Журнал «Театрал» выпустил в свет уникальный сборник, который состоит из пятидесяти монологов известных актёров, режиссёров и драматургов, рассказывающих о главном человеке в жизни — о маме. Эти проникновенные воспоминания не один год публиковались на страницах журнала, и теперь собраны вместе под одной обложкой. Книга так и называется - «Мамы замечательных детей». Предыдущими героями публикаций были Александр Ширвиндт, Вера Васильева, Римас Туминас, Ольга Прокофьева, Евгений Писарев, Светлана Немоляева, Евгения Симонова, Марк Захаров, Анна Терехова, Юрий Стоянов, Людмила Чурсина, Сергей Юрский, Нина Архипова, Максим Никулин, Виктор Сухоруков, Людмила Иванова, Екатерина Райкина. Cегодня, в день юбилея народной артистки РФ Юлии Рутберг, мы публикуем ее монолог о маме.
Моя мама родилась в 1938 году и в детстве испытала все тяготы войны. Семья не уезжала в эвакуацию, все мужчины были на фронте, а женщины — в Москве. Помнит и бомбежки, когда приходилось прятаться в подвалах и метро, и неустроенность быта, и жуткий вой сирен, и дикое скопление людей, колонны пленных немцев, которых вели по Русаковской улице, — все это в течение четырех лет сопровождало маленькое существо. Поэтому маме известно, что такое тяжелая жизнь и что такое голод, когда жмых из подсолнечника и картофельные очистки кажутся настоящим лакомством. Но никогда из этого не делалось проблемы. Мамина бабушка Лидия Ивановна потрясающе шила, и во время войны она обшивала жен военачальников, чем и спасала от голода детей. А их было пятеро — моя мама и еще дети бабушкиной сестры Марии, спортсменки, которая вынуждена была корчевать пни и топить ими печь, чтобы малыши не замерзли. А мамина мама (бабушка Лена) ездила с фронтовыми концертными бригадами на передовую под обстрелом немцев. И выступала перед бойцами на сцене, сооруженной на грузовике. Удивительно, но они все успевали делать. Мне кажется, что это вообще черта нашей семьи — уметь так жить, чтобы все успевать.
В 1960-е годы Илья Рутберг был одним из руководителей студии «Наш дом». И так случилось, что сразу две девушки у них в коллективе ушли в декрет, и надо было срочно найти замену. А поскольку требовались хорошие вокальные данные, музыкальный руководитель студии предложил пригласить девчонок из Гнесинки, где мама в то время училась на дирижерско-хоровом отделении и пела в квартете. Таким образом мама попала в студию «Наш дом», и с этого началась история их знакомства. Студия стала основой всего нашего бытия, и круг друзей, который образовался тогда, всю жизнь сопровождает мою маму и по наследству от родителей передался и мне.
Родители очень нежно относились друг к другу. Папа называл маму ласково Васенька, Васюля, Василёк. Почему именно Вася, не знаю, но звучало это трогательно. Мама всегда оберегала папу и, когда он заболел, всеми силами старалась скрасить последние годы его жизни. У нас есть дача в Красных Холмах, и последние шесть лет папа провел именно там. Он называл это место раем, говорил:
— Это мой Куинджи, это мой Левитан.
Мама постоянно была рядом с ним и делала все для того, чтобы продлить ему жизнь, облегчить и сделать максимум для того, чтобы эти тяжелые дни были не черно-белыми, а хоть капельку цветными. Она проявила какое-то невероятное мужество. Бывают люди, которые кликушествуют о своей вере, о том, какие они праведные христиане, а мама является глубоко верующим человеком, но это не подчеркивает.
Она никогда в жизни ничего за это не требовала, никогда ни на что не роптала. Мама сама по себе жизнелюб и умеет создать вокруг себя такую питательную среду, что любое несчастье, горесть, какая-то проблема — все становится решаемым. Вася всегда радуется нашим победам, премьерам. Всегда вроде бы стоит в тени, но мы понимаем, что ничего бы этого не было ни у папы, ни у меня, ни у Гриши, если бы не было рядом мамы. Даже правнук зовет прабабушку Васей.
