Представляем одного из участников фестиваля «Мир русского театра» – театра Synthese из Швейцарии. О своем коллективе рассказала его руководитель Анжелика СМИРНОВА-ОБЕРХОЛЬЦЕР.
– Анжелика, расскажите о театре Synthese, где и как он появился?
– Наш театр находится в швейцарском городе Устер, который находится в одиннадцати минутах езды от центра Цюриха. Сейчас я живу здесь, а вообще это мой четвертый город в Швейцарии, где мы с семьей жили. Когда в 1992-м году я училась в Петербургском театральном институте, нас послали от института выступать с американским шоу в Европе, и в Брюсселе я познакомилась с моим будущим мужем, который был менеджером этого шоу. Через три года я переехала жить в Швейцарию и попрощалась со своей профессией, потому что, как вы понимаете, довольно сложно продолжить актерскую стезю, где тебя никто не знает и когда ты еще никому ничего не доказал. Тем более, когда твоя работа связана с чужим в этой стране языком…
Потом, когда у меня появились дети, я неожиданным образом вернулась к своей профессии – организовала театр для русскоязычных детей. Это было в 1999-м году в городе Цуг. Мы стали делать с детьми первые небольшие спектакли, тогда наш театр назывался «Да-да». Через какое-то время мы переехали в Устер. И в Цюрихе сделали свой первый уже большой мюзикл, где у нас были и профессиональные актеры, и любители, и дети, и подростки, участвовало в нем 25 человек. Спектакль назывался «Витя и Маша против диких гитар», история хорошо известная в России благодаря детскому музыкальному фильму.
– Спектакль шел на русском языке?
– Да, все участники были русскоязычные, и этот первый наш мюзикл тоже был на русском. На главную роль – кота – я пригласила актера из Петербурга. Все было замечательно, но у нас тогда было очень мало зрителей, потому что в то время русскоговорящих здесь было совсем немного. С грехом пополам мы тогда собрали, по-моему, два зала, и всё. Продолжать дальше смысла не было. И тогда в Устере, я организовала уже немецкоязычную театральную группу. Фактически, наш театр «Да-да» перерос в театр Synthese. Здесь уже у меня были и мои русскоязычные актеры-студийцы, и немецкоговорящие. Я создала студию, где я обучала, по своей системе. Можно сказать, что я объединила три системы: Станиславского, Чехова и Гротовского. Я взяла из каждой все самое действенное и самое «рабочее», потому что отличие работы со студийцами в том, что они не могут два года заниматься только «школой», а потом уже спектаклями. Нужно было искать способы для того, чтобы в максимально быстрые сроки максимально рабочими инструментами помогать людям становиться все органичнее и профессиональнее на сцене.
Мы перевели наш мюзикл – «Витю и Машу» – на немецкий, и стали его играть и с русскими актерами, и со швейцарскими. Потом поставили «Обыкновенное чудо» – это был уже драматический, а не музыкальный спектакль. В дальнейшем я очень много ставила спектаклей русских авторов и «Золотой ключик», и «Незнайка», «Две стрелы», «Ящерица» и многое другое…
С того момента, как я стала работать с разными по возрасту группами, моими студийцами были и дети, и подростки, и взрослые. Так мы работали, буквально, до прошлого года, а затем в связи с ковидом мне пришлось закрыть детские и юношеские группы, и сконцентрироваться только на взрослых. Они были долгое время только немецкоязычные, но с большим количеством русских, которым это, кстати, помогало интегрироваться, ведь в процессе они учили язык, когда работали над ролями.
– Но потом вы вновь стали ставить и на русском?
