Очень часто в похвалу тому или иному мастеру мы говорим: он совсем не меняется! Валерий Фокин восхищает и радует своим умением становиться другим в соответствии с предложенными обстоятельствами.
Фокин эпохи «Современника» и Фокин – эпохи театра Ермоловой. Фокин – создатель радикального Центра им. Мейерхольда и Фокин – худрук Александринки с его внушающей уважение идеей «неоакадемизма». Кажется, встретятся друг с другом эти разные Фокины – они даже не сразу нащупали бы общие темы для разговора.
Когда летом 2003 года стало известно, что Александринский театр возглавит Валерий Фокин, большинство недоумевало: на кой черт ему эта галера? Руководитель созданного и выстроенного им Центра имени Мейерхольда, режиссер-экспериментатор, увлекшийся возможностями малых сцен… Зачем ему огромный театр с разбухшей труппой и невнятным репертуаром? Сторонники назначения напоминали об опыте Мейерхольда: когда он был приглашен главным режиссером императорского театра, то за его плечами были годы экспериментов в провинции, скандал с Театром Комиссаржевской, репутация экстремиста и декадента. Но именно мейерхольдовское десятилетие стало высшей точкой в истории Александринки. Биограф Мейерхольда Константин Рудницкий напишет о режиссере-новаторе, попавшем в самую цитадель ненавистного академического театра: «Мейерхольд себя обманывать не хотел: знал, что с первого взгляда влюбился в блистающий золотом и сверкающий огнями зал».
Валерий Фокин начал с того, что решил вернуть Александринскому театру, потускневшему за годы заброшенности, первоначальный облик. Тот, каким его создал Росси. Образцовый ремонт-реконструкция, проведенный им в Александринке, пока аналогов в отечественной истории не имеет. Валерий Фокин обновил труппу, набрав молодых актеров из Питера и Москвы. Среди пришедших Юлия Марченко, сыгравшая Аню в «Вишневом саде» Някрошюса и ставшая молодой примой Александринки. Но наиболее значительно был прочищен репертуар.
Сейчас даже в академических театрах уверяют, что вкус публики требует развлекательных пьес. И в результате пополняют репертуар такими перлами, рядом с которыми любая антрепризная бурая свинья чувствует себя белой лилией. А Валерий Фокин строит репертуар Александринки исключительно из классических текстов. И что поразительно – похоже, публику это только радует. Гоголь, Достоевский, Толстой, Чехов, Брехт – таков круг авторов. Андрей Могучий, Юрий Бутусов, Кристиан Люпа – круг приглашенных режиссеров, где опять же нет случайных имен.
Наконец, самое главное – собственные работы. «Ревизор» Гоголя, «Двойник» Достоевского, «Живой труп» Толстого, «Женитьба» Гоголя. Авторский почерк обрел какую новую свободу и уверенную стать зрелого мастерства. Валерий Фокин строит свой театр как художественную целостность, объединенную внятной и сильной мыслью, одушевленную волей.
И чудо возрождения театра, который долгие десятилетия прозябал где-то на периферии, – одно из самых обнадеживающих явлений нашей театральной жизни, в которой, языком Пушкина выражаясь, «старым бредит новизна». А идея императорского театра оказывается новой и своевременной.
«Мне кажется, что репертуарный театр сегодня находится в очень серьезном кризисе, отсюда и страх. Многие театры просто в растерянности. У них нет идеи. С этого же все начинается. Сначала должна быть некая художественная идея. Нужно понимать, про что театр, зачем он сегодня. Дальше надо понимать – для кого. Публика не может быть «вообще»
Фокин эпохи «Современника» и Фокин – эпохи театра Ермоловой. Фокин – создатель радикального Центра им. Мейерхольда и Фокин – худрук Александринки с его внушающей уважение идеей «неоакадемизма». Кажется, встретятся друг с другом эти разные Фокины – они даже не сразу нащупали бы общие темы для разговора.
Когда летом 2003 года стало известно, что Александринский театр возглавит Валерий Фокин, большинство недоумевало: на кой черт ему эта галера? Руководитель созданного и выстроенного им Центра имени Мейерхольда, режиссер-экспериментатор, увлекшийся возможностями малых сцен… Зачем ему огромный театр с разбухшей труппой и невнятным репертуаром? Сторонники назначения напоминали об опыте Мейерхольда: когда он был приглашен главным режиссером императорского театра, то за его плечами были годы экспериментов в провинции, скандал с Театром Комиссаржевской, репутация экстремиста и декадента. Но именно мейерхольдовское десятилетие стало высшей точкой в истории Александринки. Биограф Мейерхольда Константин Рудницкий напишет о режиссере-новаторе, попавшем в самую цитадель ненавистного академического театра: «Мейерхольд себя обманывать не хотел: знал, что с первого взгляда влюбился в блистающий золотом и сверкающий огнями зал».
Валерий Фокин начал с того, что решил вернуть Александринскому театру, потускневшему за годы заброшенности, первоначальный облик. Тот, каким его создал Росси. Образцовый ремонт-реконструкция, проведенный им в Александринке, пока аналогов в отечественной истории не имеет. Валерий Фокин обновил труппу, набрав молодых актеров из Питера и Москвы. Среди пришедших Юлия Марченко, сыгравшая Аню в «Вишневом саде» Някрошюса и ставшая молодой примой Александринки. Но наиболее значительно был прочищен репертуар.
Сейчас даже в академических театрах уверяют, что вкус публики требует развлекательных пьес. И в результате пополняют репертуар такими перлами, рядом с которыми любая антрепризная бурая свинья чувствует себя белой лилией. А Валерий Фокин строит репертуар Александринки исключительно из классических текстов. И что поразительно – похоже, публику это только радует. Гоголь, Достоевский, Толстой, Чехов, Брехт – таков круг авторов. Андрей Могучий, Юрий Бутусов, Кристиан Люпа – круг приглашенных режиссеров, где опять же нет случайных имен.
Наконец, самое главное – собственные работы. «Ревизор» Гоголя, «Двойник» Достоевского, «Живой труп» Толстого, «Женитьба» Гоголя. Авторский почерк обрел какую новую свободу и уверенную стать зрелого мастерства. Валерий Фокин строит свой театр как художественную целостность, объединенную внятной и сильной мыслью, одушевленную волей.
И чудо возрождения театра, который долгие десятилетия прозябал где-то на периферии, – одно из самых обнадеживающих явлений нашей театральной жизни, в которой, языком Пушкина выражаясь, «старым бредит новизна». А идея императорского театра оказывается новой и своевременной.
«Мне кажется, что репертуарный театр сегодня находится в очень серьезном кризисе, отсюда и страх. Многие театры просто в растерянности. У них нет идеи. С этого же все начинается. Сначала должна быть некая художественная идея. Нужно понимать, про что театр, зачем он сегодня. Дальше надо понимать – для кого. Публика не может быть «вообще»
