В субботу, 28 марта, исполняется 95 лет со дня рождения выдающегося российского актера Иннокентия Смоктуновского. «Театрал» публикует рассказ о нем его дочери Марии.
– Я родилась в 1965 году, и Ленинградский период не помню. Премьера ставшего знаменитым спектакля БДТ «Идиот» по роману Достоевского, где папа сыграл князя Льва Николаевича Мышкина, была в 1957 году, – рассказывает Мария Смоктуновская. – Я этот спектакль не видела – только те фрагменты, которые записаны на пленку. Но те, кто видел рассказывали мне, что это был совершенно потрясающий спектакль! «Это был живой князь Мышкин, сошедший со страниц романа Достоевского», – говорила моя мама.
Сейчас я работаю в музее Художественного театра и недавно Елена Колышева, которая занимается биографией Булгакова, рассказала мне, что в музее Бахрушина в фонде Смоктуновского хранится письмо вдовы Булгакова, где Елена Сергеевна пишет папе: «Иннокентий Михайлович, я была уверена, что этот образ сыграть невозможно, но я посмотрела спектакль и хочу сказать, что вы играете князя Мышкина потрясающе!» Это действительно было уникально. Люди с о всего Советского Союза приезжали смотреть Смоктуновского в роли Мышкина.
– Каким было ваше первое театральное впечатление?
– Папа довольно часто брал меня с собой в театр и на съемки. Но впервые, наверное, это произошло, когда Борис Иванович Равенских пригласил папу на роль царя Федора Иоанновича в Малый театр. Репетировать начали в 1971 году, и я сначала там была на репетициях, а потом и на самих спектаклях. Спектакль вышел в 1973 году, мне было 8 лет, и я была под очень сильным впечатлением, потому что на сцене – папа, и он царь! И хотя мне было не все понятно, я видела, что герой оказался в сложных жизненных обстоятельствах. В этом спектакле были совершенно уникальные декорации и звучала чудесная музыка Свиридова. Все это вызывало во мне чувство одновременно и трагическое, и возвышенное.
– В детстве вы занимались музыкой?
– Лет с семи я начала заниматься музыкой. Сначала училась в музыкальной школе, мне очень нравилось играть на фортепиано. Моей преподавательницей была Нуне Арамовна Хачатурян, дочь выдающегося композитора.
Я очень любила музыку, но еще больше любила балет. Это увлечение было таким сильным, что я стала заниматься балетом. Сначала поступила в подготовительную группу, мне тогда было девять лет. Я училась в третьем классе общеобразовательной школы, а после уроков мама или папа меня отвозили на занятия в хореографическом училище. А потом я поступила в первый класс хореографического училища.
Когда я училась в музыкальной школе, папа иногда провожал меня и даже находил время, чтоб прийти ко мне на занятия.
– У Иннокентия Михайловича было музыкальное образование?
– Не было, но когда я начала учиться, и папа подарил мне фортепиано, то сам тоже иногда стал играть. Подбирал по слуху какую-то музыку, довольно интересно импровизировал. А в фильме «Чайковский» есть такие кадры, где он дирижирует оркестром. Этому папу во время подготовки к съемкам обучал дирижер Юрий Темирканов.
– А вы бывали с папой на съемках?
– Папа часто брал меня с собой. Когда были съемки фильма «Чайковский», он привозил меня с утра на студию, и мы вместе шли в гримерную. Я сидела и смотрела, как в течении двух часов (грим был очень долгий и сложный). Когда грим был полностью готов, то это действительно был уже Чайковский.
– Когда вы учились в хореографическом училище, то жили в интернате?
– В интернат жили те, кто из Подмосковья или из других городов. А я жила дома, и когда у папы было время, то он отвозил меня в хореографическое училище. Оно находилось на 2-й Фрунзенской набережной. Это огромное красивое здание с большими окнами, учеба там начиналась с девяти утра и чаще всего продолжалась до шести вечера. И чтобы как-то облегчить мне нагрузки папа утром меня подвозил, а по дороге рассказывал мне что-нибудь интересное.
– Что-то запомнилось из его рассказов?
