Жизнь Аллы Югановой расписана по минутам: она плотно занята в ленкомовском репертуаре, снимается в кино, а еще успевает работать в музыкальной группе «Девушкин сон», с которой выпустила новый диск. Кстати, сезон для нее начался с премии Международного театрального фонда имени Евгения Леонова – актриса была признана лучшей в номинации «Мастера».
– Многие говорят, что стиль – это вопрос ежедневного настроения и вопрос комфорта в первую очередь. Что это для вас?
– Не могу сказать, что придерживаюсь одного стиля. Но был момент, когда я искала себя и поняла, что мне близко что-то романтично-хулиганское. Не всегда удобно быть в платье. А вот в платье и кроссовках, как это уже стало модно – другое дело. Раньше так не ходили, а мне было очень комфортно. Один стилист меня так и охарактеризовал – «романтическая хулиганка». Сейчас, наверно, хулиганистой в одежде себя не назову. Бывает, что на мероприятиях нужно выглядеть «форматно». И для каждого выхода у меня есть свой «комплект» одежды, прически, настроения. Мы же с разными людьми играем разные роли. Я не специально это делаю. Но если общаюсь, например, дома с дочкой – я одна. Если прихожу на работу – я другая. Если иду на кинопробы общаться с режиссером – я третья. Если попадаю в театр как зритель – я четвертая. Я непостоянная, поэтому и стиль меняется.
– Экспериментируете с внешностью?
– Все эксперименты с внешностью, они, безусловно, для работы. В жизни мне удобно быть максимально простой и неяркой. Прямые волосы, не накрашенное лицо, потому что кожа отдыхает – от грима, от яркого света. Но вообще яркость мне очень нравится. И, слава Богу, я имею возможность реализовывать это на сцене.
Недавно мы сделали со стилистом фотосессию в бизнес-стиле. И я еще раз поняла для себя, что это совсем не мое. Совершенно не органично смотрюсь в образе деловой женщины. Может быть, поэтому эти роли мне почти никогда и не предлагают.
– Есть люди, которых вы всегда считали образцом безупречного стиля, в театре или в кино?
– Вы знаете, мне очень нравится актрисы Николь Кидман и Катрин Денёв, которых отличает, в первую очередь, женственность. В их стиле сразу читается женская харизма.
– Что касается готовности «пересмотреть себя» как актрису: нет желания попробовать себя в театре, который ломает ваши привычные представления о профессии?
– Я воспитанник Щепкинской школы, работала в Малом театре и очень люблю классику, поэтому совсем ломать свои представления о профессии не хочу. Но в меру экспериментировать люблю. Пробовать, идти за режиссером, творчество которого мне интересно. К примеру, я бы с радостью поработала с Владимиром Панковым. В его спектаклях есть такая правда, такой юмор, такая сильная музыкальная партитура, что в зрителях они оставляют особое щемящее чувство. И еще, мне кажется, он тащит через свои работы трагикомедию. Мой любимый жанр.
– Комплекс отличницы – перфекционизм, желание все сделать на отлично – вам свойственен?
– К сожалению, да, поэтому дочку сейчас пытаюсь приучить ко всему относиться проще. Но, понятно, есть оценочная система, которую прививают в школе и от которой никак не уйти.
Я всегда была хорошей девочкой, старалась сделать так, чтобы всем было хорошо. И это есть в привычке, в отношении к своей работе. Как человек исполнительный я хочу делать её на уровне. С одной стороны, это помогает, а с другой – мешает, потому что в нашей профессии обязательно должна быть доля безответственности.
– Зачем?
– Чтобы была легкость. Когда артист слишком старается, он начинает «давить» – и лучше не получается, только хуже. Такой парадокс.
– Как изменился ваш стиль жизни с появлением дочери? Одни говорят, что дети – это приключение, даже авантюра. Другие, что испытание. Вы к какому типу родителей ближе?
– Для меня это точно не испытание, а безумное счастье. Во-первых, с ней всегда интересно, потому что она сама по себе очень интересный человек и по-другому смотрит на разные вещи. Открываю ее каждый день. Это совершенно другой характер, хотя можно сказать, что мы и похожи. Во-вторых, с ней я тоже могу быть ребенком, то есть мне нравится смотреть на мир ее глазами.