– Да, когда пять лет назад, в 2017 году, сюда стали прибывать большие волны эмиграции, опять пришла идея открыть русскую группу, ведь нас здесь оказалось много. Сейчас в Швейцарии вообще живет около 40 тысяч русскоязычных приезжих. С тех пор у меня были и лекции по-русски, и какие-то чтения на русском языке, и в литературном клубе я делала небольшие чтения с разными авторами. Сейчас у меня есть моя немецкая группа, и большая русскоязычная группа, в ней собрались люди разных национальностей (у нас четверо латышей, девушка из Казахстана, русские, украинцы…)
За эти пять лет мы уже выпустили, по-моему, восемь спектаклей на русском языке.
– У вашего театра постоянное помещение, зал где вы играете?
– У нас постоянное репетиционное помещение, где мы тоже иногда играем, но, в основном, мы снимаем зал. Наши спектакли мы играем и в Цюрихе, и здесь у нас, и в других городах. Были на гастролях во Франкфурте.
– Руководите всеми процессами вы сами или у вас есть команда педагогов, режиссеров?
– С детскими немецкоязычными группами у нас иногда работали педагоги. К сожалению, у меня нет русскоязычных педагогов, потому что здесь их попросту нет. Но вот недавно приехал из Киева один молодой актер, он закончил Киевский театральный вуз и будет вести у нас детские группы. Творческим ростом взрослых актёров занимаюсь я сама. Кстати, до Петербурга я тоже два года училась в Киевском театральном.
– События, которые сейчас происходят на Украине как-то повлияли на вашу работу?
– Когда наступил страшный февраль, мы отменили спектакли и гастроли, было ощущение ненужности и чудовищности самого факта выхода на сцену. Но мы вернулись мы по многим причинам и одна из них – это то, что мы, интернациональная группа актёров, играющих на русском языке, являемся объединяющей площадкой. Магия театра в том, что тут всё происходит здесь и сейчас, эмоции, боль, эйфория мгновенно передаются со сцены зрителям. Взаимодействие живых людей на сцене, борющихся за свои идеалы или жизнь, разрушающих или поддерживающих друг друга, помогает пробудить в зрителях эмпатию, сочувствие. Театр – это призма, помогающая увидеть происходящее под другим углом, гораздо явственнее увидеть и осознать мотивы и последствия поступков, а главное – увидеть и понять другого человека. На доходы от спектакля «Титановая ведьма» были куплены и отправлены в Украину лекарства и питание для детей. Спектакли «Жалкие», «Фрики» и «Брошенные музы» посмотрели бесплатно 252 жителя Украины, которые временно живут в Швейцарии.
– А местные власти не оказывает вашему театру поддержку?
– Половину стоимости бесплатных билетов для беженцев нам возместил наш кантон. Вообще, государство нас раньше поддерживало, когда у нас занимались швейцарские дети и подростки, но сейчас нас никто не поддерживает. Если мы в год где-нибудь от кого-нибудь получим одну-две тысячи евро, а нормальный спектакль стоит от 15-ти до 20-ти, мы уже счастливы. Русскоязычные коллективы вообще никто не поддерживает. Мы стараемся «отбивать» это спектаклями, ищем спонсоров, которые могли бы нам хоть чем-то помочь. В любом случае, костюмы и декорации у нас вполне достойные, правда, для этого мне приходится знакомиться с продукцией всего мира, чтобы удалось создать спектакль с минимальными затратами… В Швейцарии покупать я просто ничего не могу ни из декораций, ни из костюмов. Мне периодически помогают шить костюмы, но в основном, и саундтрек, и флаеры, и плакаты, и костюмы, и дизайн – все это делаю я сама. И 80 % декораций я делала тоже своими руками.
– Как прошел у вас минувший сезон?
– Это был восемнадцатый сезон интернационального театра Synthese. Мы создали пять абсолютно разных по жанру и стилю спектаклей, которые несмотря на ковид, отмены и перенос представлений, смогли выпустить на сцену. В сентябре у нас был спектакль «Берегите Флору». Затем – «Титановая ведьма» по пьесе Влады Ольховской, драматурга из Белоруссии. К сожалению, остальные премьеры по сути пришлось вместить в полтора месяца. За это время мы показали публике еще три спектакля. Это – «Жалкие», антиутопия, поставленная в жанре комикса, о жизни в тоталитарном режиме русского автора – Елены Ерпылевой. Затем спектакль немецкого автора Лютца Хубнера «Фрики», в котором играли три актрисы. Это спектакль, где мы использовали и медиа, и видео, так как действие спектакля происходит в телевизионной студии.