– Он рассказывал и про свою работу, и про то, как ему было трудно, когда он решил продолжить творческую работу в Москве и приехал, но совершенно не мог никуда устроиться. Он обошел семь или восемь московских театров, но нигде не брали, везде говорили: «У нас нет свободных штатных единиц». Когда мы ехали с Суворовского бульвара на Комсомольский проспект, то проезжали через Кропоткинскую площадь, и папа показал один из домов, где ему пришлось однажды переночевать на верхнем этаже, на подоконнике, так как люди, у которых он оставил свои вещи, уехали... Еще мы проезжали бассейн «Москва», и папа говорил о том, как ужасно то, что здесь сейчас бассейн, а когда-то был огромный прекрасный храм. К счастью, храм Христа Спасителя восстановлен, но папе этого уже не довелось застать…
– Папа поддерживал ваше увлечение балетом?
– Да, иногда он даже приходил к нам на занятия в училище. Учиться мне было очень интересно, но в тоже время тяжело, потому что данных у меня было маловато. Для того, чтобы стать артисткой классического балета, нужны очень хорошие данные, очень много сил и огромная сила воли.
Училась я с большим увлечением, а папа мне говорил: «Молодец, очень стараешься. И все это прекрасно. Но как-то надо легче…» Видимо, в стремлении овладеть сложной техникой легкость уходила… А потом, к большому сожалению, с возрастом у меня появилась проблема - набор веса. Приходилось отказываться от всех вкусных вещей, и сидеть на диетах. Нельзя было ни сладкого, ни мучного, ни жаренного! Это общеизвестно, но когда это нужно выдерживать именно тебе, то оказывается, что это очень трудно. И папа в знак солидарности со мной тоже отказывался от всего этого.
Пока мы учились в училище, то у нас были очень большие физические нагрузки. Тем более я училась с таким увлечением, и еще помимо училища занималась дополнительно с замечательным педагогом, балериной Ниной Владимировной Тимофеевой. В последние два года она готовила меня к выпуску из училища, которое закончила довольно хорошо, и меня приняли в Большой театр. Но надо было продолжать физические нагрузки, а сама я не смогла также много заниматься, как раньше.
Тем не менее пять лет я проработала в Большом театре, но все-таки балетную профессию пришлось оставить… Хотя однажды сама Майя Плисецкая одобрила мое увлечение балетом!
– Вы были с ней знакомы?
– В 1976 году папа снимался у Анатолия Васильевича Эфроса в телефильме «Фантазия» по «Вешним водам» Тургенева, он играл Санина. А в этом фильме снимались Майя Михайловна Плисецкая. Несколько раз папа меня приводил в студию. Однажды папа спросил Майю Михайловну, что она думает по этому поводу моего увлечения балетом. Она на меня взглянула, попросила вытянуть подъем и сказала: «Ну, учиться можно…» Я всегда восхищалась ею! Во время съемок на ней так красиво сидели костюмы, была прекрасная прическа… Мне запомнилось, что видимо для того, чтобы держать ноги в тепле, до съемок на ней были большие меховые красные сапоги, очень красивые и пушистые…
А в 1977-ом году папа снова меня взял на съемки к Анатолию Васильевичу Эфросу, на фильм «В четверг и больше никогда». Съёмки проходили в очень живописном месте – в Приокско-Террасном заповеднике. Мне было 12 лет, и мне всё было очень интересно. В фильме играли замечательная Любовь Добржанская, молодая Вера Глаголева и прекрасный Олег Даль. А еще снималась очень хорошая собачка Тери, собственная собака Анатолия Васильевича. И еще была дрессированная ворона. В картине есть кадры, когда папа держит эту ворону, она сидит у него на плече.
Я довольно долго была на этих съемках, видела, как актеры работают, что им советует режиссёр. Атмосфера была очень творческая, теплая, дружеская. И фильм получился прекрасный!
На съемки мы приезжали из Пущино, научного городка на другом берегу Оки, в котором жила вся киногруппа. Мама во время этих съёмок была с нами недолго, а на следующий год нас с ней пригласили снова приехать в этот заповедник, и мы целую неделю жили там в домике лесника. Но несмотря на то, что природа осталась такой же прекрасной, оказалось, что без съемок там совсем не так интересно! Не было того удивительного творческого ощущения, не было чувства сопричастности к созданию фильма, которое освещало то, предыдущее лето… Папе этот фильм очень нравился, и когда его показывали по телевизору, мы всегда вместе с ним смотрели.