– Есть ли места, где вам нравится бывать вместе, куда хочется возвращаться? Если говорить не о Москве.
– Вообще мне нравится путешествовать. За год до пандемии мы с Анечкой побывали в Париже. Конечно, хотелось бы еще раз поехать, когда откроют границы. Также мне интересна экзотика. Я хотела бы побывать в Кении, потому что такой природы совсем не видела, а еще оказаться на океане, где не была еще ни разу в жизни – почувствовать мощнейшую стихию воды.
В 2020-м году мы путешествовали на машине по России: Торжок, Кострома, Ростов Великий. Это целая страница жизни – автопутешествия именно по нашей стране. Мы решили, что в пандемию это безопасней – меньше контактов. И знаете, нам очень понравилось: едешь в своем темпе, останавливаешься, где хочешь, сам продумываешь маршрут. Здорово. Я думаю, что летом опять совершим автопробег.
– Что вам дал 2020-й год, кроме путешествий по России?
– Во-первых, мы много времени провели на даче с нашими друзьями. Много говорили, читали, играли в настольные игры. Когда все время бежишь и не можешь распределиться, общения с родственниками не получается, а тут удалось побыть с мамой. От оседлого образа жизни, который мы вели, осталось ретро ощущение. Очень приятное.
Во-вторых, с весны до осени было время обдумать много планов и доделать музыкальный диск, который я презентовала 23 января. Вместе с группой «Девушкин сон», где я являюсь солисткой, выпустила альбом «Мой Байконур». Это свершилось благодаря пандемии, потому что наконец-то появилась возможность сосредоточиться – и доработать, дозаписать песни, сделать мастеринг. Презентацию с концертным шоу мы тоже тщательно продумали, поэтому что, опять же, случилось эта остановка в жизни. Когда было много другой работы, на это не хватало времени.
– Несколько лет назад вы говорили «Театралу», что ваше увлечение музыкой очень серьезно, и если есть свободное время, то вы предпочитаете не в пинг-понг играть, а дать еще один концерт. Как сейчас?
– Отношение стало еще серьезнее. Я стараюсь по мере возможности заниматься саморазвитием как певица, улучшать себя именно в плане вокала – делаю разные дыхательные упражнения с педагогом. Но надолго меня не хватает. Главное сейчас – тщательно продумать концепцию группы. Из наших выступлений мы хотим сделать все-таки действо, может быть, музыкальный спектакль. Это мне ближе, интереснее теперь, чем просто петь. И я надеюсь, что в ближайшее время получится наши идеи реализовать. Мы уже движемся к цели. Наши концерты стали очень театрализованы. Сейчас вопрос, может быть, в поисках спонсоров, инвесторов – тех, кто помог бы взять подходящую площадку и сделать это шоу.
– Чего вам не хватает для шоу?
– Для начала нужна именно сцена. Когда мы делаем мероприятие в ночном клубе, невозможно убрать до конца свет. Технически это всё не приспособлено. И честно говоря, в клубах, которые вроде бы и существуют для живых концертов, звук очень грубый. Наша музыка электронная, да, но в ней есть много нюансов. Если они не слышны, то всё теряет смысл. Хочется, чтобы само пространство играло и работало на нас. Поэтому сейчас я в поиске подходящей площадки, в процессе написания либретто, синопсиса, по которому будет происходить действие. Мы хотим, чтобы это был именно кросс-жанровый спектакль.
– В каком музыкальном жанре вы работаете?
– Кто-то говорит, что это «трип-хоп», другие называют нашу музыку «дарк-вэйв». А в одном журнале нас назвали «нереальный рок»: мол, все такое эфемерное, нереалистичное, как мираж. Нечто похожее есть за границей. Кстати, наш диск вышел на всех ведущих музыкальных сервисах типа Яндекс.Музыки, и больше всего прослушиваний дает Европа. Может быть, будем продвигать себя на международных фестивалях, чтобы выйти на новый уровень.
– Говорят, любовь – это время, которое уделяешь тому, что любишь. Вы чему больше уделяете: театру, музыке или ребенку?