Последний спектакль сезона – это «Брошенные музы», Марка Мишеля Бушара, где я играла роль старшей сестры. Совершенно невероятная пьеса о том, какие страшные последствия приносят детские травмы. Последний спектакль мы показали 1 июля, и на этом завершили сезон.
– На нашем фестивале будет показан спектакль «Дом Бернарды Альбы» по пьесе Гарсиа Лорки, который вы планировали привезти еще в 2020 году?
– Да, мы покажем запись этого спектакля. Он был нашим любимым, мне очень жаль, ведь из-за короны так случилось, что мы не смогли приехать с ним к вам.
Это был второй спектакль этой группы студийцев, их второй год обучения. С тех прошло ещё два с половиной года. После «Бернарды» мы сделали ещё пять спектаклей, в которых у каждой актрисы была главная роль и они все невероятно выросли. Сегодня, если бы мы имели возможность сыграть этот спектакль, то он бы раскрылся ещё более яркими красками и зазвучал намного мощнее.
– Расскажите, почему выбрали для постановки именно это произведение Лорки?
– Когда я выбираю пьесу, то выбираю основную идею спектакля, о которой мне не просто хотелось бы сказать, а просто кричать на весь мир. Это темы, которые не оставляют меня в покое и которые проходят красной линией из спектакля в спектакль: насилие над личностью, разрушение судеб рядом живущих людей, застилающий глаза эгоцентризм, моральный выбор и его последствия, предательство себя и окружающих…
Для всех моих работ, а у меня их уже 63, я, за редчайшим исключением, создаю комплексную концепцию спектаклей, включающую в себя и сценографию, и саундтрек, и световое оформление. Конечно, можно сказать, что немалую роль в этом играло отсутствие денег на специалистов, но иногда, делая редкие попытки с кем-то работать, я понимаю, что не могу по-другому. Спектакль – это монолит и тут всё, до мельчайшей подробности, должно подчиняться единой идее и единому стилю. Каждая деталь костюма, рисунок на чашке, тени на стене, мизансцены, пластика актёра, минимальная музыкальная тема, должны существовать как символ и единый сплав.
В «Бернарды Альбе» я добивалась создания ощущения у зрителя борьбы внешне навязанной формы жизни и её внутренней энергии и силы. Конфликт, который неминуемо ведёт к трагедии или прорыву. В «Бернарде» это ведёт к трагедии. В этой постановке борьба выражается даже на уровне цвета: в готическую скупость чёрно-белого мира персонажей постепенно, шаг за шагом прорываются краски всей цветовой гаммы. Сначала это осторожный всплеск цвета подъюбников, бахромы платков, синего цвета ночных комнат дочерей, а в момент центральной сцены, когда дочери остаются одни, сцена взрывается всеми красками во время танца. Кстати, танец в этой сцене создан полностью из элементов народного фламенко. В этой постановке я в первый раз работала с приглашённым хореографом Анной Ренольд. Наша основная задача была избежать лубочной, концертной подачи испанского танца, показать его суть, то, о чём кричит душа.
– Для студийцев участие в ваших театральных постановках – это платная история?
– Раньше была платная для всех участников, ведь шла очень серьезная образовательная работа с каждым актером. Каждый ежемесячно платил деньги, а сейчас у нас все те, кто уже занимались у меня последние 4 – 5 лет. И в этом году все они как будто сдали в этом сезоне этими пятью спектаклями экзамен, ведь у каждого была главная роль. И поэтому сейчас у меня остаются буквально пару человек, которые будут оплачивать обучение, а остальные будут просто давать какую-то небольшую сумму на поддержание театра, потому что из этой суммы мы и поддерживаем театр.