– А с кем-то из партнеров по съемкам, по работе в театре у Иннокентия Михайловича складывались дружеские отношения?
– Были, конечно, друзья, с которым он обсуждал многое и с которыми и находился в творческом взаимодействии. Он дружил с Олегом Николаевичем Ефремовым и с Евгением Александровичем Евстигнеевым. Нечасто, но время от времени они приходили к нам в гости. Мы с ними жили в одном доме на Суворовском бульваре, в котором жили многие актеры Художественного театра. У мамы всегда был готов очень вкусный обед, и папа, придя вместе с Олегом Николаевичем, мог сказать: «Соломушка, покормишь нас?» И мама угощала всех обедом, а уже потом начинались разговоры о творчестве, о том, что их волновало в тот момент.
Олег Николаевич в 1974 году пригласил папу в Московский Художественный театр на роль Иванова в спектакле «Иванов». Это была первая папина роль в этом театре. Когда здание в Художественном проезде было закрыто на реконструкцию, то МХАТ разместился в здании на Тверском бульваре, и папа меня брал туда с собой. Помню, как я смотрела «Иванова» из-за кулис, и это было очень глубокое впечатление от того, как папа вживался в образ. Я сидела на стуле в кулисах совсем недалеко от него, и меня потрясло, что, подойдя почти к тому месту, где я сидела, папа не видел меня!
Когда после реконструкции открылось здание в Камергерском, я была там на спектакле «Чайка», где папа играл. Он создал великолепный образ холеного доктора Дорна. Еще я видела спектакль «Кабала святош», там папа играл короля Людовика-Солнце, а Олег Николаевич играл Мольера. В том спектакле еще играли Олег Табаков, Наталья Тенякова, Ольга Барнет… Помню, что первое появление короля Людовика в спектакле было в ложе осветителей (это был балкон королевского дворца), и зрительный зал встречал его аплодисментами.
Позже папа играл вместе с Олегом Николаевичем Ефремовым в спектакле «Возможная встреча» о двух композиторах Бахе и Генделе. Это был диалог о творчестве, о смысле жизни. Это был потрясающий актерский дуэт!
– Запомнились какие-то моменты репетиций?
– На репетициях я тоже бывала. Видела, как с Олегом Николаевичем Ефремовым разбирали сцены, но подробностей сейчас вспомнить не смогу. Для меня намного ярче были впечатления от спектаклей. Запомнились, конечно, чеховские спектакли. В «Дяде Ване» папа одно время играл профессора, а потом Войницкого.
– А когда ваш папа снимался в фильме «Дядя Ваня» Андрея Кончаловского, вы не были на съемках?
– Нет, на съемках не была, но мне очень нравится этот фильм, и я пересматриваю его время от времени. А вот в Болгарию на съемки фильма «Барьер» папа нас с мамой брал с собой. Так что съемочный процесс был мне известен и интересен, поэтому, когда пришлось уйти из Большого театра, папа сказал: «Я был у тебя в училище на занятиях по актерскому мастерству, и видел твои этюды, у тебя есть актерские данные. Я сейчас начинаю съемки в фильме Леонида Пчелкина «Сердце не камень», и могу ему сказать, что тебе было бы интересно попробовать себя в актерской работе». Я ответила ему, что если он считает, что я смогу, то я бы с удовольствием попробовала. Папа обратился к режиссеру Пчелкину, и тот сказал, что нужно пройти фотопробы и кинопробы. И после проб Леонид Аристархович меня утвердил на роль Ольги в фильме «Сердце не камень». Это была моя большая дебютная работа в кино. В этом фильме снимались замечательные актеры: Олег Табаков, Наталья Гундарева, Елена Яковлева, Андрей Ташков, Станислав Садальский, Вячеслав Невинный. Все эти прекрасные актёры очень поддерживали меня в этой первой киноработе. Я люблю эту работу и горжусь ею. Потом я играла у Леонида Аристарховича в фильмах «Дело» и «Дело Сухово-Кобылина» Лидочку Мурмскую, а папа играл Муромского.
