В современной психологии есть такое понятие – «синдром Питера Пэна». Им страдают люди, не желающие взрослеть и брать на себя ответственность, инфантильные мальчики за тридцать, которые живут исключительно для себя, не думают о завтрашнем дне и боятся серьезных отношений. Выросло уже целое поколение кидалтов, поэтому персонаж Джеймса Барри сегодня переосмысляется театром по-новому, а в детской сказке обнаруживаются вполне взрослые проблемы и темы.
Жить и погибнуть достойно…
Режиссер Алексей Франдетти – и сам немного Питер Пэн. У него на руке татуировка с летающим мальчиком, и сам он с легкостью необыкновенной порхает из театра в театр, выпуская чуть ли не десяток премьер в год. Но его трактовка сказки Джеймса Барри получилась неожиданно мрачной и трагической, под стать судьбе самого автора, которого буквально преследовали несчастья и смерти близких людей, так что люди поговаривали о «проклятье Барри». Даже у пятерых детей семьи Дэвис, ставших прототипами его героев, судьба сложилась фатально: один погиб на фронте, другой утонул, а третий, Питер, окончил жизнь самоубийством. А свою самую знаменитую книгу писатель посвятил брату Дэвиду, который умер незадолго до 14-летия и остался для матери «вечным ребенком».
Это важно знать, чтобы понять трактовку спектакля в областном ТЮЗе, отчасти позаимствованную из лондонской open-air постановки в Риджентс-парке. Действие начинается в разгар Второй мировой войны в шотландском госпитале для летчиков. Только что бравые солдаты маршировали по залу под звуки настоящей волынки, и вот они уже лежат, тяжело раненные, на койках и просят медсестру почитать им любимую детскую книжку, чтобы отвлечься от боли. Постепенно все втягиваются в игру: санитарка становится Венди, солдаты – её братьями, а старшие врачи – папой и мамой. Правда, Питер здесь не мальчик, а взрослый мужчина, почти мачо (Алексей Рыжков), и у них с Венди складываются вполне романтические отношения.
На самолете в натуральную величину они летят на остров Neverland, где мальчишки живут на ветвях огромного дерева. Сценография Тимофея Рябушинского и свет Ивана Виноградова создают на сцене атмосферу настоящего волшебного острова. Но вместо русалок здесь аппетитные девушки из кабаре без всяких хвостов – мечта любого солдата. А лучше всего придумана фея Динь-Динь: актриса из театра «Недослов» Виктория Барышникова говорит на жестовом языке, а мы слышим лишь мелодичный звон колокольчика.
Постепенно приходит осознание, что на волшебном острове оказываются не потерянные, а погибшие мальчишки, и там они продолжают свою вечную игру в войну с пиратами, одетыми в стилизованную форму разнообразных национальных армий, и с индейцами, экипированными, как участники ближневосточных конфликтов. А в это время их матери (этот собирательный образ исполняет Нонна Гришаева) получают похоронки в виде сложенных британских флагов.
Несмотря на трагический посыл, спектакль смотрится легко, ведь это все-таки мюзикл. Песни Леонида Дербенева и Игоря Ефремова из старого советского фильма несут совсем другую, сказочную и романтически-приподнятую интонацию. А примостившийся на балконе оркестр «Папоротник» расцвечивает их современными ритмами джаза, блюза и рока. Только вот наивная героика в исполнении дюжих мужчин в форме уже не кажется такой невинной, и призывы «умереть достойно» не понятно во имя чего в сегодняшнем контексте тоже звучат опасным инфантилизмом.
Выйти в окно…
Еще более неожиданную трактовку образа нестареющего мальчика предложили в «Сатириконе». Здесь поставили не сказку Барри, а пьесу современного автора Керен Климовски, посвященную как раз синдрому Питера Пэна.
Обычная современная семья – папа, мама и ребенок. Мама пашет, как лошадь, за двоих, а папа-праздник где-то гуляет, веселится и занимается творческой самореализацией. Он актер по профессии, но с карьерой пока не складывается, а сниматься в рекламных роликах – ниже его достоинства. Ухаживать за сыном тоже толком не умеет: то завтрак забудет положить, то отправит в школу в пижамных штанах. И однажды, чтобы загладить очередную оплошность, папа сообщает Дане, что он и есть Питер Пэн.
Так начинается их секретная игра: папа учит сына не бояться пауков, давать сдачи и обещает научить летать. Но бесконечно это продолжаться не может, мальчик перестает верить в обман и отец, чтобы доиграть роль до конца, на его глазах выходит в окно… и исчезает. Финал каждый волен толковать по своему: разбился или все-таки улетел? И кем он был: эгоистичным и безответственным лузером или человеком, умеющим мечтать и фантазировать, как барон Мюнхгаузен? Прелесть пьесы в том, что она не дает однозначных ответов.
В «Сатириконе» молодой режиссер Надежда Кубайлат и художник Денис Сазонов предложили для нее очень жесткое, однотонное решение. Весь сценический павильон здесь залит тревожным, ярким желтым цветом – как известно, цветом обмана и предательства. На его фоне выделяются лишь синий прямоугольник лифта – как портал в подсознание героя, и ярко-красный костюм капитана Крюка – главного страха Дани. Интонации и пластика героев, их строго геометрические передвижения по сцене так же одномерно-схематичны и лишены полутонов. В этом насквозь лживом мире взрослых единственно живым и искренним выглядит мальчик в трогательном белом костюме овечки (Алина Доценко) .