– Все эти люди занимаются театром в свое свободное время, помимо основной работы?
– Да, мы собираемся по вечерам в течение недели. Обычно 2 – 3 раза в неделю, а периодически мы репетируем по воскресеньям. И естественно, уже ближе к сдаче спектакля, работа становится все интенсивнее, хотя я пытаюсь не мучить людей, особенно тех людей, которые играют в двух спектаклях параллельно. Тем более у нас есть пять актеров, которые едут ко мне 1,5 часа, ведь живут они совсем в других городах. Но они влюблены в свое дело и относятся к этому с абсолютной серьезностью. Кстати, нам очень помогла корона в том плане, что мы пересели в Зум, потому что есть репетиции, особенно когда идет работа с текстом, когда можно не пилить полтора часа куда-то, а работать в Зуме.
– То есть, вы полностью освоили виртуальные возможности?
– Полностью. Мы даже сделали спектакль во время короны, когда нельзя было видеться, у нас была интернациональная совместная работа: актеры играли спектакль «Барбетт», находясь в 5-ти разных городах Швейцарии и Израиля. Главную роль Жана Кокто играл мой однокурсник Александр Напарин. Спектакль тоже показывали на сайте «Театрала». Можно было бы, конечно, сделать совершенно по-другому, смонтировать его как фильм, но задача была показать, что это театр, прямо здесь и сейчас, и именно это мы делали. Короче, с Зумом мы освоились, и теперь он нам периодически очень помогает сохранить время и силы.
– Есть на следующий сезон какая-то идея, какая-то пьеса, которую вы уже планируете, или будете показывать пока только то, что готово?
– То, что готово, мы будем в любом случае показывать в других городах. Поедем в Женеву, в Берн, во Франкфурт. А поставить в следующем году я планирую «Город ужасных ночей» и «Звериные истории» Дона Нигро и «Звонок инспектора» Пристли, эту пьесу еще называют «Инспектор пришел». Невероятная тема ответственности за человека, находящегося рядом, или даже человека, с которым ты просто случайно встречаешься, ведь каждый шаг – это ответственность за тех, кто рядом. Порой походя, не замечая, мы разрушаем чужие жизни. Именно об этом будет наш спектакль.
Полную версию интервью читайте в сентябрьском «Театрале»
– Анжелика, расскажите о театре Synthese, где и как он появился?
– Наш театр находится в швейцарском городе Устер, который находится в одиннадцати минутах езды от центра Цюриха. Сейчас я живу здесь, а вообще это мой четвертый город в Швейцарии, где мы с семьей жили. Когда в 1992-м году я училась в Петербургском театральном институте, нас послали от института выступать с американским шоу в Европе, и в Брюсселе я познакомилась с моим будущим мужем, который был менеджером этого шоу. Через три года я переехала жить в Швейцарию и попрощалась со своей профессией, потому что, как вы понимаете, довольно сложно продолжить актерскую стезю, где тебя никто не знает и когда ты еще никому ничего не доказал. Тем более, когда твоя работа связана с чужим в этой стране языком…
Потом, когда у меня появились дети, я неожиданным образом вернулась к своей профессии – организовала театр для русскоязычных детей. Это было в 1999-м году в городе Цуг. Мы стали делать с детьми первые небольшие спектакли, тогда наш театр назывался «Да-да». Через какое-то время мы переехали в Устер. И в Цюрихе сделали свой первый уже большой мюзикл, где у нас были и профессиональные актеры, и любители, и дети, и подростки, участвовало в нем 25 человек. Спектакль назывался «Витя и Маша против диких гитар», история хорошо известная в России благодаря детскому музыкальному фильму.
– Спектакль шел на русском языке?
