Журнал «Театрал» выпустил в свет уникальный сборник, который состоит из пятидесяти монологов известных актёров, режиссёров и драматургов, рассказывающих о главном человеке в жизни — о маме. Эти проникновенные воспоминания не один год публиковались на страницах журнала, и теперь собраны вместе под одной обложкой. Книга так и называется - «Мамы замечательных детей». Предыдущими героями публикаций были Александр Ширвиндт, Вера Васильева, Римас Туминас, Ольга Прокофьева, Евгений Писарев, Светлана Немоляева, Евгения Симонова, Марк Захаров, Анна Терехова, Юрий Стоянов, Людмила Чурсина, Сергей Юрский, Нина Архипова, Максим Никулин, Виктор Сухоруков, Людмила Иванова, Екатерина Райкина, Юлия Рутберг, Александр Коршунов, Юлия Меньшова, Евгений Евтушенко, Владимир Андреев, Анастасия Голуб, Владимир Войнович, Наталья Наумова, Анна Дворжецкая, Дмитрий Бертман, Алёна Яковлева, Евгений Стеблов, Вера Бабичева,Иосиф Райхельгауз, Оксана Мысина, Ольга Кабо, Михаил Полицеймако, Валерий Гаркалин, Аня Чиповская, Роксана Сац, Игорь Ясулович, Сергей Степанченко, Генриетта Яновская, Ирина Мазуркевич, Игорь Верник, Людмила Максакова, Александр Васильев, Марк Розовский. Сегодня предоставляем слово актеру театра и кино Шамилю Хаматову.
Сколько себя помню, я всегда был непослушным ребенком. Учился неважно, уроки пропускал, меня хотели даже выгнать за хулиганство. В общем, маме со мной пришлось нелегко. В 9-м классе я в очередной раз решил прогулять сочинение по литературе. Выбежал из класса и... наткнулся на маму. Сбежать не смог, а учительница пригласила маму на разговор и в порыве сказала ей:
— Марина Галимулловна, я сочувствую, что у вас растет такой сын.
Меня это сильно задело, я пообещал себе, что больше никогда не буду маму расстраивать.
По профессии наши с Чулпан родители технари: папа — инженер-электрик, мама — долгое время проработала на казанском заводе, где изготовлялись микросхемы для подводных лодок. В общем, оба далеки от творческой среды и, конечно, в роду у нас актеров не было. Хотя не так давно выяснилось, что двоюродная бабушка мечтала стать актрисой и ее даже приглашали на какие-то съемки. Но поскольку моя прабабушка была властной женщиной и держала всех в кулаке, то свою дочь никуда не пустила. Причем история повторилась и спустя одно поколение: мама моя тоже мечтала о театре, но теперь уже бабушка пресекла это желание.
Так было и в нашей семье: родители хотели, чтобы мы с Чулпан получили серьезное образование. Сестра должна была стать экономистом, а я — энергетиком, как мой отец. Дисциплина прививалась нам с детства: мама следила за школьной успеваемостью, папа же больше отвечал за наши спортивные достижения, ведь Чулпан долгое время ходила на фигурное катание, а я до 16 лет занимался водным поло.
Чтобы Чулпан успевала поесть в промежутке между школой и тренировками, мама оставляла ей суп в термосе. Но однажды пришла с работы раньше сестры, попробовала этот суп и... схватилась за голову: суп остыл и был мерзкий на вкус. Видимо, тогда зародилась идея целиком посвятить себя семье. А вскоре у нее на работе произошел какой-то конфликт, и моя мама — правдолюб по натуре — сказала все, что думала, хлопнула дверью и навсегда оттуда ушла. Так она осталась с нами.
Правда, воспитанием Чулпан маме было заниматься гораздо проще, чем моим. За мной нужен был глаз да глаз.
Я сейчас с ужасом наблюдаю за своими племянницами и понимаю, какой же это адский труд — воспитывать детей. При том что они хотя бы еще учатся хорошо, а я же всю жизнь был двоечником.
В семье за мной устанавливался тотальный контроль. В нашем же доме, но в другом подъезде жила моя бабушка. Ее окна выходили во двор, а у родителей — в противоположную сторону. И у нас были два телефона, подключенные по параллельной линии. Как только я выходил во двор, бабушка тут же подходила к окну, следила, чем я занимаюсь и передавала всю информацию родителям. Как только бабушка сообщала, что я покинул двор, к окну подходила мама.
