«Объяснить, как рождался наш «Евгений Онегин», невозможно, – сказал Сергей Маковецкий на встрече с венгерскими зрителями. – Если бы это было так просто, то вокруг ставились бы сплошь гениальные спектакли. А этого, увы, не происходит».
«Евгений Онегин» Вахтанговского театра принял участие в Международном театральном фестивале имени Имре Мадача (MITEM), который завершился 30 апреля в Национальном театре Венгрии. Художественный руководитель форума, режиссер Аттила Виднянский говорит, что четыре года назад он создавал фестиваль с одной единственной целью – познакомить венгров с лучшими постановками других стран, «представить многообразие мирового театра».
За 19 дней фестиваля в Будапеште сыграли 23 спектакля из Италии и Дании, Македонии и Румынии, Латвии и Литвы, Норвегии и Польши. От Россию в эту палитру вошли три постановки: «Преступление и наказание» Александринского театра (см. репортаж «Театрала»), «Ашик Кериб» Альметьевского татарского драматического театра, «Фро» 9-й студии МХТ («Июльансамбль») и «Евгений Онегин» Театра им. Вахтангова.
На гастролях в Будапеште Василий Симонов, играющий Ленского, сообщил своим коллегам, что, по его подсчетам, это уже 178-й показ спектакля. И цифра оказалась верной. Виктор Добронравов (молодой Онегин) дополняет:
– За все это время ни одного Ленского не пострадало.
Вообще «Евгений Онегин» Туминаса на редкость органичное произведение и сейчас, на пятом году своей сценической жизни, его трудно сравнивать с тем, что видели зрители в дни премьеры. У художников-передвижников была традиция: написанная картина демонстрировалась публике не сразу – требовалось время на то, чтобы застывшие краски, вступили в реакцию, напитав собой полотно. Менялась насыщенность, появлялся воздух и глубина.
– Этот спектакль надо открывать особым ключом, как сложную музыкальную шкатулку, – говорит «Театралу» Алексей Кузнецов, бессменно играющий роль главы семейства Лариных. – Вы говорите, что в постановке проступили новые акценты, «изменились реакции»? Я бы сказал проще: артисты подросли в своих ролях, поскольку лучше усвоили замысел Римаса.
Зал Национального театра Венгрии напоминает университетскую аудиторию: кресла расположены амфитеатром, ряды возвышаются друг над другом: отличная видимость отовсюду. Спектакль играли на русском, но каждый желающий мог воспользоваться наушниками, где транслировался перевод. Через двадцать минут после начала спектакля стало понятно, что в зале много русских. А по окончании действия (на брифинге, проходившем в фойе) Аттила Виднянский отметил:
– У нас в Венгрии аплодисменты посреди действия раздаются только в оперетте и балете. И вдруг «Евгений Онегин» нарушил эту традицию.
– Сегодня зритель был очень открыт, – продолжил Сергей Маковецкий. – Сколько мы играем этот спектакль, а реакции всегда разные. Замечательно принимали нас в Лондоне. В Тбилиси вообще сумасшествие было: такое ощущение, что темперамент спектакля совпал с их темпераментом.
– А какой прием был в Америке, – дополнила Людмила Максакова, заслужив этой фразой смех и аплодисменты. В Венгрии действительно на редкость доброжелательный зритель.
На брифинге, где собрались не только рядовые зрители, но и местные журналисты, звучало множество вопросов. На них отвечал Сергей Маковецкий:
– В прошлом году Греческий национальный театр привозил в Будапешт «Иллиаду», и режиссер говорил, что на этот спектакль в Афинах трудно зазвать молодежь, поскольку у них «Иллиада» входит в школьную программу. А в России «Евгения Онегина» тоже изучают в школе. Не было риска, что он не привлечет к себе должного внимания?
– Когда Римас Владимирович предложил нам эту постановку, мы были удивлены. Как ставить «Онегина»? Как играть? Мы знаем оперу Чайковского, которая прекрасно соответствует пушкинскому стилю, но как передать пушкинское произведение в драматическом театре? Какой будет язык?
– Как понимать композицию спектакля? У вас на сцене два Онегина – один в возрасте, другой – молодой. Сразу чувствуется разрыв времени. Скажите прямо: эту историю надо смотреть глазами пожилого Онегина?