– Да, все участники были русскоязычные, и этот первый наш мюзикл тоже был на русском. На главную роль – кота – я пригласила актера из Петербурга. Все было замечательно, но у нас тогда было очень мало зрителей, потому что в то время русскоговорящих здесь было совсем немного. С грехом пополам мы тогда собрали, по-моему, два зала, и всё. Продолжать дальше смысла не было. И тогда в Устере, я организовала уже немецкоязычную театральную группу. Фактически, наш театр «Да-да» перерос в театр Synthese. Здесь уже у меня были и мои русскоязычные актеры-студийцы, и немецкоговорящие. Я создала студию, где я обучала, по своей системе. Можно сказать, что я объединила три системы: Станиславского, Чехова и Гротовского. Я взяла из каждой все самое действенное и самое «рабочее», потому что отличие работы со студийцами в том, что они не могут два года заниматься только «школой», а потом уже спектаклями. Нужно было искать способы для того, чтобы в максимально быстрые сроки максимально рабочими инструментами помогать людям становиться все органичнее и профессиональнее на сцене.
Мы перевели наш мюзикл – «Витю и Машу» – на немецкий, и стали его играть и с русскими актерами, и со швейцарскими. Потом поставили «Обыкновенное чудо» – это был уже драматический, а не музыкальный спектакль. В дальнейшем я очень много ставила спектаклей русских авторов и «Золотой ключик», и «Незнайка», «Две стрелы», «Ящерица» и многое другое…
С того момента, как я стала работать с разными по возрасту группами, моими студийцами были и дети, и подростки, и взрослые. Так мы работали, буквально, до прошлого года, а затем в связи с ковидом мне пришлось закрыть детские и юношеские группы, и сконцентрироваться только на взрослых. Они были долгое время только немецкоязычные, но с большим количеством русских, которым это, кстати, помогало интегрироваться, ведь в процессе они учили язык, когда работали над ролями.
– Но потом вы вновь стали ставить и на русском?
– Да, когда пять лет назад, в 2017 году, сюда стали прибывать большие волны эмиграции, опять пришла идея открыть русскую группу, ведь нас здесь оказалось много. Сейчас в Швейцарии вообще живет около 40 тысяч русскоязычных приезжих. С тех пор у меня были и лекции по-русски, и какие-то чтения на русском языке, и в литературном клубе я делала небольшие чтения с разными авторами. Сейчас у меня есть моя немецкая группа, и большая русскоязычная группа, в ней собрались люди разных национальностей (у нас четверо латышей, девушка из Казахстана, русские, украинцы…)
За эти пять лет мы уже выпустили, по-моему, восемь спектаклей на русском языке.
– У вашего театра постоянное помещение, зал где вы играете?
– У нас постоянное репетиционное помещение, где мы тоже иногда играем, но, в основном, мы снимаем зал. Наши спектакли мы играем и в Цюрихе, и здесь у нас, и в других городах. Были на гастролях во Франкфурте.
– Руководите всеми процессами вы сами или у вас есть команда педагогов, режиссеров?
– С детскими немецкоязычными группами у нас иногда работали педагоги. К сожалению, у меня нет русскоязычных педагогов, потому что здесь их попросту нет. Но вот недавно приехал из Киева один молодой актер, он закончил Киевский театральный вуз и будет вести у нас детские группы. Творческим ростом взрослых актёров занимаюсь я сама. Кстати, до Петербурга я тоже два года училась в Киевском театральном.
– События, которые сейчас происходят на Украине как-то повлияли на вашу работу?
– Когда наступил страшный февраль, мы отменили спектакли и гастроли, было ощущение ненужности и чудовищности самого факта выхода на сцену. Но мы вернулись мы по многим причинам и одна из них – это то, что мы, интернациональная группа актёров, играющих на русском языке, являемся объединяющей площадкой. Магия театра в том, что тут всё происходит здесь и сейчас, эмоции, боль, эйфория мгновенно передаются со сцены зрителям. Взаимодействие живых людей на сцене, борющихся за свои идеалы или жизнь, разрушающих или поддерживающих друг друга, помогает пробудить в зрителях эмпатию, сочувствие. Театр – это призма, помогающая увидеть происходящее под другим углом, гораздо явственнее увидеть и осознать мотивы и последствия поступков, а главное – увидеть и понять другого человека. На доходы от спектакля «Титановая ведьма» были куплены и отправлены в Украину лекарства и питание для детей. Спектакли «Жалкие», «Фрики» и «Брошенные музы» посмотрели бесплатно 252 жителя Украины, которые временно живут в Швейцарии.
