Владимир Тартаковский, директор Театра оперетты, о невозможности приспособиться к требованиям Роспотребнадзора и бессмысленности предъявлять их театрам, загонять их в угол, когда летают самолеты, работает метро, а в магазинах – потоки людей без масок.
– Владимир Исидорович, каких правил Театр оперетты будет придерживаться в новом сезоне, чтобы обезопасить зрителей?
– Никаких. Музыкальный театр на условиях Роспотребнадзора работать не может. Мы не будем играть, пока нам не дадут реальной возможности. По последним требованиям мы должны убрать из спектаклей все массовые сцены, но не готовы это сделать. Мы же не драматический театр. В оперетте нет ни одной постановки без массовых сцен. Поэтому пока спокойно репетируем по группам, восстанавливаем форму. Без большого скопления артистов. Оркестр мы вообще пока не собираем, потому что не можем рассадить по новым правилам. Мы и зрителей не можем рассадить в «шахматном порядке», потому что тогда будет не 50% зала заполнено, а 30. И какой смысл это делать?
– Есть ли прогнозы, когда вам разрешат открыться без ограничений, когда их смягчат или снимут?
– Сегодня я как раз общался с Михаилом Швыдким. Пока никаких прогнозов нет. Все ждут, что в сентябре пойдет вторая волна. И вопрос о том, что мы сможем играть в ближайшее время, пока не стоит. Клубы открыли, а театрам не дают нормально работать. Самолёты летают, метро переполнено, в магазинах – потоки людей, а мы «заблокированы»...
Но, поймите, все эти меры безопасности – по большому счету бессмысленная история. Как бы мы ни рассаживали зрителей, они всё равно на входе, в гардеробе, в фойе – везде за пределами зала будут пересекаться. Туалеты и буфеты я даже не беру в расчет. Всё равно будет контакт.
– И все-таки, раз репетиции идут, какие меры профилактики коронавируса приняты в Театре оперетты для сотрудников?
– Все, какие прописаны в законе. Маски, дезинфекция, приборы, которые обеззараживают воздух. Все артисты и работники прошли тестирование. У кого выявилось – сидят дома. У кого не выявилось или есть антитела – ходят на работу по графику, чтобы не накапливалась большая масса людей. Всё дезинфицируем, убираем, но играть пока не можем. И это главная проблема. Театр без зрителя – это не театр.
– Владимир Исидорович, каких правил Театр оперетты будет придерживаться в новом сезоне, чтобы обезопасить зрителей?
– Никаких. Музыкальный театр на условиях Роспотребнадзора работать не может. Мы не будем играть, пока нам не дадут реальной возможности. По последним требованиям мы должны убрать из спектаклей все массовые сцены, но не готовы это сделать. Мы же не драматический театр. В оперетте нет ни одной постановки без массовых сцен. Поэтому пока спокойно репетируем по группам, восстанавливаем форму. Без большого скопления артистов. Оркестр мы вообще пока не собираем, потому что не можем рассадить по новым правилам. Мы и зрителей не можем рассадить в «шахматном порядке», потому что тогда будет не 50% зала заполнено, а 30. И какой смысл это делать?
– Есть ли прогнозы, когда вам разрешат открыться без ограничений, когда их смягчат или снимут?
– Сегодня я как раз общался с Михаилом Швыдким. Пока никаких прогнозов нет. Все ждут, что в сентябре пойдет вторая волна. И вопрос о том, что мы сможем играть в ближайшее время, пока не стоит. Клубы открыли, а театрам не дают нормально работать. Самолёты летают, метро переполнено, в магазинах – потоки людей, а мы «заблокированы»...
Но, поймите, все эти меры безопасности – по большому счету бессмысленная история. Как бы мы ни рассаживали зрителей, они всё равно на входе, в гардеробе, в фойе – везде за пределами зала будут пересекаться. Туалеты и буфеты я даже не беру в расчет. Всё равно будет контакт.
– И все-таки, раз репетиции идут, какие меры профилактики коронавируса приняты в Театре оперетты для сотрудников?
– Все, какие прописаны в законе. Маски, дезинфекция, приборы, которые обеззараживают воздух. Все артисты и работники прошли тестирование. У кого выявилось – сидят дома. У кого не выявилось или есть антитела – ходят на работу по графику, чтобы не накапливалась большая масса людей. Всё дезинфицируем, убираем, но играть пока не можем. И это главная проблема. Театр без зрителя – это не театр.