Считается, что у нас еврейская семья, но мы всегда говорили, что глава нашей еврейской семьи — русская женщина, чуткая, заботливая, всех приветит, накормит, со всеми найдет общий язык.
Мама — это то древо жизни, на котором ветки и побеги — это мы, ее дети, внуки, правнуки.
Мамина жизнь, наверное, могла бы сложиться совершенно по-другому и она стала бы выдающейся пианисткой. Но, когда родилась я, ей пришлось оставить концертную деятельность и стать учительницей музыки. И она нашла себя в педагогике. Ученики ее обожали. Потому что она терпеть не могла, когда из детей делали профессионалов, а считала, что прежде всего надо в жизнь ребенка привнести такое понятие, как музыка, как звуки. Когда в человеке развит музыкальный слух, он по-другому воспринимает жизнь и вообще все, что связано с искусством. Музыка развивает индивидуальность. И мама брала детей, от которых отказывались другие педагоги, и развивала у них музыкальный слух. Однажды в Париже ко мне подошла девушка и попросила передать подарок Ирине Николаевне, сказав, что она ученица моей мамы. И в Бостоне после спектакля ко мне в гримерку пришла девушка, которая сказала:
— Я знаю, что вы дочь Ирины Николаевны. Будьте добры, передайте ей, пожалуйста, небольшой сувенир.
Это очень приятно — знать, что твою маму любят и уважают, казалось бы, чужие люди.
Поскольку мама всегда преподавала музыку, я тоже училась сначала в Школе им. Мясковского, а потом поступила в Гнесинку. Но получилось так, что Гнесинка стала меня сильно напрягать, поскольку я все больше тяготела к театру. И однажды, чтобы не ходить на занятия, я сказала своей учительнице, что мне удалили аппендицит, а родителям — что аппендицит удалили моей учительнице. Пропустила месяц и в музыкальную школу уже не вернулась, но зато поступила в театральную студию. Мама была ужасно расстроена, сказала:
— Доченька, у меня была мечта, чтобы я сидела в первом ряду, а ты в черном красивом платье была на сцене и играла на фортепиано.
И вот проходит много лет, идет мой вечер, мама с папой сидят в первом ряду, а я в черном костюме на сцене рассказываю, пою. Потом сказала:
— Мама, ну вот видишь, твоя мечта сбылась.
Села за рояль и сыграла в четыре руки вместе с музыкантом, который мне аккомпанировал. Для мамы это был, конечно, шок.
Вообще, как зритель мама — это что-то невозможно трогательное. Она может прорыдать весь спектакль, поэтому смотрит одну и ту же вещь по нескольку раз, чтобы наконец-то все понять. Например, «Медею» она посмотрела 38 раз, ссылаясь на то, что быть дома в то время, как я на сцене, ей гораздо труднее.
— Мне легче быть рядом, и переживать вместе с тобой, — говорит она.
А ведь быть зрителем, помогать своим присутствием актерам — это тоже работа. И мама от нее не устает, хотя следит за происходящим очень эмоционально. Для нее важно, как развивается спектакль. А для меня ценно ее присутствие — без мамы и спектакль получается не таким, как хотелось бы.
Вообще умение полноценно жить своей жизнью и одновременно жизнью детей — это удивительное качество. Мама всегда рядом, но в то же время позволяла мне проживать собственную жизнь. И вот это ощущение, когда тебе позволено совершить собственный поступок, не упрекают, если что-то не получилось, а поддерживают, очень помогает в жизни, делает тебя сильнее. Мне повезло, что в моей жизни мама всегда рядом со мной. Потому что, когда рядом мама, ты теряешь панический страх, который иногда обуревает человека, всегда находишь выход из, казалось бы, безвыходного положения. У нее своя философия воспитания, и я стараюсь следовать ей, точно так же отношусь к своему сыну, к его семье и к внукам.