– А местные власти не оказывает вашему театру поддержку?
– Половину стоимости бесплатных билетов для беженцев нам возместил наш кантон. Вообще, государство нас раньше поддерживало, когда у нас занимались швейцарские дети и подростки, но сейчас нас никто не поддерживает. Если мы в год где-нибудь от кого-нибудь получим одну-две тысячи евро, а нормальный спектакль стоит от 15-ти до 20-ти, мы уже счастливы. Русскоязычные коллективы вообще никто не поддерживает. Мы стараемся «отбивать» это спектаклями, ищем спонсоров, которые могли бы нам хоть чем-то помочь. В любом случае, костюмы и декорации у нас вполне достойные, правда, для этого мне приходится знакомиться с продукцией всего мира, чтобы удалось создать спектакль с минимальными затратами… В Швейцарии покупать я просто ничего не могу ни из декораций, ни из костюмов. Мне периодически помогают шить костюмы, но в основном, и саундтрек, и флаеры, и плакаты, и костюмы, и дизайн – все это делаю я сама. И 80 % декораций я делала тоже своими руками.
– Как прошел у вас минувший сезон?
– Это был восемнадцатый сезон интернационального театра Synthese. Мы создали пять абсолютно разных по жанру и стилю спектаклей, которые несмотря на ковид, отмены и перенос представлений, смогли выпустить на сцену. В сентябре у нас был спектакль «Берегите Флору». Затем – «Титановая ведьма» по пьесе Влады Ольховской, драматурга из Белоруссии. К сожалению, остальные премьеры по сути пришлось вместить в полтора месяца. За это время мы показали публике еще три спектакля. Это – «Жалкие», антиутопия, поставленная в жанре комикса, о жизни в тоталитарном режиме русского автора – Елены Ерпылевой. Затем спектакль немецкого автора Лютца Хубнера «Фрики», в котором играли три актрисы. Это спектакль, где мы использовали и медиа, и видео, так как действие спектакля происходит в телевизионной студии.
Последний спектакль сезона – это «Брошенные музы», Марка Мишеля Бушара, где я играла роль старшей сестры. Совершенно невероятная пьеса о том, какие страшные последствия приносят детские травмы. Последний спектакль мы показали 1 июля, и на этом завершили сезон.
– На нашем фестивале будет показан спектакль «Дом Бернарды Альбы» по пьесе Гарсиа Лорки, который вы планировали привезти еще в 2020 году?
– Да, мы покажем запись этого спектакля. Он был нашим любимым, мне очень жаль, ведь из-за короны так случилось, что мы не смогли приехать с ним к вам.
Это был второй спектакль этой группы студийцев, их второй год обучения. С тех прошло ещё два с половиной года. После «Бернарды» мы сделали ещё пять спектаклей, в которых у каждой актрисы была главная роль и они все невероятно выросли. Сегодня, если бы мы имели возможность сыграть этот спектакль, то он бы раскрылся ещё более яркими красками и зазвучал намного мощнее.
