков, либо бодрых любителей гольфа. В России что-то подобное этой профессорской среде начало возникать в конце ХIX – начале ХХ века (см. воспоминания профессорского внука Александра Блока или профессорского сына Андрея Белого). Тогда психопатологические игры, утонченные интеллектом и всей нервной атмосферой Серебряного века, были в большом ходу. Вся послереволюционная история ХХ века прицельно и беспощадно разрушала академическую безмятежность наших интеллектуальных сообществ, занятых борьбой за выживание, а отнюдь не праздными играми в бисер. Возможно, только неподвижное болото позднего застоя как-то стимулировало погружение в домашние игры и уход в жизнь-фантазию. И недаром на самом его излете возникла блестящая постановка Валерия Фокина «Кто боится Вирджинии Вулф?» в «Современнике» с Галиной Волчек, Игорем Квашой, Мариной Нееловой…
Наше время за окном точно меньше всего дает возможность задернуть шторы и погрузиться в психопатологические причуды подсознания. «Кто боится Вирджинии Вулф?» – пьеса, даже не перпендикулярная нашей с вами реальности, она просто воспринимается как повествование из жизни марсиан.
Привыкнув, что любая постановка Гинкаса непременно включает тебя в ток мирового напряжения, – постоянная публика МТЮЗа испытывает определенный психологический ступор, но вот «простой» случайный зритель искренне радуется и остроумию текста Олби и смешным актерским импровизациям-отсебятинам. «Кто боится Вирджинии Вулф?» – редкий для Гинкаса опыт, когда рецепт «расслабьтесь и получайте удовольствие» работает на все сто.
В своем интервью Кама Гинкас объяснял, что пьеса «настолько хороша, роли настолько замечательно прописаны, что не хочется никаких театральных изысков, сложных мизансцен, громкой музыки и прочих театральных фокусов». Отказавшись от постановочных изысков, режиссер погрузился в выстраивание тончайшей паутины отношений, объединяющих между собой хозяев дома и их ночных гостей.
Актеры МТЮЗа играют с точным чувством баланса жанра трагифарса. Каждая ситуация, реплика могут взорваться смехом (в этом спектакле на удивление много непосредственно-смешного) или драмой. Яркая эксцентричность Марты оттеняет тонкую иронию Джорджа – Игоря Гордина. А податливое простодушие Ника – Ильи Шляги контрастирует со сложной девочкой Хани – Марией Луговых. Сотрудничество молодой актрисы и режиссера началось на сцене Александринского театра ролью Гедды Габлер. И вот в Хани Мария Луговая сыграла еще один вариант юной девушки, которой ночами снятся кошмары и которая превращает в кошмар собственную жизнь.
Хани в постановке МТЮЗа – совсем подросток в коротком детском платьице, с ангельской непосредственностью реакций. Но этот маленький ангелочек уже изломан, искорежен какой-то неведомой нам жизнью, измучен – страхами, абортами, алкоголем, таблетками. То, что для Ника, Марты и Джорджа, всего лишь бодрящая, хотя и жестокая игра, для Хани – часть ее болезненного мира. И, пожалуй, она единственная, за кого в финале становится страшно и кого становится жалко. В конце концов за игры взрослых всегда платят дети, причем не выдуманные дети, а самые что ни на есть доподлинные и реальные.
