Роман Сорокин – поэт и драматург. Закончил театральный институт им. Щукина, служил в Театре на Таганке. Победитель нескольких литературных конкурсов и фестивалей, лауреат и организатор всероссийского фестиваля молодой поэзии им. Леонида Филатова «Филатов Фест», публиковался в журнале Юность и другой периодике, артист Московского театра поэтов.
– Я довольно быстро понял масштаб своего актёрского дарования и по трезвому размышлению решил оторвать эту театральную пуповину, пока ещё это можно было сделать почти безболезненно, – говорит поэт Роман Сорокин. – Когда я вышел с трудовой книжкой из Театра на Таганке, у меня ещё не было написано никаких текстов и, тем более, я не собирался связывать свою жизнь с литературой, но и показываться в театры я больше не хотел. А в 2018-м году мой друг и с некоторых пор крепкий режиссёр Андрей Крупник предложил мне написать пьесу для театра Армена Джигарханяна, в котором он тогда успешно работал. Я согласился и написал пьесу-сказку, да ещё и в стихах. Постановка оказалось удачной, а я понял, что могу работать по другую сторону рампы и, что не маловажно, писать неплохие тексты. Потом были участия и победы в разных поэтических конкурсах и слэмах. В 2019-м году я стал лауреатом крупнейшего всероссийского фестиваля молодой поэзии имени Леонида Филатова «Филатов Фест», которым руководит ученик Юрия Любимова, некогда ведущий артист Театра на Таганке, один из самых известных нынче поэтов Влад Маленко. Мы быстро сообразили, что у нас много общего и надо работать вместе. С этого времени я служу Московскому Театру Поэтов. У нас замечательная команда и большие дела. За пять сочинительских лет я набил руку и в прошлом году у меня вышли первые книги: «Весна на вырост» и «Облака попкорна». Театр в моей жизни остался, но его сильно разбавила и продолжает разбавлять литературная работа. Посмотрим, что будет дальше...
***
Хоть человек весьма культурный
Но я остался не у дел.
Из всех талантов я б хотел
Иметь в себе литературный.
На кухне мы в беседе пылкой
Кричим с товарищем об этом —
С актёром, умницей, эстетом,
Любителем прийти с бутылкой.
Он головой своей косматой
Так убедительно-красиво
Мне скажет: «Жизнь несправедлива»,
И это подтвердит цитатой.
Вот так мы напролёт ночами
На кухне говорим о жизни,
Об участи, судьбе, отчизне,
Но вряд ли будущность за нами.
Не нам писать театрам пьесы,
Не нам, актерам или бардам,
Быть прозорливым авангардом —
У нас другие интересы.
С лицом торжественно-серьёзным
Закусим водку старым сыром.
Луна поднимется над миром
И поплывёт в пространстве звёздном…
ПЕРЕЕЗД
Всё проходит от марта до марта.
Раньше жил без обид в тесноте —
На Покровке, напротив театра,
И работал, господь знает, где.
Голове не давали покоя
Люди громких известных имён –
Мне соседями были герои
Постсоветских и царских времён.
Жизнь казалась вполне себе сносной —
Всё бегом, несерьёзно, шутя.
Лишь теперь в переделкинских соснах
Осознал красоту бытия.
ЧЕХОВЩИНА
Голова гудит от гама,
Под ногами галька жжёт.
Ялта, красная от срама,
Никого не бережёт.
Обгоревшие затылки,
Ожиревшие тела…
На курорте точно в ссылке
За московские дела.
Люди, кони, экипажи,
Ресторанная чума,
Пляжи, пляжи, пляжи, пляжи –
Помутнение ума.
Где тут спрячешься от гвалта
Отдыхающей толпы?
Адюльтеровская Ялта
Вся во власти наготы.
В этой крымской преисподней
Не вздохнуть, не продохнуть –
Там, в Москве, куда свободней
Дышит раненая грудь.
В тёмно-русой эспаньолке
Белых ниток седина –
Человек без селезёнки
Поднял камушек со дна.
Жизнь дана не по размеру
Всеобъемлющей души.
Там, в Москве, сыграв премьеру,
МХАТ считает барыши.
На фуршете за здоровье
Пьют игристое вино.
Но здоровье не коровье,
То есть вовсе нет его.
Всё же нос не стоит вешать –
Не удержится пенсне.
Горький осенью утешит,
Бунин будет по весне!
Здесь – ручной журавль курлычет
Мягкой песней горловой.
Там – холодный дождик хнычет
Над покинутой Москвой.