– Понятно, ребенок – вне конкуренции. Это номер один. Работа и хобби совершенно не мешает нам быть вместе с Анечкой. Она и в последнем концерте принимала участие, и в театр со мной ходит. Ей нравится обстановка, атмосфера, нравится быть рядом со мной.
– Пина Бауш говорила, что хотела бы у себя дома садить цветочки, повесить полочки, но не может тратить на это время. Чтобы по-настоящему заниматься театром и кино, действительно, нужно от многого отказаться?
– Сейчас я не перегружена и, наверно, уже не хочу тот плотный график, который был 15-20 лет назад, когда я играла по 28 спектаклей в месяц и еще умудрялась сниматься, например, ночными сменами. До пяти спектаклей в месяц и один проект, две недели плотной работы – это приемлемо. Иначе все равно уже никак не получится. Ребенок ходит в школу. Учебный процесс нужно контролировать. Хочется, чтобы и дома был порядок. И все равно приходится прибегать к помощи – и по хозяйству, и с ребенком.
Я знаю тех, кто выбирает, карьеру. И, конечно, они лишают себя многих моментов, того же отдыха. Чтобы вырваться из круга дел, нужно найти момент, а это почти невозможно.
– Бёрдмен в оскароносном фильме пришел к выводу, что если актера нет в информационном поле, нет в соцсетях, то его вообще нет. Он должен постоянно о себе напоминать. Вы согласны?
– Знаете, раньше, наверно, было по-другому. Сейчас, к сожалению, я узнаю о том, что на роли в кино утверждают по числу подписчиков в Инстаграме. Это меня неприятно удивило и очень расстроило. Потому что, конечно, миллионный аккаунт в соцсетях совершенно не является показателем таланта или того, человек подходит на роль. Чтобы фильм получился художественным, кинопродукт – востребованным, недостаточно взять просто популярного блогера. Но продюсеры, люди, которые это продают, опираются, прежде всего, на армию подписчиков.
– И последний вопрос из анкеты Энди Уорхола. Вы хотите, чтобы вас уважали за вашу красоту?
– Конечно. Наш внешний вид – это отражение нашей внутренней «формы», которую тоже нужно совершенствовать. И мне бы хотелось, чтобы во мне была внутренняя красота, чтобы и за это меня могли уважать.
– Многие говорят, что стиль – это вопрос ежедневного настроения и вопрос комфорта в первую очередь. Что это для вас?
– Не могу сказать, что придерживаюсь одного стиля. Но был момент, когда я искала себя и поняла, что мне близко что-то романтично-хулиганское. Не всегда удобно быть в платье. А вот в платье и кроссовках, как это уже стало модно – другое дело. Раньше так не ходили, а мне было очень комфортно. Один стилист меня так и охарактеризовал – «романтическая хулиганка». Сейчас, наверно, хулиганистой в одежде себя не назову. Бывает, что на мероприятиях нужно выглядеть «форматно». И для каждого выхода у меня есть свой «комплект» одежды, прически, настроения. Мы же с разными людьми играем разные роли. Я не специально это делаю. Но если общаюсь, например, дома с дочкой – я одна. Если прихожу на работу – я другая. Если иду на кинопробы общаться с режиссером – я третья. Если попадаю в театр как зритель – я четвертая. Я непостоянная, поэтому и стиль меняется.
– Экспериментируете с внешностью?
– Все эксперименты с внешностью, они, безусловно, для работы. В жизни мне удобно быть максимально простой и неяркой. Прямые волосы, не накрашенное лицо, потому что кожа отдыхает – от грима, от яркого света. Но вообще яркость мне очень нравится. И, слава Богу, я имею возможность реализовывать это на сцене.
Недавно мы сделали со стилистом фотосессию в бизнес-стиле. И я еще раз поняла для себя, что это совсем не мое. Совершенно не органично смотрюсь в образе деловой женщины. Может быть, поэтому эти роли мне почти никогда и не предлагают.
– Есть люди, которых вы всегда считали образцом безупречного стиля, в театре или в кино?
– Вы знаете, мне очень нравится актрисы Николь Кидман и Катрин Денёв, которых отличает, в первую очередь, женственность. В их стиле сразу читается женская харизма.