Чем взрослее я становлюсь, тем больше у нас с мамой появляется общих качеств. Мама — дочка, и я — дочка. Мама — жена, я — жена. Мама — мама, и я — мама. А теперь мы с ней обе еще и бабушки.
И мне кажется, что слово «мама» какое-то магическое. Когда маленький ребенок в минуты отчаяния или боли говорит «мама», он просит о помощи, посылает сигнал SOS. Возможность сказать «мама» в середине жизни — это понимание, что ты все-таки пока еще ребенок, твоя жизнь продолжается и у тебя многое еще впереди. А на сегодняшнем этапе для меня возможность сказать «мама» — это как мольба напрямую куда-то вверх. Мольба о том, чтобы как можно дольше быть вместе, как можно дольше хватило сил и, чтобы мама была здорова.
Если б я могла сама себе позавидовать в чем-то, то это прежде всего в том, какая у меня семья. Потому что семья — это основа всего. А дальше все развивается, прилагается, меняется или, наоборот, сохраняется. Очень важны корни. Не зря же говорят: все мы родом из детства. Потому что уровень культуры развивается с детства. Я родилась в очень культурной, образованной семье, где слово «семья» действительно составлялось из семи Я. И важные вопросы по обеспечению жизнедеятельности в нашей семье всегда решала мама. Она содержала дом в чистоте и порядке, обладая фантастическим талантом дизайна и планировки. Раньше мама ужасно любила переставлять мебель, потому что ей хотелось каких-то перемен.
Сейчас у нее уже не так много сил и она в меньшей степени увлекается этим, но все равно постоянно что-то придумывает. Творит (а творец она невероятный) и, обладая безупречным вкусом, всегда знает, что нужно купить, как нужно обставить, продумывая все детали. У папы тоже был художественный вкус, но не было времени этим заниматься. А мы с мамой постоянно в творческом поиске и успеваем сделать много прекрасных вещей.
Мама всю жизнь была мне прекрасным другом, в философском значении этого слова. Она уникальная мама. А про прабабушку я вообще не говорю. Потому что передать выражение ее лица, когда она видит эти маленькие существа, очень трудно, даже если скомпоновать десять самых позитивных художников одновременно.
О маме можно говорить бесконечно, но для меня самое главное — то, что и в свои 50 лет у меня есть возможность сказать слово «мама». Я считаю, что это Господь мне улыбнулся и продолжает улыбаться.
Записала Елена Милиенко.
Моя мама родилась в 1938 году и в детстве испытала все тяготы войны. Семья не уезжала в эвакуацию, все мужчины были на фронте, а женщины — в Москве. Помнит и бомбежки, когда приходилось прятаться в подвалах и метро, и неустроенность быта, и жуткий вой сирен, и дикое скопление людей, колонны пленных немцев, которых вели по Русаковской улице, — все это в течение четырех лет сопровождало маленькое существо. Поэтому маме известно, что такое тяжелая жизнь и что такое голод, когда жмых из подсолнечника и картофельные очистки кажутся настоящим лакомством. Но никогда из этого не делалось проблемы. Мамина бабушка Лидия Ивановна потрясающе шила, и во время войны она обшивала жен военачальников, чем и спасала от голода детей. А их было пятеро — моя мама и еще дети бабушкиной сестры Марии, спортсменки, которая вынуждена была корчевать пни и топить ими печь, чтобы малыши не замерзли. А мамина мама (бабушка Лена) ездила с фронтовыми концертными бригадами на передовую под обстрелом немцев. И выступала перед бойцами на сцене, сооруженной на грузовике. Удивительно, но они все успевали делать. Мне кажется, что это вообще черта нашей семьи — уметь так жить, чтобы все успевать. В 1960-е годы Илья Рутберг был одним из руководителей студии «Наш дом». И так случилось, что сразу две девушки у них в коллективе ушли в декрет, и надо было срочно найти замену. А поскольку требовались хорошие вокальные данные, музыкальный руководитель студии предложил пригласить девчонок из Гнесинки, где мама в то время училась на дирижерско-хоровом отделении и пела в квартете. Таким образом мама попала в студию «Наш дом», и с этого началась история их знакомства. Студия стала основой всего нашего бытия, и круг друзей, который образовался тогда, всю жизнь сопровождает мою маму и по наследству от родителей передался и мне. Родители очень нежно относились друг к другу. Папа называл маму ласково Васенька, Васюля, Василёк. Почему именно Вася, не знаю, но звучало это трогательно. Мама всегда оберегала папу и, когда он заболел, всеми силами старалась скрасить последние годы его жизни. У нас есть дача в Красных Холмах, и последние шесть лет папа провел именно там. Он называл это место раем, говорил:— Это мой Куинджи, это мой Левитан.
