Актер МХТ им. Чехова Данил СТЕКЛОВ рассказал, как впервые оказался на одной сцене с мамой, актрисой Агриппиной Стекловой, и ездил на киносъемки с дедом, актером Владимиром Стекловым.
– Данил, помните свою первую встречу с театром? Это был «Сатирикон»?
– Самую первую встречу с театром я, конечно, не помню, но у меня есть одна забавная история на эту тему. Это был спектакль «Ромео и Джульетта» в постановке Константина Райкина, было это лет 25 назад. В нем Володя Большов, ставший впоследствии моим отчимом, играл Меркуцио, а мама тогда только пришла в этот театр и играла Девушку с апельсинами. Мне было лет пять, а, может, и четыре, и я тогда постоянно болтался в театре, видимо, меня некуда было деть... Так вот, Володя нарядил меня и вывел на массовой финальной сцене. Так он решил поразить мою маму. Она действительно очень удивилась, когда неожиданно увидела меня на сцене в каком -то немыслимом наряде среди массовки. Вот этот свой первый выход на сцену я чуть-чуть помню, но в основном знаю по рассказам.
А вообще самое сильное впечатление от театра у меня – это «Сатирикон». Там был такой спектакль, наверняка его все видели, а я его фанат – смотрел раз пятнадцать, не меньше – это бутусовский «Макбет», по Ионеско. Я был даже на последнем показе, когда прощались с постановкой. Я тогда уже, по-моему, поступил в театральный институт. До сих пор вспоминаю этот спектакль с огромной любовью. Можно сказать, что благодаря ему я решил заниматься театром. Я даже так могу сказать: пока я ни в одной своей работе, хотя среди них есть и дорогие моему сердцу, не могу пере ¬ жить то ощущение, воплотить мою мечту, которая появилась благодаря этому спектаклю.
– У вас представление об этой работе как об идеальном спектакле?
– Наверное, да. И вообще – это первое сильное впечатление от театра, но я пока никак не могу найти этого в своем театре. Хотя были у меня спектакли, в которых я очень любил играть, и команда была очень хорошая. Я очень надеюсь, что когда-то я что-то такое испытаю. А, может быть, это просто такое яркое впечатление детства, которое невозможно повторить...
– Но ведь одно дело эмоциональные впечатления зрителя и другое – эмоции актера, участвующего в спектакле?
– Для меня это примерно одно и то же. Если что-то потрясающее происходит на сцене, артистам быть «внутри» этого спектакля тоже очень нравится, они счастливы в этом участвовать. Так что, я думаю, это чаще всего совпадает. Хотя бывает, что внутренне тебе совсем не нравится спектакль, а зрители в восторге, такое тоже бывает.
– Кроме того случая, когда вас вывели на сцену в «Ромео и Джульетте», вы еще когда-то оказывались с мамой на одной сцене?
– Нет, не оказывались. У меня нет потребности играть что-то со своими родными и близкими, даже с женой (актриса Театра Моссовета Надежда Лумпова. – «Т»). Мне кажется, я испытывал бы дискомфорт. Правда, мы как-то ездили в Германию – пригласили троих Стекловых – деда, маму и меня. Это был полуторачасовой спектакль, в котором мы читали Пушкина. Даже не спектакль, а просто каждый из нас читал по полчаса. А больше ничего такого «совместного» не было.
– Почему вам кажется, что это сложно? У вас непростые отношения в семье?
– В разные периоды отношения в семье бывают разные. Мы – разные люди, у нас разные взгляды, разные вкусы, разная школа, разное представление о театре, кино и так далее. И при этом мы – близкие люди, любящие друг друга. Если бы мы столкнулись вместе на какой-то творческой площадке, это было бы очень сложно, потому что в этой ситуации ты не всегда можешь сказать что-то, ограничиваешь себя в каких-то высказываниях, постоянно следишь за этим, а это мешает работе. Не хватало еще, чтоб мне дед или мама начали делать какие-то замечания… Одним словом, неправильно это – работать с родными, деструктивно. Начинаются какие-то поддавки…
Я и в интервью не очень люблю, когда меня спрашивают: «а вот дед, а вот мама, а вот династия…» Это все за много лет, во-первых, очень утомило, а во-вторых, у меня есть, о чем поговорить помимо династии. Но у вас же именно с этим связана рубрика, так что ничего не поделаешь! И я действительно могу рассказать, что мама у меня – потрясающая! Она великая русская актриса, особенно ее театральный пик — это Нина Заречная в бутусовской «Чайке»! И этот величайший спектакль, слава богу, в отличие от «Макбета» они еще играют. Я его тоже смотрел много раз. Это еще одно сильнейшее впечатление от театра, от актерской игры, от актерского существования.