ПЕСЕНКА
Еду я на электричке
Место выбрал у окна
А за ним летают птички
И вращается страна
Переменчивая ясность
Дождик солнечный прошёл
Да чего же распрекрасно
Невозможно хорошо
Зацепилась за пантограф
Тучка — счастие моё
Не люблю кинематограф
За сопливое нытьё
Тяжела судьба паяца
Я к несчастью знаю сам
Как приходится кривляться
Стыд испытывать и срам
То ли дело по железке
В переделкино катить
Ни в сценарии ни в пьеске
Этот путь не воплотить
Пастернаковские сосны
Золотятся наверху
Никогда любить не поздно
Говорю как на духу
Пусть кривляется ребята
Местечковый аль пачи
И по площади с плакатом
Ходит с криками почти
Он не вкуривает просто
Не допетривает он
Что мы братья все и сёстры
Что росгвардии омон
Что политик крутолобый
Что военный да любой
Человечек хочет чтобы
Миром правила любовь
Я со всем что за окошком
Чую кровное родство
Ах железная дорожка
Чудо сказка волшебство
Позади господня осень
Впереди его зима
Всё прекрасно только очень
Поглупела синема
***
Как хорошо не бежать от себя
Снова к себе же
Праздно шататься среди ноября
Бодрым и свежим
Жизнь оглядев на известную треть
В розовом цвете
В той же манере и дальше пропеть
Новых две трети
Время по капле стекает с часов
Выше запястья
Я нахожусь у основы основ
Некого счастья
Чтобы понять этих глупых стишат
Первопричину
Нужно вернуться лет адцать назад
То есть к зачину
Это случилось неранней весной
Шёл над райцентром
Дождик холодный сплошной обложной
С западным ветром
Был я конечно уже не дитя
Пил я спиртное
Если точнее то даже не я
Нас было трое
Что мы там пили не помню – постой!
Дело не в этом
Умер один, стал артистом другой,
Третий – поэтом
Так и считает тот третий ворон
Ваньку валяет
Небо в прорехах осиновых крон
Запоминает
После расскажут что был чудаком
Жил неумело
Праздно шатался без дела кругом
В том-то и дело
***
Вглядевшись осени в лицо
Ты каждый раз затылком чуешь
(перед обманчивым концом)
Одну весну лишь.
Очередной закончен год
И посреди его развалин
Я становлюсь, как идиот
Сентиментален.
Мой край невинный как всегда
По-левитановски пейзажен.
Ах, как же лес красив когда
Он не изгажен.
На стылом воздухе легко
Дышать и греть дыханьем руки,
И слышать где-то высоко
Глухие звуки
Не то подгнившего уже
И потому глухого хруста,
Не то растущего в душе
Большого чувства,
Где постигается такой
Простой, казалось бы, феномен:
Весь мир открыт перед тобой
И он огромен.
***
Тяжёлое небо над Сходней
Сорвётся, того и гляди.
Последний листок прошлогодний
В земной догнивает груди.
Простая лежит побежалость
На чёрном металле сыром.
Ещё бы — последняя малость —
Не думать совсем ни о чём.
Разглядывать новую осень,
Забыв про мирские дела:
Мгновенная чистая просинь,
Уснувшая в листьях пчела,
От ветра бегущие змейки,
У берега рваный рогоз,
Вспотевшие в парке скамейки,
Дворовый зачуханный пёс,
Который отчаянно лает
И смотрит куда-то наверх,
Где ангел бесполый летает
Беспомощно любящий всех.
***
Вот птичкам только песни петь
(они не ведают про смерть),
А людям только
Земное время созидать,
Искусством вечность созерцать
Да плакать горько…
Забыть косую (сделать вид,
Что ты от этого привит)
Не хватит водки.
Вот если бы и вправду был
Старик Харон, я бы уплыл
На утлой лодке
В семейство мёртвых. Но, увы,
Реалии не таковы:
И Стикса нету,
И перевозчик многолик
(кладёт таблетку под язык,
А не монету).
Представь такой сюрреализм:
Загробный микроорганизм
(да хоть амёба —
Простейшая из рода муз)
Живёт себе, не дует в ус,
И ради стёба
Под толщей легендарных вод
Харону песенку поёт
(вид баркаролы)
О том, как в сказочной воде
Микробы множатся везде
Путём бесполым.