Мама постоянно была рядом с ним и делала все для того, чтобы продлить ему жизнь, облегчить и сделать максимум для того, чтобы эти тяжелые дни были не черно-белыми, а хоть капельку цветными. Она проявила какое-то невероятное мужество. Бывают люди, которые кликушествуют о своей вере, о том, какие они праведные христиане, а мама является глубоко верующим человеком, но это не подчеркивает.Она никогда в жизни ничего за это не требовала, никогда ни на что не роптала. Мама сама по себе жизнелюб и умеет создать вокруг себя такую питательную среду, что любое несчастье, горесть, какая-то проблема — все становится решаемым. Вася всегда радуется нашим победам, премьерам. Всегда вроде бы стоит в тени, но мы понимаем, что ничего бы этого не было ни у папы, ни у меня, ни у Гриши, если бы не было рядом мамы. Даже правнук зовет прабабушку Васей.
Считается, что у нас еврейская семья, но мы всегда говорили, что глава нашей еврейской семьи — русская женщина, чуткая, заботливая, всех приветит, накормит, со всеми найдет общий язык. Мама — это то древо жизни, на котором ветки и побеги — это мы, ее дети, внуки, правнуки. Мамина жизнь, наверное, могла бы сложиться совершенно по-другому и она стала бы выдающейся пианисткой. Но, когда родилась я, ей пришлось оставить концертную деятельность и стать учительницей музыки. И она нашла себя в педагогике. Ученики ее обожали. Потому что она терпеть не могла, когда из детей делали профессионалов, а считала, что прежде всего надо в жизнь ребенка привнести такое понятие, как музыка, как звуки. Когда в человеке развит музыкальный слух, он по-другому воспринимает жизнь и вообще все, что связано с искусством. Музыка развивает индивидуальность. И мама брала детей, от которых отказывались другие педагоги, и развивала у них музыкальный слух. Однажды в Париже ко мне подошла девушка и попросила передать подарок Ирине Николаевне, сказав, что она ученица моей мамы. И в Бостоне после спектакля ко мне в гримерку пришла девушка, которая сказала: — Я знаю, что вы дочь Ирины Николаевны. Будьте добры, передайте ей, пожалуйста, небольшой сувенир.Это очень приятно — знать, что твою маму любят и уважают, казалось бы, чужие люди.
Поскольку мама всегда преподавала музыку, я тоже училась сначала в Школе им. Мясковского, а потом поступила в Гнесинку. Но получилось так, что Гнесинка стала меня сильно напрягать, поскольку я все больше тяготела к театру. И однажды, чтобы не ходить на занятия, я сказала своей учительнице, что мне удалили аппендицит, а родителям — что аппендицит удалили моей учительнице. Пропустила месяц и в музыкальную школу уже не вернулась, но зато поступила в театральную студию. Мама была ужасно расстроена, сказала:— Доченька, у меня была мечта, чтобы я сидела в первом ряду, а ты в черном красивом платье была на сцене и играла на фортепиано.
И вот проходит много лет, идет мой вечер, мама с папой сидят в первом ряду, а я в черном костюме на сцене рассказываю, пою. Потом сказала:— Мама, ну вот видишь, твоя мечта сбылась.