– Что касается готовности «пересмотреть себя» как актрису: нет желания попробовать себя в театре, который ломает ваши привычные представления о профессии?– Я воспитанник Щепкинской школы, работала в Малом театре и очень люблю классику, поэтому совсем ломать свои представления о профессии не хочу. Но в меру экспериментировать люблю. Пробовать, идти за режиссером, творчество которого мне интересно. К примеру, я бы с радостью поработала с Владимиром Панковым. В его спектаклях есть такая правда, такой юмор, такая сильная музыкальная партитура, что в зрителях они оставляют особое щемящее чувство. И еще, мне кажется, он тащит через свои работы трагикомедию. Мой любимый жанр.
– Комплекс отличницы – перфекционизм, желание все сделать на отлично – вам свойственен?
– К сожалению, да, поэтому дочку сейчас пытаюсь приучить ко всему относиться проще. Но, понятно, есть оценочная система, которую прививают в школе и от которой никак не уйти.
Я всегда была хорошей девочкой, старалась сделать так, чтобы всем было хорошо. И это есть в привычке, в отношении к своей работе. Как человек исполнительный я хочу делать её на уровне. С одной стороны, это помогает, а с другой – мешает, потому что в нашей профессии обязательно должна быть доля безответственности.
– Зачем?
– Чтобы была легкость. Когда артист слишком старается, он начинает «давить» – и лучше не получается, только хуже. Такой парадокс.
– Как изменился ваш стиль жизни с появлением дочери? Одни говорят, что дети – это приключение, даже авантюра. Другие, что испытание. Вы к какому типу родителей ближе?
– Для меня это точно не испытание, а безумное счастье. Во-первых, с ней всегда интересно, потому что она сама по себе очень интересный человек и по-другому смотрит на разные вещи. Открываю ее каждый день. Это совершенно другой характер, хотя можно сказать, что мы и похожи. Во-вторых, с ней я тоже могу быть ребенком, то есть мне нравится смотреть на мир ее глазами.
– Есть ли места, где вам нравится бывать вместе, куда хочется возвращаться? Если говорить не о Москве.– Вообще мне нравится путешествовать. За год до пандемии мы с Анечкой побывали в Париже. Конечно, хотелось бы еще раз поехать, когда откроют границы. Также мне интересна экзотика. Я хотела бы побывать в Кении, потому что такой природы совсем не видела, а еще оказаться на океане, где не была еще ни разу в жизни – почувствовать мощнейшую стихию воды.
В 2020-м году мы путешествовали на машине по России: Торжок, Кострома, Ростов Великий. Это целая страница жизни – автопутешествия именно по нашей стране. Мы решили, что в пандемию это безопасней – меньше контактов. И знаете, нам очень понравилось: едешь в своем темпе, останавливаешься, где хочешь, сам продумываешь маршрут. Здорово. Я думаю, что летом опять совершим автопробег.
– Что вам дал 2020-й год, кроме путешествий по России?
– Во-первых, мы много времени провели на даче с нашими друзьями. Много говорили, читали, играли в настольные игры. Когда все время бежишь и не можешь распределиться, общения с родственниками не получается, а тут удалось побыть с мамой. От оседлого образа жизни, который мы вели, осталось ретро ощущение. Очень приятное.
Во-вторых, с весны до осени было время обдумать много планов и доделать музыкальный диск, который я презентовала 23 января. Вместе с группой «Девушкин сон», где я являюсь солисткой, выпустила альбом «Мой Байконур». Это свершилось благодаря пандемии, потому что наконец-то появилась возможность сосредоточиться – и доработать, дозаписать песни, сделать мастеринг. Презентацию с концертным шоу мы тоже тщательно продумали, поэтому что, опять же, случилось эта остановка в жизни. Когда было много другой работы, на это не хватало времени.
– Несколько лет назад вы говорили «Театралу», что ваше увлечение музыкой очень серьезно, и если есть свободное время, то вы предпочитаете не в пинг-понг играть, а дать еще один концерт. Как сейчас?