Еще я снялась с папой в фильме «Дамский портной», о трагедии Бабьего яра. Это был очень страшный фильм и съемки были тоже наполнены этим трагическим чувством памяти о несчастных безвинно убитых. За роль Исаака папа в 1991 году получил премию «Ника» за лучшую мужскую роль. Потом мы еще в нескольких фильмах работали вместе с папой. В фильме «Гений», где папа играл мафиози, а Александр Абдулов - гения-изобретателя, я играла парикмахершу…
– Папа помогал вам работать над ролями?
– Когда мы готовились к съемкам в фильме «Сердце не камень» со всеми актерами репетировал режиссер, а в фильмах «Дамский портной» и «Гений» папа сам со мной репетировал.
Потом, когда папы не стало, продолжить актерскую работу мне предложила режиссер Марина Александровна Турчинович, которая много работала с папой на радио. Она предложила мне по папиным военным воспоминаниям сделать передачу, и мы записали программу, в которой я читала фрагменты главы о войне из его книги.
Папа на фронт был призван совсем молодым, восемнадцатилетним. Он прошел очень тяжелый путь, был в плену месяц и четыре дня. Из плена ему чудом удалось бежать. Папу спасла украинская женщина в деревне, куда папа из последних сил добрался и постучался в первый дом. Женщина ему открыла, впустила и, рискуя своей жизнью и жизнью своих близких, спасла его. Месяц папа скрывался в этой семье, а потом присоединился к партизанскому отряду, который затем слился с частями действующей Красной армии. Соединения, в которых воевал мой отец освобождали Польшу, Германию. Папа закончил войну в городе Гревесмюлен, недалеко от Берлина. У него две медали «За отвагу». После того как мы записали радиопередачу, то решили подготовить программу, с которой можно было бы выйти к зрителям. В итоги получился моноспектакль, который называется: «Меня оставили жить», и время от времени этот спектакль я играю.
Сейчас актерскую династию Смоктуновских продолжила моя племянница, папина внучка, Анастасия Смоктуновская. Она окончила Школу-студию МХАТ, училась у прекрасных мастеров Аллы Покровской, Дмитрия Брусникина и Романа Козака. Сейчас Настя работает в Театре Армена Джигарханяна, снялась в фильмах: «Иван сын Амира» Максима Панфилова и «Кино про Алексеева» Михаила Сегала. А не так давно у нее была премьера: она сыграла миссис Эйнсворд Хилл в «Пигмалионе».
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
– Я родилась в 1965 году, и Ленинградский период не помню. Премьера ставшего знаменитым спектакля БДТ «Идиот» по роману Достоевского, где папа сыграл князя Льва Николаевича Мышкина, была в 1957 году, – рассказывает Мария Смоктуновская. – Я этот спектакль не видела – только те фрагменты, которые записаны на пленку. Но те, кто видел рассказывали мне, что это был совершенно потрясающий спектакль! «Это был живой князь Мышкин, сошедший со страниц романа Достоевского», – говорила моя мама.
Сейчас я работаю в музее Художественного театра и недавно Елена Колышева, которая занимается биографией Булгакова, рассказала мне, что в музее Бахрушина в фонде Смоктуновского хранится письмо вдовы Булгакова, где Елена Сергеевна пишет папе: «Иннокентий Михайлович, я была уверена, что этот образ сыграть невозможно, но я посмотрела спектакль и хочу сказать, что вы играете князя Мышкина потрясающе!» Это действительно было уникально. Люди с о всего Советского Союза приезжали смотреть Смоктуновского в роли Мышкина.
– Каким было ваше первое театральное впечатление?
– Папа довольно часто брал меня с собой в театр и на съемки. Но впервые, наверное, это произошло, когда Борис Иванович Равенских пригласил папу на роль царя Федора Иоанновича в Малый театр. Репетировать начали в 1971 году, и я сначала там была на репетициях, а потом и на самих спектаклях. Спектакль вышел в 1973 году, мне было 8 лет, и я была под очень сильным впечатлением, потому что на сцене – папа, и он царь! И хотя мне было не все понятно, я видела, что герой оказался в сложных жизненных обстоятельствах. В этом спектакле были совершенно уникальные декорации и звучала чудесная музыка Свиридова. Все это вызывало во мне чувство одновременно и трагическое, и возвышенное.
– В детстве вы занимались музыкой?– Лет с семи я начала заниматься музыкой. Сначала училась в музыкальной школе, мне очень нравилось играть на фортепиано. Моей преподавательницей была Нуне Арамовна Хачатурян, дочь выдающегося композитора.