Села за рояль и сыграла в четыре руки вместе с музыкантом, который мне аккомпанировал. Для мамы это был, конечно, шок.
Вообще, как зритель мама — это что-то невозможно трогательное. Она может прорыдать весь спектакль, поэтому смотрит одну и ту же вещь по нескольку раз, чтобы наконец-то все понять. Например, «Медею» она посмотрела 38 раз, ссылаясь на то, что быть дома в то время, как я на сцене, ей гораздо труднее.— Мне легче быть рядом, и переживать вместе с тобой, — говорит она.
А ведь быть зрителем, помогать своим присутствием актерам — это тоже работа. И мама от нее не устает, хотя следит за происходящим очень эмоционально. Для нее важно, как развивается спектакль. А для меня ценно ее присутствие — без мамы и спектакль получается не таким, как хотелось бы. Вообще умение полноценно жить своей жизнью и одновременно жизнью детей — это удивительное качество. Мама всегда рядом, но в то же время позволяла мне проживать собственную жизнь. И вот это ощущение, когда тебе позволено совершить собственный поступок, не упрекают, если что-то не получилось, а поддерживают, очень помогает в жизни, делает тебя сильнее. Мне повезло, что в моей жизни мама всегда рядом со мной. Потому что, когда рядом мама, ты теряешь панический страх, который иногда обуревает человека, всегда находишь выход из, казалось бы, безвыходного положения. У нее своя философия воспитания, и я стараюсь следовать ей, точно так же отношусь к своему сыну, к его семье и к внукам. Чем взрослее я становлюсь, тем больше у нас с мамой появляется общих качеств. Мама — дочка, и я — дочка. Мама — жена, я — жена. Мама — мама, и я — мама. А теперь мы с ней обе еще и бабушки. И мне кажется, что слово «мама» какое-то магическое. Когда маленький ребенок в минуты отчаяния или боли говорит «мама», он просит о помощи, посылает сигнал SOS. Возможность сказать «мама» в середине жизни — это понимание, что ты все-таки пока еще ребенок, твоя жизнь продолжается и у тебя многое еще впереди. А на сегодняшнем этапе для меня возможность сказать «мама» — это как мольба напрямую куда-то вверх. Мольба о том, чтобы как можно дольше быть вместе, как можно дольше хватило сил и, чтобы мама была здорова.Если б я могла сама себе позавидовать в чем-то, то это прежде всего в том, какая у меня семья. Потому что семья — это основа всего. А дальше все развивается, прилагается, меняется или, наоборот, сохраняется. Очень важны корни. Не зря же говорят: все мы родом из детства. Потому что уровень культуры развивается с детства. Я родилась в очень культурной, образованной семье, где слово «семья» действительно составлялось из семи Я. И важные вопросы по обеспечению жизнедеятельности в нашей семье всегда решала мама. Она содержала дом в чистоте и порядке, обладая фантастическим талантом дизайна и планировки. Раньше мама ужасно любила переставлять мебель, потому что ей хотелось каких-то перемен.
Сейчас у нее уже не так много сил и она в меньшей степени увлекается этим, но все равно постоянно что-то придумывает. Творит (а творец она невероятный) и, обладая безупречным вкусом, всегда знает, что нужно купить, как нужно обставить, продумывая все детали. У папы тоже был художественный вкус, но не было времени этим заниматься. А мы с мамой постоянно в творческом поиске и успеваем сделать много прекрасных вещей. Мама всю жизнь была мне прекрасным другом, в философском значении этого слова. Она уникальная мама. А про прабабушку я вообще не говорю. Потому что передать выражение ее лица, когда она видит эти маленькие существа, очень трудно, даже если скомпоновать десять самых позитивных художников одновременно. О маме можно говорить бесконечно, но для меня самое главное — то, что и в свои 50 лет у меня есть возможность сказать слово «мама». Я считаю, что это Господь мне улыбнулся и продолжает улыбаться.Записала Елена Милиенко.