– Отношение стало еще серьезнее. Я стараюсь по мере возможности заниматься саморазвитием как певица, улучшать себя именно в плане вокала – делаю разные дыхательные упражнения с педагогом. Но надолго меня не хватает. Главное сейчас – тщательно продумать концепцию группы. Из наших выступлений мы хотим сделать все-таки действо, может быть, музыкальный спектакль. Это мне ближе, интереснее теперь, чем просто петь. И я надеюсь, что в ближайшее время получится наши идеи реализовать. Мы уже движемся к цели. Наши концерты стали очень театрализованы. Сейчас вопрос, может быть, в поисках спонсоров, инвесторов – тех, кто помог бы взять подходящую площадку и сделать это шоу.
– Чего вам не хватает для шоу?
– Для начала нужна именно сцена. Когда мы делаем мероприятие в ночном клубе, невозможно убрать до конца свет. Технически это всё не приспособлено. И честно говоря, в клубах, которые вроде бы и существуют для живых концертов, звук очень грубый. Наша музыка электронная, да, но в ней есть много нюансов. Если они не слышны, то всё теряет смысл. Хочется, чтобы само пространство играло и работало на нас. Поэтому сейчас я в поиске подходящей площадки, в процессе написания либретто, синопсиса, по которому будет происходить действие. Мы хотим, чтобы это был именно кросс-жанровый спектакль.
– В каком музыкальном жанре вы работаете?
– Кто-то говорит, что это «трип-хоп», другие называют нашу музыку «дарк-вэйв». А в одном журнале нас назвали «нереальный рок»: мол, все такое эфемерное, нереалистичное, как мираж. Нечто похожее есть за границей. Кстати, наш диск вышел на всех ведущих музыкальных сервисах типа Яндекс.Музыки, и больше всего прослушиваний дает Европа. Может быть, будем продвигать себя на международных фестивалях, чтобы выйти на новый уровень.
– Говорят, любовь – это время, которое уделяешь тому, что любишь. Вы чему больше уделяете: театру, музыке или ребенку?– Понятно, ребенок – вне конкуренции. Это номер один. Работа и хобби совершенно не мешает нам быть вместе с Анечкой. Она и в последнем концерте принимала участие, и в театр со мной ходит. Ей нравится обстановка, атмосфера, нравится быть рядом со мной.
– Пина Бауш говорила, что хотела бы у себя дома садить цветочки, повесить полочки, но не может тратить на это время. Чтобы по-настоящему заниматься театром и кино, действительно, нужно от многого отказаться?
– Сейчас я не перегружена и, наверно, уже не хочу тот плотный график, который был 15-20 лет назад, когда я играла по 28 спектаклей в месяц и еще умудрялась сниматься, например, ночными сменами. До пяти спектаклей в месяц и один проект, две недели плотной работы – это приемлемо. Иначе все равно уже никак не получится. Ребенок ходит в школу. Учебный процесс нужно контролировать. Хочется, чтобы и дома был порядок. И все равно приходится прибегать к помощи – и по хозяйству, и с ребенком.
Я знаю тех, кто выбирает, карьеру. И, конечно, они лишают себя многих моментов, того же отдыха. Чтобы вырваться из круга дел, нужно найти момент, а это почти невозможно.
– Бёрдмен в оскароносном фильме пришел к выводу, что если актера нет в информационном поле, нет в соцсетях, то его вообще нет. Он должен постоянно о себе напоминать. Вы согласны?
– Знаете, раньше, наверно, было по-другому. Сейчас, к сожалению, я узнаю о том, что на роли в кино утверждают по числу подписчиков в Инстаграме. Это меня неприятно удивило и очень расстроило. Потому что, конечно, миллионный аккаунт в соцсетях совершенно не является показателем таланта или того, человек подходит на роль. Чтобы фильм получился художественным, кинопродукт – востребованным, недостаточно взять просто популярного блогера. Но продюсеры, люди, которые это продают, опираются, прежде всего, на армию подписчиков.
– И последний вопрос из анкеты Энди Уорхола. Вы хотите, чтобы вас уважали за вашу красоту?
– Конечно. Наш внешний вид – это отражение нашей внутренней «формы», которую тоже нужно совершенствовать. И мне бы хотелось, чтобы во мне была внутренняя красота, чтобы и за это меня могли уважать.