***
Москва-река не третий тибр
Но жизнь и есть самообман
Перед тобой широкий выбор
К примеру римский ресторан
Буаноротти в небоскрёбе
Где бог с адамом и ещё
Парнишка прямо в гардеробе
Стоит с пращой через плечо
А на варшавке возле дома
Что как советский атавизм
Есть ресторанчик мама рома
Где любят неореализм
Ещё на ленинградке вроде
Есть итальянский общепит
Там чудеса там кесарь бродит
И только мафия не спит
Спасибо жреческие боги
Кибела флора вагитан
За то что все ведут дороги
К спагетти с сыром пармезан
За pizza hat и додо-пиццу
Благодарю от москвичей
Капитолийскую волчицу
От ромула до наших дней
***
Улицы покаты
Вдоль кривых забо
Сонные приматы
Едут на рабо
Дождик еле-еле
Сеет морося
Будний день недели
Только начался
Неизвестный Homo
Sapiens с утра
Выйдет прочь из дома
В поисках добра
Тихим переулком
Заспанным ещё
Зашагает к булкам
Свежеиспечё
Там горячий бублик
Завернёт с собой
И оставив рублик
Выйдет к мостовой
Солнце на потеху
Вырежет ножом
Яркую прореху
В небе обложном
Перестанет колко
Дождик моросить
(В самом деле сколько
Можно воду лить)
Homo в лысом парке
Сядет на скамью
Бублик скормит галке
Или воробью
Накормив пернатых
Поспешит обра
Утром и не надо
Большего добра
***
Ночь чернильная кромешна на беззвёздный небосклон
Надвигается неспешно атлантический циклон
Ждёт эпической концовки пожилой панельный дом
Как и прочие хрущёвки отошедшие на слом
Не смотри пятиэтажный на чужой шестой этаж
Отойдём и мы однажды в незначительный тираж
А теперь зима такая что я вспомнил как в ночи
На конфорках остывая грели кухню кирпичи
Да мой друг бывало всяко это нынче мы в тепле
И питаемся не бякой быстрого приготовле
Парим красную горбушу разливаем ле пти ша
А тогда за милу душу шла дешёвая лапша
Это нынче в добром сбере ипотеки раздают
Чтобы был по крайней мере однокомнатный уют
В недалёкой балашихе в свежевыросшем жк
Где панельки небольшие и загажена река
Под названием пехорка что тут скажешь коль уже
Отмирает поговорка с милым рай и в шалаше
Счастье в юности наивной даже если год от го
Кроме как любви взаимной не имеешь ничего
***
Весной тем паче когда на треть
Закончен год и болит душа
Не отрываясь могу смотреть
На звёзды маленького ковша
И путеводная на конце
И остальные его огни
Напоминают мне об отце
Коему все говорят сродни
– Я довольно быстро понял масштаб своего актёрского дарования и по трезвому размышлению решил оторвать эту театральную пуповину, пока ещё это можно было сделать почти безболезненно, – говорит поэт Роман Сорокин. – Когда я вышел с трудовой книжкой из Театра на Таганке, у меня ещё не было написано никаких текстов и, тем более, я не собирался связывать свою жизнь с литературой, но и показываться в театры я больше не хотел. А в 2018-м году мой друг и с некоторых пор крепкий режиссёр Андрей Крупник предложил мне написать пьесу для театра Армена Джигарханяна, в котором он тогда успешно работал. Я согласился и написал пьесу-сказку, да ещё и в стихах. Постановка оказалось удачной, а я понял, что могу работать по другую сторону рампы и, что не маловажно, писать неплохие тексты. Потом были участия и победы в разных поэтических конкурсах и слэмах. В 2019-м году я стал лауреатом крупнейшего всероссийского фестиваля молодой поэзии имени Леонида Филатова «Филатов Фест», которым руководит ученик Юрия Любимова, некогда ведущий артист Театра на Таганке, один из самых известных нынче поэтов Влад Маленко. Мы быстро сообразили, что у нас много общего и надо работать вместе. С этого времени я служу Московскому Театру Поэтов. У нас замечательная команда и большие дела. За пять сочинительских лет я набил руку и в прошлом году у меня вышли первые книги: «Весна на вырост» и «Облака попкорна». Театр в моей жизни остался, но его сильно разбавила и продолжает разбавлять литературная работа. Посмотрим, что будет дальше...
***
Хоть человек весьма культурный
Но я остался не у дел.
Из всех талантов я б хотел
Иметь в себе литературный.
На кухне мы в беседе пылкой
Кричим с товарищем об этом —
С актёром, умницей, эстетом,
Любителем прийти с бутылкой.
Он головой своей косматой
Так убедительно-красиво
Мне скажет: «Жизнь несправедлива»,
И это подтвердит цитатой.
Вот так мы напролёт ночами
На кухне говорим о жизни,
Об участи, судьбе, отчизне,
Но вряд ли будущность за нами.