Я очень любила музыку, но еще больше любила балет. Это увлечение было таким сильным, что я стала заниматься балетом. Сначала поступила в подготовительную группу, мне тогда было девять лет. Я училась в третьем классе общеобразовательной школы, а после уроков мама или папа меня отвозили на занятия в хореографическом училище. А потом я поступила в первый класс хореографического училища.
Когда я училась в музыкальной школе, папа иногда провожал меня и даже находил время, чтоб прийти ко мне на занятия.
– У Иннокентия Михайловича было музыкальное образование?
– Не было, но когда я начала учиться, и папа подарил мне фортепиано, то сам тоже иногда стал играть. Подбирал по слуху какую-то музыку, довольно интересно импровизировал. А в фильме «Чайковский» есть такие кадры, где он дирижирует оркестром. Этому папу во время подготовки к съемкам обучал дирижер Юрий Темирканов.
– А вы бывали с папой на съемках?
– Папа часто брал меня с собой. Когда были съемки фильма «Чайковский», он привозил меня с утра на студию, и мы вместе шли в гримерную. Я сидела и смотрела, как в течении двух часов (грим был очень долгий и сложный). Когда грим был полностью готов, то это действительно был уже Чайковский.
– Когда вы учились в хореографическом училище, то жили в интернате?
– В интернат жили те, кто из Подмосковья или из других городов. А я жила дома, и когда у папы было время, то он отвозил меня в хореографическое училище. Оно находилось на 2-й Фрунзенской набережной. Это огромное красивое здание с большими окнами, учеба там начиналась с девяти утра и чаще всего продолжалась до шести вечера. И чтобы как-то облегчить мне нагрузки папа утром меня подвозил, а по дороге рассказывал мне что-нибудь интересное.
– Что-то запомнилось из его рассказов?
– Он рассказывал и про свою работу, и про то, как ему было трудно, когда он решил продолжить творческую работу в Москве и приехал, но совершенно не мог никуда устроиться. Он обошел семь или восемь московских театров, но нигде не брали, везде говорили: «У нас нет свободных штатных единиц». Когда мы ехали с Суворовского бульвара на Комсомольский проспект, то проезжали через Кропоткинскую площадь, и папа показал один из домов, где ему пришлось однажды переночевать на верхнем этаже, на подоконнике, так как люди, у которых он оставил свои вещи, уехали... Еще мы проезжали бассейн «Москва», и папа говорил о том, как ужасно то, что здесь сейчас бассейн, а когда-то был огромный прекрасный храм. К счастью, храм Христа Спасителя восстановлен, но папе этого уже не довелось застать…
– Папа поддерживал ваше увлечение балетом?– Да, иногда он даже приходил к нам на занятия в училище. Учиться мне было очень интересно, но в тоже время тяжело, потому что данных у меня было маловато. Для того, чтобы стать артисткой классического балета, нужны очень хорошие данные, очень много сил и огромная сила воли.
Училась я с большим увлечением, а папа мне говорил: «Молодец, очень стараешься. И все это прекрасно. Но как-то надо легче…» Видимо, в стремлении овладеть сложной техникой легкость уходила… А потом, к большому сожалению, с возрастом у меня появилась проблема - набор веса. Приходилось отказываться от всех вкусных вещей, и сидеть на диетах. Нельзя было ни сладкого, ни мучного, ни жаренного! Это общеизвестно, но когда это нужно выдерживать именно тебе, то оказывается, что это очень трудно. И папа в знак солидарности со мной тоже отказывался от всего этого.
Пока мы учились в училище, то у нас были очень большие физические нагрузки. Тем более я училась с таким увлечением, и еще помимо училища занималась дополнительно с замечательным педагогом, балериной Ниной Владимировной Тимофеевой. В последние два года она готовила меня к выпуску из училища, которое закончила довольно хорошо, и меня приняли в Большой театр. Но надо было продолжать физические нагрузки, а сама я не смогла также много заниматься, как раньше.
Тем не менее пять лет я проработала в Большом театре, но все-таки балетную профессию пришлось оставить… Хотя однажды сама Майя Плисецкая одобрила мое увлечение балетом!
– Вы были с ней знакомы?