Намерение Чулпан уехать в Москву и там получить актерское образование в семье восприняли болезненно. Родители никак не могли решиться отпустить ребенка в незнакомый город, да и я тоже очень скучал, ведь у нас с Чулпан разница в 10 лет, и я с детства привык к ее опеке — она стирала пеленки, гуляла. Однако никакой ревности к родителям, конкуренции за их внимание, как это часто бывает в семьях, у нас не было: мы с сестрой были одинаково любимы.
Со временем я и сам оказался в столице — занимался здесь водным поло, выступал за команду «Динамо» и как-то постепенно отбился от родительского надзора. Однажды пришел к Чулпан в «Современник» на спектакль «Три товарища». И меня настолько вдохновила эта постановка, что я впервые задумался о том, чтобы поступить в театральный. Рассказал об этом Чулпан, она поддержала: «А что, попробуй». Родителям мы решили об этом не говорить, делали все втихаря. Но материнское сердце не обманешь. И она, заподозрив «заговор», вдруг примчалась в Москву. Но было поздно: на тот момент я уже поступил в РАТИ — и ей оставалось только смириться.
Так мама стала жить на два города. Мы с сестрой поселились в Москве, а в Казани остались папа и бабушка. Помню, как мама часто приезжала к нам сюда и привозила тяжеленные сумки с гостинцами. Понятия не имею, как она это все довозила. А когда мы на каникулах возвращались домой, она окружала нас невероятной заботой. Вообще, мама у нас готовить не очень любит, но, когда мы приезжаем, буквально закармливает нас всякими вкусностями. Все что касается татарской кухни — пироги, «треугольники» — у мамы получаются отменно! Каждый раз говорю себе «хватит», пытаюсь остановиться, надо же следить за фигурой, но все равно срываюсь. Все-таки не каждый месяц удается приехать к родителям в гости.
Гораздо чаще в Казани бывают мои племянницы, дочери Чулпан: практически все каникулы они проводят с бабушкой. И, надо сказать, она тоже их бдит, относится к ним не менее строго, чем в свое время к нам. Но это ее метод воспитания: когда девочки с ней, они становятся как шелковые и выполняют все беспрекословно. Но как только появляется кто-то еще, например, Чулпан или я, они начинают себя вести развязно, потому что знают: мы их защитим.
Впрочем, к нам с сестрой мама тоже по-прежнему строга. Она старается смотреть все наши фильмы, приезжает на премьеры. Но похвалу из нее вытянуть сложно. Правда, ей понравился наш новый спектакль «Эмилия Галотти». Мама сказала, что для нее моя работа в этой постановке была неожиданной. Очень хочу, чтобы она посмотрела и новую редакцию «Играем...Шиллера!», где Чулпан потрясающе сыграла Марию Стюарт.
Сколько себя помню, я всегда был непослушным ребенком. Учился неважно, уроки пропускал, меня хотели даже выгнать за хулиганство. В общем, маме со мной пришлось нелегко. В 9-м классе я в очередной раз решил прогулять сочинение по литературе. Выбежал из класса и... наткнулся на маму. Сбежать не смог, а учительница пригласила маму на разговор и в порыве сказала ей:— Марина Галимулловна, я сочувствую, что у вас растет такой сын.
Меня это сильно задело, я пообещал себе, что больше никогда не буду маму расстраивать.
По профессии наши с Чулпан родители технари: папа — инженер-электрик, мама — долгое время проработала на казанском заводе, где изготовлялись микросхемы для подводных лодок. В общем, оба далеки от творческой среды и, конечно, в роду у нас актеров не было. Хотя не так давно выяснилось, что двоюродная бабушка мечтала стать актрисой и ее даже приглашали на какие-то съемки. Но поскольку моя прабабушка была властной женщиной и держала всех в кулаке, то свою дочь никуда не пустила. Причем история повторилась и спустя одно поколение: мама моя тоже мечтала о театре, но теперь уже бабушка пресекла это желание.