Не нам писать театрам пьесы,
Не нам, актерам или бардам,
Быть прозорливым авангардом —
У нас другие интересы.
С лицом торжественно-серьёзным
Закусим водку старым сыром.
Луна поднимется над миром
И поплывёт в пространстве звёздном…
ПЕРЕЕЗД
Всё проходит от марта до марта.
Раньше жил без обид в тесноте —
На Покровке, напротив театра,
И работал, господь знает, где.
Голове не давали покоя
Люди громких известных имён –
Мне соседями были герои
Постсоветских и царских времён.
Жизнь казалась вполне себе сносной —
Всё бегом, несерьёзно, шутя.
Лишь теперь в переделкинских соснах
Осознал красоту бытия.
ЧЕХОВЩИНА
Голова гудит от гама,
Под ногами галька жжёт.
Ялта, красная от срама,
Никого не бережёт.
Обгоревшие затылки,
Ожиревшие тела…
На курорте точно в ссылке
За московские дела.
Люди, кони, экипажи,
Ресторанная чума,
Пляжи, пляжи, пляжи, пляжи –
Помутнение ума.
Где тут спрячешься от гвалта
Отдыхающей толпы?
Адюльтеровская Ялта
Вся во власти наготы.
В этой крымской преисподней
Не вздохнуть, не продохнуть –
Там, в Москве, куда свободней
Дышит раненая грудь.
В тёмно-русой эспаньолке
Белых ниток седина –
Человек без селезёнки
Поднял камушек со дна.
Жизнь дана не по размеру
Всеобъемлющей души.
Там, в Москве, сыграв премьеру,
МХАТ считает барыши.
На фуршете за здоровье
Пьют игристое вино.
Но здоровье не коровье,
То есть вовсе нет его.
Всё же нос не стоит вешать –
Не удержится пенсне.
Горький осенью утешит,
Бунин будет по весне!
Здесь – ручной журавль курлычет
Мягкой песней горловой.
Там – холодный дождик хнычет
Над покинутой Москвой.
ПЕСЕНКА
Еду я на электричке
Место выбрал у окна
А за ним летают птички
И вращается страна
Переменчивая ясность
Дождик солнечный прошёл
Да чего же распрекрасно
Невозможно хорошо
Зацепилась за пантограф
Тучка — счастие моё
Не люблю кинематограф
За сопливое нытьё
Тяжела судьба паяца
Я к несчастью знаю сам
Как приходится кривляться
Стыд испытывать и срам
То ли дело по железке
В переделкино катить
Ни в сценарии ни в пьеске
Этот путь не воплотить
Пастернаковские сосны
Золотятся наверху
Никогда любить не поздно
Говорю как на духу
Пусть кривляется ребята
Местечковый аль пачи
И по площади с плакатом
Ходит с криками почти
Он не вкуривает просто
Не допетривает он
Что мы братья все и сёстры
Что росгвардии омон
Что политик крутолобый
Что военный да любой
Человечек хочет чтобы
Миром правила любовь
Я со всем что за окошком
Чую кровное родство
Ах железная дорожка
Чудо сказка волшебство
Позади господня осень
Впереди его зима
Всё прекрасно только очень
Поглупела синема
***
Как хорошо не бежать от себя
Снова к себе же
Праздно шататься среди ноября
Бодрым и свежим
Жизнь оглядев на известную треть
В розовом цвете
В той же манере и дальше пропеть
Новых две трети
Время по капле стекает с часов
Выше запястья
Я нахожусь у основы основ
Некого счастья
Чтобы понять этих глупых стишат
Первопричину
Нужно вернуться лет адцать назад
То есть к зачину
Это случилось неранней весной
Шёл над райцентром
Дождик холодный сплошной обложной
С западным ветром
Был я конечно уже не дитя
Пил я спиртное
Если точнее то даже не я
Нас было трое
Что мы там пили не помню – постой!
Дело не в этом
Умер один, стал артистом другой,
Третий – поэтом
Так и считает тот третий ворон
Ваньку валяет
Небо в прорехах осиновых крон
Запоминает
После расскажут что был чудаком
Жил неумело
Праздно шатался без дела кругом
В том-то и дело
***
Вглядевшись осени в лицо
Ты каждый раз затылком чуешь
(перед обманчивым концом)
Одну весну лишь.
Очередной закончен год
И посреди его развалин
Я становлюсь, как идиот
Сентиментален.
Мой край невинный как всегда
По-левитановски пейзажен.
Ах, как же лес красив когда
Он не изгажен.