– В 1976 году папа снимался у Анатолия Васильевича Эфроса в телефильме «Фантазия» по «Вешним водам» Тургенева, он играл Санина. А в этом фильме снимались Майя Михайловна Плисецкая. Несколько раз папа меня приводил в студию. Однажды папа спросил Майю Михайловну, что она думает по этому поводу моего увлечения балетом. Она на меня взглянула, попросила вытянуть подъем и сказала: «Ну, учиться можно…» Я всегда восхищалась ею! Во время съемок на ней так красиво сидели костюмы, была прекрасная прическа… Мне запомнилось, что видимо для того, чтобы держать ноги в тепле, до съемок на ней были большие меховые красные сапоги, очень красивые и пушистые…
А в 1977-ом году папа снова меня взял на съемки к Анатолию Васильевичу Эфросу, на фильм «В четверг и больше никогда». Съёмки проходили в очень живописном месте – в Приокско-Террасном заповеднике. Мне было 12 лет, и мне всё было очень интересно. В фильме играли замечательная Любовь Добржанская, молодая Вера Глаголева и прекрасный Олег Даль. А еще снималась очень хорошая собачка Тери, собственная собака Анатолия Васильевича. И еще была дрессированная ворона. В картине есть кадры, когда папа держит эту ворону, она сидит у него на плече.
Я довольно долго была на этих съемках, видела, как актеры работают, что им советует режиссёр. Атмосфера была очень творческая, теплая, дружеская. И фильм получился прекрасный!
На съемки мы приезжали из Пущино, научного городка на другом берегу Оки, в котором жила вся киногруппа. Мама во время этих съёмок была с нами недолго, а на следующий год нас с ней пригласили снова приехать в этот заповедник, и мы целую неделю жили там в домике лесника. Но несмотря на то, что природа осталась такой же прекрасной, оказалось, что без съемок там совсем не так интересно! Не было того удивительного творческого ощущения, не было чувства сопричастности к созданию фильма, которое освещало то, предыдущее лето… Папе этот фильм очень нравился, и когда его показывали по телевизору, мы всегда вместе с ним смотрели.
– А с кем-то из партнеров по съемкам, по работе в театре у Иннокентия Михайловича складывались дружеские отношения?
– Были, конечно, друзья, с которым он обсуждал многое и с которыми и находился в творческом взаимодействии. Он дружил с Олегом Николаевичем Ефремовым и с Евгением Александровичем Евстигнеевым. Нечасто, но время от времени они приходили к нам в гости. Мы с ними жили в одном доме на Суворовском бульваре, в котором жили многие актеры Художественного театра. У мамы всегда был готов очень вкусный обед, и папа, придя вместе с Олегом Николаевичем, мог сказать: «Соломушка, покормишь нас?» И мама угощала всех обедом, а уже потом начинались разговоры о творчестве, о том, что их волновало в тот момент.
Олег Николаевич в 1974 году пригласил папу в Московский Художественный театр на роль Иванова в спектакле «Иванов». Это была первая папина роль в этом театре. Когда здание в Художественном проезде было закрыто на реконструкцию, то МХАТ разместился в здании на Тверском бульваре, и папа меня брал туда с собой. Помню, как я смотрела «Иванова» из-за кулис, и это было очень глубокое впечатление от того, как папа вживался в образ. Я сидела на стуле в кулисах совсем недалеко от него, и меня потрясло, что, подойдя почти к тому месту, где я сидела, папа не видел меня!Когда после реконструкции открылось здание в Камергерском, я была там на спектакле «Чайка», где папа играл. Он создал великолепный образ холеного доктора Дорна. Еще я видела спектакль «Кабала святош», там папа играл короля Людовика-Солнце, а Олег Николаевич играл Мольера. В том спектакле еще играли Олег Табаков, Наталья Тенякова, Ольга Барнет… Помню, что первое появление короля Людовика в спектакле было в ложе осветителей (это был балкон королевского дворца), и зрительный зал встречал его аплодисментами.
Позже папа играл вместе с Олегом Николаевичем Ефремовым в спектакле «Возможная встреча» о двух композиторах Бахе и Генделе. Это был диалог о творчестве, о смысле жизни. Это был потрясающий актерский дуэт!
– Запомнились какие-то моменты репетиций?