– Вы вольны смотреть ее, как считаете нужным. А два Онегина – это была подсказка Пушкина. Как идеально сыграно разорванное письмо – единственное, которое получил человек за свою жизнь. И поэтому зона действия моего Онегина в углу сцены, возле этого разорванного письма. Называйте это фантазией, называйте воспоминанием – как угодно. Жизнь прошла, но когда мы начинаем ярко что-то вспоминать, нам кажется, что это сейчас происходит. Мы можем даже услышать запах, который был когда-то. Хотя у моего персонажа все давно позади.
– В антракте зрительница говорила, что увидела на сцене совсем не тех Онегина и Татьяну, о которых сложилось у нее представление в школе…
– Человеку, который не увидел тех Онегиных и Татьян, которых он себе представлял, можно сказать только одно: ничего страшного. Он к своему видению, надеюсь, добавил новое. Его собственное видение станет богаче, отчего он только выиграет.
– Не мешала ли работе над поэтическим текстом опера Чайковского?
– Когда шли репетиции, я сошел с ума. Читаю Пушкина и не могу найти слова Ленского: «Я люблю вас, Ольга». Думаю: неужели в томике Пушкина сократили? Перелистываю поэму и не вижу этих слов. Подошел к Людмиле Васильевне Максаковой, говорю: мол, дожили до того, что Пушкина сокращают. Но она объяснила, что фразу: «Я люблю вас, Ольга», - добавил в либретто Модест Чайковский, брат великого композитора.
– Согласны ли вы с маркировкой «16+»? И в каком возрасте надо изучать «Евгения Онегина»?
– У нас в Москве зрители приходят на этот спектакль с детьми-подростками. И никто их, конечно, не выгоняет. Есть поклонники спектакля, которым 13-14 лет, и они смотрят его постоянно. Как принимают его подростки, – надо спросить, конечно, у них. Но мне кажется, для каждого возраста – свой «Онегин». И в 16 лет о любви ты знаешь чуть больше.
«Евгений Онегин» Вахтанговского театра принял участие в Международном театральном фестивале имени Имре Мадача (MITEM), который завершился 30 апреля в Национальном театре Венгрии. Художественный руководитель форума, режиссер Аттила Виднянский говорит, что четыре года назад он создавал фестиваль с одной единственной целью – познакомить венгров с лучшими постановками других стран, «представить многообразие мирового театра».
За 19 дней фестиваля в Будапеште сыграли 23 спектакля из Италии и Дании, Македонии и Румынии, Латвии и Литвы, Норвегии и Польши. От Россию в эту палитру вошли три постановки: «Преступление и наказание» Александринского театра (см. репортаж «Театрала»), «Ашик Кериб» Альметьевского татарского драматического театра, «Фро» 9-й студии МХТ («Июльансамбль») и «Евгений Онегин» Театра им. Вахтангова.Мировое турне спектакля Римаса Туминаса началось, напомним, в ноябре 2013 года на гастролях в Вильнюсе. С тех пор «Евгений Онегин» объехал множество стран. В 2015 году, например, «Линкольн-фестиваль», всегда демонстрирующий исключительно американские премьеры, специально изменил программу ради того, чтобы показать этот спектакль Нью-Йорку.
На гастролях в Будапеште Василий Симонов, играющий Ленского, сообщил своим коллегам, что, по его подсчетам, это уже 178-й показ спектакля. И цифра оказалась верной. Виктор Добронравов (молодой Онегин) дополняет:– За все это время ни одного Ленского не пострадало.
Вообще «Евгений Онегин» Туминаса на редкость органичное произведение и сейчас, на пятом году своей сценической жизни, его трудно сравнивать с тем, что видели зрители в дни премьеры. У художников-передвижников была традиция: написанная картина демонстрировалась публике не сразу – требовалось время на то, чтобы застывшие краски, вступили в реакцию, напитав собой полотно. Менялась насыщенность, появлялся воздух и глубина.