На стылом воздухе легко
Дышать и греть дыханьем руки,
И слышать где-то высоко
Глухие звуки
Не то подгнившего уже
И потому глухого хруста,
Не то растущего в душе
Большого чувства,
Где постигается такой
Простой, казалось бы, феномен:
Весь мир открыт перед тобой
И он огромен.
***
Тяжёлое небо над Сходней
Сорвётся, того и гляди.
Последний листок прошлогодний
В земной догнивает груди.
Простая лежит побежалость
На чёрном металле сыром.
Ещё бы — последняя малость —
Не думать совсем ни о чём.
Разглядывать новую осень,
Забыв про мирские дела:
Мгновенная чистая просинь,
Уснувшая в листьях пчела,
От ветра бегущие змейки,
У берега рваный рогоз,
Вспотевшие в парке скамейки,
Дворовый зачуханный пёс,
Который отчаянно лает
И смотрит куда-то наверх,
Где ангел бесполый летает
Беспомощно любящий всех.
***
Вот птичкам только песни петь
(они не ведают про смерть),
А людям только
Земное время созидать,
Искусством вечность созерцать
Да плакать горько…
Забыть косую (сделать вид,
Что ты от этого привит)
Не хватит водки.
Вот если бы и вправду был
Старик Харон, я бы уплыл
На утлой лодке
В семейство мёртвых. Но, увы,
Реалии не таковы:
И Стикса нету,
И перевозчик многолик
(кладёт таблетку под язык,
А не монету).
Представь такой сюрреализм:
Загробный микроорганизм
(да хоть амёба —
Простейшая из рода муз)
Живёт себе, не дует в ус,
И ради стёба
Под толщей легендарных вод
Харону песенку поёт
(вид баркаролы)
О том, как в сказочной воде
Микробы множатся везде
Путём бесполым.
***
Москва-река не третий тибр
Но жизнь и есть самообман
Перед тобой широкий выбор
К примеру римский ресторан
Буаноротти в небоскрёбе
Где бог с адамом и ещё
Парнишка прямо в гардеробе
Стоит с пращой через плечо
А на варшавке возле дома
Что как советский атавизм
Есть ресторанчик мама рома
Где любят неореализм
Ещё на ленинградке вроде
Есть итальянский общепит
Там чудеса там кесарь бродит
И только мафия не спит
Спасибо жреческие боги
Кибела флора вагитан
За то что все ведут дороги
К спагетти с сыром пармезан
За pizza hat и додо-пиццу
Благодарю от москвичей
Капитолийскую волчицу
От ромула до наших дней
***
Улицы покаты
Вдоль кривых забо
Сонные приматы
Едут на рабо
Дождик еле-еле
Сеет морося
Будний день недели
Только начался
Неизвестный Homo
Sapiens с утра
Выйдет прочь из дома
В поисках добра
Тихим переулком
Заспанным ещё
Зашагает к булкам
Свежеиспечё
Там горячий бублик
Завернёт с собой
И оставив рублик
Выйдет к мостовой
Солнце на потеху
Вырежет ножом
Яркую прореху
В небе обложном
Перестанет колко
Дождик моросить
(В самом деле сколько
Можно воду лить)
Homo в лысом парке
Сядет на скамью
Бублик скормит галке
Или воробью
Накормив пернатых
Поспешит обра
Утром и не надо
Большего добра
***
Ночь чернильная кромешна на беззвёздный небосклон
Надвигается неспешно атлантический циклон
Ждёт эпической концовки пожилой панельный дом
Как и прочие хрущёвки отошедшие на слом
Не смотри пятиэтажный на чужой шестой этаж
Отойдём и мы однажды в незначительный тираж
А теперь зима такая что я вспомнил как в ночи
На конфорках остывая грели кухню кирпичи
Да мой друг бывало всяко это нынче мы в тепле
И питаемся не бякой быстрого приготовле
Парим красную горбушу разливаем ле пти ша
А тогда за милу душу шла дешёвая лапша
Это нынче в добром сбере ипотеки раздают
Чтобы был по крайней мере однокомнатный уют
В недалёкой балашихе в свежевыросшем жк
Где панельки небольшие и загажена река
Под названием пехорка что тут скажешь коль уже
Отмирает поговорка с милым рай и в шалаше
Счастье в юности наивной даже если год от го
Кроме как любви взаимной не имеешь ничего
***
Весной тем паче когда на треть
Закончен год и болит душа
Не отрываясь могу смотреть
На звёзды маленького ковша
И путеводная на конце
И остальные его огни
Напоминают мне об отце
Коему все говорят сродни