– На репетициях я тоже бывала. Видела, как с Олегом Николаевичем Ефремовым разбирали сцены, но подробностей сейчас вспомнить не смогу. Для меня намного ярче были впечатления от спектаклей. Запомнились, конечно, чеховские спектакли. В «Дяде Ване» папа одно время играл профессора, а потом Войницкого.
– А когда ваш папа снимался в фильме «Дядя Ваня» Андрея Кончаловского, вы не были на съемках?
– Нет, на съемках не была, но мне очень нравится этот фильм, и я пересматриваю его время от времени. А вот в Болгарию на съемки фильма «Барьер» папа нас с мамой брал с собой. Так что съемочный процесс был мне известен и интересен, поэтому, когда пришлось уйти из Большого театра, папа сказал: «Я был у тебя в училище на занятиях по актерскому мастерству, и видел твои этюды, у тебя есть актерские данные. Я сейчас начинаю съемки в фильме Леонида Пчелкина «Сердце не камень», и могу ему сказать, что тебе было бы интересно попробовать себя в актерской работе». Я ответила ему, что если он считает, что я смогу, то я бы с удовольствием попробовала. Папа обратился к режиссеру Пчелкину, и тот сказал, что нужно пройти фотопробы и кинопробы. И после проб Леонид Аристархович меня утвердил на роль Ольги в фильме «Сердце не камень». Это была моя большая дебютная работа в кино. В этом фильме снимались замечательные актеры: Олег Табаков, Наталья Гундарева, Елена Яковлева, Андрей Ташков, Станислав Садальский, Вячеслав Невинный. Все эти прекрасные актёры очень поддерживали меня в этой первой киноработе. Я люблю эту работу и горжусь ею. Потом я играла у Леонида Аристарховича в фильмах «Дело» и «Дело Сухово-Кобылина» Лидочку Мурмскую, а папа играл Муромского.
Еще я снялась с папой в фильме «Дамский портной», о трагедии Бабьего яра. Это был очень страшный фильм и съемки были тоже наполнены этим трагическим чувством памяти о несчастных безвинно убитых. За роль Исаака папа в 1991 году получил премию «Ника» за лучшую мужскую роль. Потом мы еще в нескольких фильмах работали вместе с папой. В фильме «Гений», где папа играл мафиози, а Александр Абдулов - гения-изобретателя, я играла парикмахершу…
– Папа помогал вам работать над ролями?
– Когда мы готовились к съемкам в фильме «Сердце не камень» со всеми актерами репетировал режиссер, а в фильмах «Дамский портной» и «Гений» папа сам со мной репетировал.
Потом, когда папы не стало, продолжить актерскую работу мне предложила режиссер Марина Александровна Турчинович, которая много работала с папой на радио. Она предложила мне по папиным военным воспоминаниям сделать передачу, и мы записали программу, в которой я читала фрагменты главы о войне из его книги.
Папа на фронт был призван совсем молодым, восемнадцатилетним. Он прошел очень тяжелый путь, был в плену месяц и четыре дня. Из плена ему чудом удалось бежать. Папу спасла украинская женщина в деревне, куда папа из последних сил добрался и постучался в первый дом. Женщина ему открыла, впустила и, рискуя своей жизнью и жизнью своих близких, спасла его. Месяц папа скрывался в этой семье, а потом присоединился к партизанскому отряду, который затем слился с частями действующей Красной армии. Соединения, в которых воевал мой отец освобождали Польшу, Германию. Папа закончил войну в городе Гревесмюлен, недалеко от Берлина. У него две медали «За отвагу». После того как мы записали радиопередачу, то решили подготовить программу, с которой можно было бы выйти к зрителям. В итоги получился моноспектакль, который называется: «Меня оставили жить», и время от времени этот спектакль я играю.
Сейчас актерскую династию Смоктуновских продолжила моя племянница, папина внучка, Анастасия Смоктуновская. Она окончила Школу-студию МХАТ, училась у прекрасных мастеров Аллы Покровской, Дмитрия Брусникина и Романа Козака. Сейчас Настя работает в Театре Армена Джигарханяна, снялась в фильмах: «Иван сын Амира» Максима Панфилова и «Кино про Алексеева» Михаила Сегала. А не так давно у нее была премьера: она сыграла миссис Эйнсворд Хилл в «Пигмалионе».
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
