На Чеховском фестивале на сцене Театра Моссовета триумфально прошли гастроли копенгагенского Театра Републик, но аплодировали зрители в первую очередь группе «Тайгер Лиллиз», которая переписала шекспировского «Гамлета» на свой собственный мрачно-гротескный лад.
Лондонское панк-трио «Тайгер Лиллиз» давно и крепко любимо в России. Поклонники обожают их за фирменный музыкальный стиль – смесь предвоенного берлинского кабаре, анархической оперы и цыганской музыки; хлесткие тексты и черный юмор и, конечно, за театральность. Грим, костюмы, драматургичность текстов – каждое выступление как готовый спектакль. Так что, рано или поздно они должны были оказаться на театральной сцене.
В Театр Републик, что находится в одном из самых престижных районов Копенгагена, «Тигровых лилий» пригласил режиссер Мартин Тулиниус, к сожалению, скоропостижно умерший в 2016 году. Лидер группы, певец и композитор Мартин Жак признался, что всегда считал классику скучной и даже никогда не читал «Гамлета». Но пользуясь студенческими шпаргалками, он все же написал 40 композиций на типические «гамлетовские мотивы» – безумие, уныние, смерть, тлен и так далее. И насытил их фирменным мрачным сарказмом и ядовитой иронией.
В спектакль вошли 18 из них – они звучат как внутренние монологи героев, фиксирующие их душевный раздрай, или как отстраненный комментарий извне, ставящий неутешительный диагноз датскому королевству и шире – всему нашему шарику. Положа руку на сердце, слушать их гораздо интереснее, чем знакомые наизусть хрестоматийные to be or not to be. Мартин Жак словно делает свой собственный перевод «Гамлета» на язык современной поэзии, апеллируя не к подстрочнику, а к внутреннему содержанию трагедии: и гамлетовские темы предательства, потери, лжи, отчаяния в его композициях звучат актуально и хлестко, как не звучали уже давно.
Чего нельзя сказать о собственно шекспировских монологах. Это явно не самое сильное звено датского спектакля. Особой глубиной проникновения в текст или новизной трактовки они не поражают. Гамлет (Мортен Кристенсен) в узких джинсах и белой рубашке тут – среднестатистический клерк на грани нервного срыва, замученный семейными неурядицами. Офелия (Андреан Леклерк) в смешном ночном чепце – романтическая особа, витающая в облаках в буквальном смысле слова. Гертруда (Андреа Вагн Йенсен) – королева легкого поведения, делающая пузану Клавдию (клоритный Златко Бурич) массаж в банном полотенце на голове. Загадочней всех выглядит Полоний в уродливой крафтовой маске, о смысле которой можно догадываться.
Из плюсов помимо музыкальных номеров в исполнении великолепной британской троицы тут есть небезынтересные сценографические и постановочные находки. Уже первая сцена, где королевская семья пирует за опасно накренившемся, потерявшем свое измерение столом, а музыкант парит над ними в воздухе, задает правила игры: перед нами смесь фарса, кабаре, пластического спектакля и цирка. Дальше будут и завораживающие полеты влюбленных на лонжах, и акробатические кульбиты на кровати, и впечатляющая смерть Офелии, когда актриса сначала восходит по вертикальной сцене, а потом падает и погружается в морскую пучину; и медленно опускающаяся, словно в рапиде, рискующая раздавить героев стена.
Много здесь и приемов театра кукол. У Полония помимо картонной маски огромные тряпичные руки, оберегающие и баюкающие дочь, как в колыбели. В эпизоде с Розенкранцем и Гильденстерном актеры превращаются в послушных тряпичных кукол в руках Гамлета. А в знаменитой сцене «Мышеловки» – в марионеток, которых дергает за нити невидимый кукловод. Приемы не сказать чтобы очень новые, но вполне эффектные, особенно в сочетании с музыкой и общей декадентской атмосферой меланхолии, которой так приятно предаваться, сидя в удобном театральном кресле.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
Лондонское панк-трио «Тайгер Лиллиз» давно и крепко любимо в России. Поклонники обожают их за фирменный музыкальный стиль – смесь предвоенного берлинского кабаре, анархической оперы и цыганской музыки; хлесткие тексты и черный юмор и, конечно, за театральность. Грим, костюмы, драматургичность текстов – каждое выступление как готовый спектакль. Так что, рано или поздно они должны были оказаться на театральной сцене. В спектакль вошли 18 из них – они звучат как внутренние монологи героев, фиксирующие их душевный раздрай, или как отстраненный комментарий извне, ставящий неутешительный диагноз датскому королевству и шире – всему нашему шарику. Положа руку на сердце, слушать их гораздо интереснее, чем знакомые наизусть хрестоматийные to be or not to be. Мартин Жак словно делает свой собственный перевод «Гамлета» на язык современной поэзии, апеллируя не к подстрочнику, а к внутреннему содержанию трагедии: и гамлетовские темы предательства, потери, лжи, отчаяния в его композициях звучат актуально и хлестко, как не звучали уже давно.Чего нельзя сказать о собственно шекспировских монологах. Это явно не самое сильное звено датского спектакля. Особой глубиной проникновения в текст или новизной трактовки они не поражают. Гамлет (Мортен Кристенсен) в узких джинсах и белой рубашке тут – среднестатистический клерк на грани нервного срыва, замученный семейными неурядицами. Офелия (Андреан Леклерк) в смешном ночном чепце – романтическая особа, витающая в облаках в буквальном смысле слова. Гертруда (Андреа Вагн Йенсен) – королева легкого поведения, делающая пузану Клавдию (клоритный Златко Бурич) массаж в банном полотенце на голове. Загадочней всех выглядит Полоний в уродливой крафтовой маске, о смысле которой можно догадываться.
Из плюсов помимо музыкальных номеров в исполнении великолепной британской троицы тут есть небезынтересные сценографические и постановочные находки. Уже первая сцена, где королевская семья пирует за опасно накренившемся, потерявшем свое измерение столом, а музыкант парит над ними в воздухе, задает правила игры: перед нами смесь фарса, кабаре, пластического спектакля и цирка. Дальше будут и завораживающие полеты влюбленных на лонжах, и акробатические кульбиты на кровати, и впечатляющая смерть Офелии, когда актриса сначала восходит по вертикальной сцене, а потом падает и погружается в морскую пучину; и медленно опускающаяся, словно в рапиде, рискующая раздавить героев стена.Много здесь и приемов театра кукол. У Полония помимо картонной маски огромные тряпичные руки, оберегающие и баюкающие дочь, как в колыбели. В эпизоде с Розенкранцем и Гильденстерном актеры превращаются в послушных тряпичных кукол в руках Гамлета. А в знаменитой сцене «Мышеловки» – в марионеток, которых дергает за нити невидимый кукловод. Приемы не сказать чтобы очень новые, но вполне эффектные, особенно в сочетании с музыкой и общей декадентской атмосферой меланхолии, которой так приятно предаваться, сидя в удобном театральном кресле.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