– Вас когда-нибудь брали на съемки в детстве?
– Такое бывало пару раз. Подробности совсем не помню, но как-то ездил с дедом просто за компашку.
– А вы никогда у родных не спрашиваете совета в связи с работой? И когда поступать готовились, тоже всё делали самостоятельно?
– Нет, как раз-таки, когда я учился в институте, то, как москвич, жил дома с родителями и, естественно, с какими-то проблемами к ним приходил. Впрочем, какого-то профессионального секрета, такого совета, который бы полностью перевернул мою жизнь, такого не было. Но мама меня всегда очень поддерживала и до сих пор поддерживает в какие-то тяжелые периоды. Когда нет работы или когда долго что-то не получается, она всегда со мной рядом. Хотя я, как только окончил институт, сразу снял себе комнату, мне всегда хотелось быть «отдельным». Может быть, какое-то время я отчасти стеснялся своей фамилии, пока сам не добился чего-то в театре и кино, не почувствовал уверенность, поэтому старался быстрее отделиться от семьи, стать самостоятельным.
– Сейчас вы эту самостоятельность продолжаете защищать или уже уверены в себе в этом смысле?
– Сейчас у меня – своя семья, сыну скоро 4 года. Поэтому я уже на какой-то другой этап перехожу в общении со своими родственниками.
– Берете своего сына в театр на репетиции или на спектакли?
– На репетиции не беру, но недавно он впервые побывал в МХТ. В нашем театре есть традиция проводить новогоднюю елку, которую артисты каждый год устраивают для детей театра. В этом году была сказка «После дождичка в четверг». Раньше у меня никогда не получалось принять участие в этой елке, а тут мы с женой решили, что сын пойдет первый раз на елку, и поэтому я специально попросил, чтобы меня заняли в этой сказке. И вот он пришел в театр, практически до конца досмотрел, задавал вопросы! Я думаю, только наступает то время, когда его уже можно будет знакомить с серьезными театральными опытами.
– Данил, помните свою первую встречу с театром? Это был «Сатирикон»?
– Самую первую встречу с театром я, конечно, не помню, но у меня есть одна забавная история на эту тему. Это был спектакль «Ромео и Джульетта» в постановке Константина Райкина, было это лет 25 назад. В нем Володя Большов, ставший впоследствии моим отчимом, играл Меркуцио, а мама тогда только пришла в этот театр и играла Девушку с апельсинами. Мне было лет пять, а, может, и четыре, и я тогда постоянно болтался в театре, видимо, меня некуда было деть... Так вот, Володя нарядил меня и вывел на массовой финальной сцене. Так он решил поразить мою маму. Она действительно очень удивилась, когда неожиданно увидела меня на сцене в каком -то немыслимом наряде среди массовки. Вот этот свой первый выход на сцену я чуть-чуть помню, но в основном знаю по рассказам.
А вообще самое сильное впечатление от театра у меня – это «Сатирикон». Там был такой спектакль, наверняка его все видели, а я его фанат – смотрел раз пятнадцать, не меньше – это бутусовский «Макбет», по Ионеско. Я был даже на последнем показе, когда прощались с постановкой. Я тогда уже, по-моему, поступил в театральный институт. До сих пор вспоминаю этот спектакль с огромной любовью. Можно сказать, что благодаря ему я решил заниматься театром. Я даже так могу сказать: пока я ни в одной своей работе, хотя среди них есть и дорогие моему сердцу, не могу пере ¬ жить то ощущение, воплотить мою мечту, которая появилась благодаря этому спектаклю.
– У вас представление об этой работе как об идеальном спектакле?
– Наверное, да. И вообще – это первое сильное впечатление от театра, но я пока никак не могу найти этого в своем театре. Хотя были у меня спектакли, в которых я очень любил играть, и команда была очень хорошая. Я очень надеюсь, что когда-то я что-то такое испытаю. А, может быть, это просто такое яркое впечатление детства, которое невозможно повторить...
– Но ведь одно дело эмоциональные впечатления зрителя и другое – эмоции актера, участвующего в спектакле?