Объясняется это отстраненно-формально решение отчасти тем, что перед нами – воспоминания выросшего Дани, его попытка заглянуть в прошлое и разобраться со своей детской травмой. И это опыт сложный, болезненный, но необходимый. Уметь посмотреть в глаза правде – это и значит, быть взрослым.
Жить и погибнуть достойно…
Режиссер Алексей Франдетти – и сам немного Питер Пэн. У него на руке татуировка с летающим мальчиком, и сам он с легкостью необыкновенной порхает из театра в театр, выпуская чуть ли не десяток премьер в год. Но его трактовка сказки Джеймса Барри получилась неожиданно мрачной и трагической, под стать судьбе самого автора, которого буквально преследовали несчастья и смерти близких людей, так что люди поговаривали о «проклятье Барри». Даже у пятерых детей семьи Дэвис, ставших прототипами его героев, судьба сложилась фатально: один погиб на фронте, другой утонул, а третий, Питер, окончил жизнь самоубийством. А свою самую знаменитую книгу писатель посвятил брату Дэвиду, который умер незадолго до 14-летия и остался для матери «вечным ребенком».
Это важно знать, чтобы понять трактовку спектакля в областном ТЮЗе, отчасти позаимствованную из лондонской open-air постановки в Риджентс-парке. Действие начинается в разгар Второй мировой войны в шотландском госпитале для летчиков. Только что бравые солдаты маршировали по залу под звуки настоящей волынки, и вот они уже лежат, тяжело раненные, на койках и просят медсестру почитать им любимую детскую книжку, чтобы отвлечься от боли. Постепенно все втягиваются в игру: санитарка становится Венди, солдаты – её братьями, а старшие врачи – папой и мамой. Правда, Питер здесь не мальчик, а взрослый мужчина, почти мачо (Алексей Рыжков), и у них с Венди складываются вполне романтические отношения.На самолете в натуральную величину они летят на остров Neverland, где мальчишки живут на ветвях огромного дерева. Сценография Тимофея Рябушинского и свет Ивана Виноградова создают на сцене атмосферу настоящего волшебного острова. Но вместо русалок здесь аппетитные девушки из кабаре без всяких хвостов – мечта любого солдата. А лучше всего придумана фея Динь-Динь: актриса из театра «Недослов» Виктория Барышникова говорит на жестовом языке, а мы слышим лишь мелодичный звон колокольчика.
Постепенно приходит осознание, что на волшебном острове оказываются не потерянные, а погибшие мальчишки, и там они продолжают свою вечную игру в войну с пиратами, одетыми в стилизованную форму разнообразных национальных армий, и с индейцами, экипированными, как участники ближневосточных конфликтов. А в это время их матери (этот собирательный образ исполняет Нонна Гришаева) получают похоронки в виде сложенных британских флагов.Несмотря на трагический посыл, спектакль смотрится легко, ведь это все-таки мюзикл. Песни Леонида Дербенева и Игоря Ефремова из старого советского фильма несут совсем другую, сказочную и романтически-приподнятую интонацию. А примостившийся на балконе оркестр «Папоротник» расцвечивает их современными ритмами джаза, блюза и рока. Только вот наивная героика в исполнении дюжих мужчин в форме уже не кажется такой невинной, и призывы «умереть достойно» не понятно во имя чего в сегодняшнем контексте тоже звучат опасным инфантилизмом.
Выйти в окно…Еще более неожиданную трактовку образа нестареющего мальчика предложили в «Сатириконе». Здесь поставили не сказку Барри, а пьесу современного автора Керен Климовски, посвященную как раз синдрому Питера Пэна.
Обычная современная семья – папа, мама и ребенок. Мама пашет, как лошадь, за двоих, а папа-праздник где-то гуляет, веселится и занимается творческой самореализацией. Он актер по профессии, но с карьерой пока не складывается, а сниматься в рекламных роликах – ниже его достоинства. Ухаживать за сыном тоже толком не умеет: то завтрак забудет положить, то отправит в школу в пижамных штанах. И однажды, чтобы загладить очередную оплошность, папа сообщает Дане, что он и есть Питер Пэн.
Так начинается их секретная игра: папа учит сына не бояться пауков, давать сдачи и обещает научить летать. Но бесконечно это продолжаться не может, мальчик перестает верить в обман и отец, чтобы доиграть роль до конца, на его глазах выходит в окно… и исчезает. Финал каждый волен толковать по своему: разбился или все-таки улетел? И кем он был: эгоистичным и безответственным лузером или человеком, умеющим мечтать и фантазировать, как барон Мюнхгаузен? Прелесть пьесы в том, что она не дает однозначных ответов.
В «Сатириконе» молодой режиссер Надежда Кубайлат и художник Денис Сазонов предложили для нее очень жесткое, однотонное решение. Весь сценический павильон здесь залит тревожным, ярким желтым цветом – как известно, цветом обмана и предательства. На его фоне выделяются лишь синий прямоугольник лифта – как портал в подсознание героя, и ярко-красный костюм капитана Крюка – главного страха Дани. Интонации и пластика героев, их строго геометрические передвижения по сцене так же одномерно-схематичны и лишены полутонов. В этом насквозь лживом мире взрослых единственно живым и искренним выглядит мальчик в трогательном белом костюме овечки (Алина Доценко) .
Объясняется это отстраненно-формально решение отчасти тем, что перед нами – воспоминания выросшего Дани, его попытка заглянуть в прошлое и разобраться со своей детской травмой. И это опыт сложный, болезненный, но необходимый. Уметь посмотреть в глаза правде – это и значит, быть взрослым.