Так было и в нашей семье: родители хотели, чтобы мы с Чулпан получили серьезное образование. Сестра должна была стать экономистом, а я — энергетиком, как мой отец. Дисциплина прививалась нам с детства: мама следила за школьной успеваемостью, папа же больше отвечал за наши спортивные достижения, ведь Чулпан долгое время ходила на фигурное катание, а я до 16 лет занимался водным поло.
Чтобы Чулпан успевала поесть в промежутке между школой и тренировками, мама оставляла ей суп в термосе. Но однажды пришла с работы раньше сестры, попробовала этот суп и... схватилась за голову: суп остыл и был мерзкий на вкус. Видимо, тогда зародилась идея целиком посвятить себя семье. А вскоре у нее на работе произошел какой-то конфликт, и моя мама — правдолюб по натуре — сказала все, что думала, хлопнула дверью и навсегда оттуда ушла. Так она осталась с нами.
Правда, воспитанием Чулпан маме было заниматься гораздо проще, чем моим. За мной нужен был глаз да глаз.
Я сейчас с ужасом наблюдаю за своими племянницами и понимаю, какой же это адский труд — воспитывать детей. При том что они хотя бы еще учатся хорошо, а я же всю жизнь был двоечником.В семье за мной устанавливался тотальный контроль. В нашем же доме, но в другом подъезде жила моя бабушка. Ее окна выходили во двор, а у родителей — в противоположную сторону. И у нас были два телефона, подключенные по параллельной линии. Как только я выходил во двор, бабушка тут же подходила к окну, следила, чем я занимаюсь и передавала всю информацию родителям. Как только бабушка сообщала, что я покинул двор, к окну подходила мама.
Намерение Чулпан уехать в Москву и там получить актерское образование в семье восприняли болезненно. Родители никак не могли решиться отпустить ребенка в незнакомый город, да и я тоже очень скучал, ведь у нас с Чулпан разница в 10 лет, и я с детства привык к ее опеке — она стирала пеленки, гуляла. Однако никакой ревности к родителям, конкуренции за их внимание, как это часто бывает в семьях, у нас не было: мы с сестрой были одинаково любимы.
Со временем я и сам оказался в столице — занимался здесь водным поло, выступал за команду «Динамо» и как-то постепенно отбился от родительского надзора. Однажды пришел к Чулпан в «Современник» на спектакль «Три товарища». И меня настолько вдохновила эта постановка, что я впервые задумался о том, чтобы поступить в театральный. Рассказал об этом Чулпан, она поддержала: «А что, попробуй». Родителям мы решили об этом не говорить, делали все втихаря. Но материнское сердце не обманешь. И она, заподозрив «заговор», вдруг примчалась в Москву. Но было поздно: на тот момент я уже поступил в РАТИ — и ей оставалось только смириться.Так мама стала жить на два города. Мы с сестрой поселились в Москве, а в Казани остались папа и бабушка. Помню, как мама часто приезжала к нам сюда и привозила тяжеленные сумки с гостинцами. Понятия не имею, как она это все довозила. А когда мы на каникулах возвращались домой, она окружала нас невероятной заботой. Вообще, мама у нас готовить не очень любит, но, когда мы приезжаем, буквально закармливает нас всякими вкусностями. Все что касается татарской кухни — пироги, «треугольники» — у мамы получаются отменно! Каждый раз говорю себе «хватит», пытаюсь остановиться, надо же следить за фигурой, но все равно срываюсь. Все-таки не каждый месяц удается приехать к родителям в гости.
Гораздо чаще в Казани бывают мои племянницы, дочери Чулпан: практически все каникулы они проводят с бабушкой. И, надо сказать, она тоже их бдит, относится к ним не менее строго, чем в свое время к нам. Но это ее метод воспитания: когда девочки с ней, они становятся как шелковые и выполняют все беспрекословно. Но как только появляется кто-то еще, например, Чулпан или я, они начинают себя вести развязно, потому что знают: мы их защитим.Впрочем, к нам с сестрой мама тоже по-прежнему строга. Она старается смотреть все наши фильмы, приезжает на премьеры. Но похвалу из нее вытянуть сложно. Правда, ей понравился наш новый спектакль «Эмилия Галотти». Мама сказала, что для нее моя работа в этой постановке была неожиданной. Очень хочу, чтобы она посмотрела и новую редакцию «Играем...Шиллера!», где Чулпан потрясающе сыграла Марию Стюарт.