– Этот спектакль надо открывать особым ключом, как сложную музыкальную шкатулку, – говорит «Театралу» Алексей Кузнецов, бессменно играющий роль главы семейства Лариных. – Вы говорите, что в постановке проступили новые акценты, «изменились реакции»? Я бы сказал проще: артисты подросли в своих ролях, поскольку лучше усвоили замысел Римаса.Зал Национального театра Венгрии напоминает университетскую аудиторию: кресла расположены амфитеатром, ряды возвышаются друг над другом: отличная видимость отовсюду. Спектакль играли на русском, но каждый желающий мог воспользоваться наушниками, где транслировался перевод. Через двадцать минут после начала спектакля стало понятно, что в зале много русских. А по окончании действия (на брифинге, проходившем в фойе) Аттила Виднянский отметил:
– У нас в Венгрии аплодисменты посреди действия раздаются только в оперетте и балете. И вдруг «Евгений Онегин» нарушил эту традицию.
– Сегодня зритель был очень открыт, – продолжил Сергей Маковецкий. – Сколько мы играем этот спектакль, а реакции всегда разные. Замечательно принимали нас в Лондоне. В Тбилиси вообще сумасшествие было: такое ощущение, что темперамент спектакля совпал с их темпераментом.– А какой прием был в Америке, – дополнила Людмила Максакова, заслужив этой фразой смех и аплодисменты. В Венгрии действительно на редкость доброжелательный зритель.
На брифинге, где собрались не только рядовые зрители, но и местные журналисты, звучало множество вопросов. На них отвечал Сергей Маковецкий:– В прошлом году Греческий национальный театр привозил в Будапешт «Иллиаду», и режиссер говорил, что на этот спектакль в Афинах трудно зазвать молодежь, поскольку у них «Иллиада» входит в школьную программу. А в России «Евгения Онегина» тоже изучают в школе. Не было риска, что он не привлечет к себе должного внимания?
– Когда Римас Владимирович предложил нам эту постановку, мы были удивлены. Как ставить «Онегина»? Как играть? Мы знаем оперу Чайковского, которая прекрасно соответствует пушкинскому стилю, но как передать пушкинское произведение в драматическом театре? Какой будет язык?
И все же мы стали читать замечательные стихи Пушкина, и… постепенно складывались образы, постепенно формировалась идея. Спектакль рождался совместными усилиями. А когда художник придумал декорацию (зазеркалье), композитор написал музыку, нам роздали партитуры (не роли, а партитуры), а Римас включил последнюю скорость – тогда всё вдруг заиграло, родился прекрасный спектакль, в котором много поэтических образов.
– Как понимать композицию спектакля? У вас на сцене два Онегина – один в возрасте, другой – молодой. Сразу чувствуется разрыв времени. Скажите прямо: эту историю надо смотреть глазами пожилого Онегина?
– Вы вольны смотреть ее, как считаете нужным. А два Онегина – это была подсказка Пушкина. Как идеально сыграно разорванное письмо – единственное, которое получил человек за свою жизнь. И поэтому зона действия моего Онегина в углу сцены, возле этого разорванного письма. Называйте это фантазией, называйте воспоминанием – как угодно. Жизнь прошла, но когда мы начинаем ярко что-то вспоминать, нам кажется, что это сейчас происходит. Мы можем даже услышать запах, который был когда-то. Хотя у моего персонажа все давно позади.
– В антракте зрительница говорила, что увидела на сцене совсем не тех Онегина и Татьяну, о которых сложилось у нее представление в школе…– Человеку, который не увидел тех Онегиных и Татьян, которых он себе представлял, можно сказать только одно: ничего страшного. Он к своему видению, надеюсь, добавил новое. Его собственное видение станет богаче, отчего он только выиграет.
– Не мешала ли работе над поэтическим текстом опера Чайковского?
– Когда шли репетиции, я сошел с ума. Читаю Пушкина и не могу найти слова Ленского: «Я люблю вас, Ольга». Думаю: неужели в томике Пушкина сократили? Перелистываю поэму и не вижу этих слов. Подошел к Людмиле Васильевне Максаковой, говорю: мол, дожили до того, что Пушкина сокращают. Но она объяснила, что фразу: «Я люблю вас, Ольга», - добавил в либретто Модест Чайковский, брат великого композитора.
– Согласны ли вы с маркировкой «16+»? И в каком возрасте надо изучать «Евгения Онегина»?– У нас в Москве зрители приходят на этот спектакль с детьми-подростками. И никто их, конечно, не выгоняет. Есть поклонники спектакля, которым 13-14 лет, и они смотрят его постоянно. Как принимают его подростки, – надо спросить, конечно, у них. Но мне кажется, для каждого возраста – свой «Онегин». И в 16 лет о любви ты знаешь чуть больше.