– Для меня это примерно одно и то же. Если что-то потрясающее происходит на сцене, артистам быть «внутри» этого спектакля тоже очень нравится, они счастливы в этом участвовать. Так что, я думаю, это чаще всего совпадает. Хотя бывает, что внутренне тебе совсем не нравится спектакль, а зрители в восторге, такое тоже бывает.
– Кроме того случая, когда вас вывели на сцену в «Ромео и Джульетте», вы еще когда-то оказывались с мамой на одной сцене?
– Нет, не оказывались. У меня нет потребности играть что-то со своими родными и близкими, даже с женой (актриса Театра Моссовета Надежда Лумпова. – «Т»). Мне кажется, я испытывал бы дискомфорт. Правда, мы как-то ездили в Германию – пригласили троих Стекловых – деда, маму и меня. Это был полуторачасовой спектакль, в котором мы читали Пушкина. Даже не спектакль, а просто каждый из нас читал по полчаса. А больше ничего такого «совместного» не было.
– Почему вам кажется, что это сложно? У вас непростые отношения в семье?– В разные периоды отношения в семье бывают разные. Мы – разные люди, у нас разные взгляды, разные вкусы, разная школа, разное представление о театре, кино и так далее. И при этом мы – близкие люди, любящие друг друга. Если бы мы столкнулись вместе на какой-то творческой площадке, это было бы очень сложно, потому что в этой ситуации ты не всегда можешь сказать что-то, ограничиваешь себя в каких-то высказываниях, постоянно следишь за этим, а это мешает работе. Не хватало еще, чтоб мне дед или мама начали делать какие-то замечания… Одним словом, неправильно это – работать с родными, деструктивно. Начинаются какие-то поддавки…
Я и в интервью не очень люблю, когда меня спрашивают: «а вот дед, а вот мама, а вот династия…» Это все за много лет, во-первых, очень утомило, а во-вторых, у меня есть, о чем поговорить помимо династии. Но у вас же именно с этим связана рубрика, так что ничего не поделаешь! И я действительно могу рассказать, что мама у меня – потрясающая! Она великая русская актриса, особенно ее театральный пик — это Нина Заречная в бутусовской «Чайке»! И этот величайший спектакль, слава богу, в отличие от «Макбета» они еще играют. Я его тоже смотрел много раз. Это еще одно сильнейшее впечатление от театра, от актерской игры, от актерского существования.
– Вас когда-нибудь брали на съемки в детстве?
– Такое бывало пару раз. Подробности совсем не помню, но как-то ездил с дедом просто за компашку.
– А вы никогда у родных не спрашиваете совета в связи с работой? И когда поступать готовились, тоже всё делали самостоятельно?
– Нет, как раз-таки, когда я учился в институте, то, как москвич, жил дома с родителями и, естественно, с какими-то проблемами к ним приходил. Впрочем, какого-то профессионального секрета, такого совета, который бы полностью перевернул мою жизнь, такого не было. Но мама меня всегда очень поддерживала и до сих пор поддерживает в какие-то тяжелые периоды. Когда нет работы или когда долго что-то не получается, она всегда со мной рядом. Хотя я, как только окончил институт, сразу снял себе комнату, мне всегда хотелось быть «отдельным». Может быть, какое-то время я отчасти стеснялся своей фамилии, пока сам не добился чего-то в театре и кино, не почувствовал уверенность, поэтому старался быстрее отделиться от семьи, стать самостоятельным.
– Сейчас вы эту самостоятельность продолжаете защищать или уже уверены в себе в этом смысле?– Сейчас у меня – своя семья, сыну скоро 4 года. Поэтому я уже на какой-то другой этап перехожу в общении со своими родственниками.
– Берете своего сына в театр на репетиции или на спектакли?
– На репетиции не беру, но недавно он впервые побывал в МХТ. В нашем театре есть традиция проводить новогоднюю елку, которую артисты каждый год устраивают для детей театра. В этом году была сказка «После дождичка в четверг». Раньше у меня никогда не получалось принять участие в этой елке, а тут мы с женой решили, что сын пойдет первый раз на елку, и поэтому я специально попросил, чтобы меня заняли в этой сказке. И вот он пришел в театр, практически до конца досмотрел, задавал вопросы! Я думаю, только наступает то время, когда его уже можно будет знакомить с серьезными театральными опытами.