– Расскажите, почему выбрали для постановки именно это произведение Лорки?– Когда я выбираю пьесу, то выбираю основную идею спектакля, о которой мне не просто хотелось бы сказать, а просто кричать на весь мир. Это темы, которые не оставляют меня в покое и которые проходят красной линией из спектакля в спектакль: насилие над личностью, разрушение судеб рядом живущих людей, застилающий глаза эгоцентризм, моральный выбор и его последствия, предательство себя и окружающих…
Для всех моих работ, а у меня их уже 63, я, за редчайшим исключением, создаю комплексную концепцию спектаклей, включающую в себя и сценографию, и саундтрек, и световое оформление. Конечно, можно сказать, что немалую роль в этом играло отсутствие денег на специалистов, но иногда, делая редкие попытки с кем-то работать, я понимаю, что не могу по-другому. Спектакль – это монолит и тут всё, до мельчайшей подробности, должно подчиняться единой идее и единому стилю. Каждая деталь костюма, рисунок на чашке, тени на стене, мизансцены, пластика актёра, минимальная музыкальная тема, должны существовать как символ и единый сплав.
В «Бернарды Альбе» я добивалась создания ощущения у зрителя борьбы внешне навязанной формы жизни и её внутренней энергии и силы. Конфликт, который неминуемо ведёт к трагедии или прорыву. В «Бернарде» это ведёт к трагедии. В этой постановке борьба выражается даже на уровне цвета: в готическую скупость чёрно-белого мира персонажей постепенно, шаг за шагом прорываются краски всей цветовой гаммы. Сначала это осторожный всплеск цвета подъюбников, бахромы платков, синего цвета ночных комнат дочерей, а в момент центральной сцены, когда дочери остаются одни, сцена взрывается всеми красками во время танца. Кстати, танец в этой сцене создан полностью из элементов народного фламенко. В этой постановке я в первый раз работала с приглашённым хореографом Анной Ренольд. Наша основная задача была избежать лубочной, концертной подачи испанского танца, показать его суть, то, о чём кричит душа.
– Для студийцев участие в ваших театральных постановках – это платная история?
– Раньше была платная для всех участников, ведь шла очень серьезная образовательная работа с каждым актером. Каждый ежемесячно платил деньги, а сейчас у нас все те, кто уже занимались у меня последние 4 – 5 лет. И в этом году все они как будто сдали в этом сезоне этими пятью спектаклями экзамен, ведь у каждого была главная роль. И поэтому сейчас у меня остаются буквально пару человек, которые будут оплачивать обучение, а остальные будут просто давать какую-то небольшую сумму на поддержание театра, потому что из этой суммы мы и поддерживаем театр.
– Все эти люди занимаются театром в свое свободное время, помимо основной работы?
– Да, мы собираемся по вечерам в течение недели. Обычно 2 – 3 раза в неделю, а периодически мы репетируем по воскресеньям. И естественно, уже ближе к сдаче спектакля, работа становится все интенсивнее, хотя я пытаюсь не мучить людей, особенно тех людей, которые играют в двух спектаклях параллельно. Тем более у нас есть пять актеров, которые едут ко мне 1,5 часа, ведь живут они совсем в других городах. Но они влюблены в свое дело и относятся к этому с абсолютной серьезностью. Кстати, нам очень помогла корона в том плане, что мы пересели в Зум, потому что есть репетиции, особенно когда идет работа с текстом, когда можно не пилить полтора часа куда-то, а работать в Зуме.
– То есть, вы полностью освоили виртуальные возможности?
– Полностью. Мы даже сделали спектакль во время короны, когда нельзя было видеться, у нас была интернациональная совместная работа: актеры играли спектакль «Барбетт», находясь в 5-ти разных городах Швейцарии и Израиля. Главную роль Жана Кокто играл мой однокурсник Александр Напарин. Спектакль тоже показывали на сайте «Театрала». Можно было бы, конечно, сделать совершенно по-другому, смонтировать его как фильм, но задача была показать, что это театр, прямо здесь и сейчас, и именно это мы делали. Короче, с Зумом мы освоились, и теперь он нам периодически очень помогает сохранить время и силы.
– Есть на следующий сезон какая-то идея, какая-то пьеса, которую вы уже планируете, или будете показывать пока только то, что готово?
– То, что готово, мы будем в любом случае показывать в других городах. Поедем в Женеву, в Берн, во Франкфурт. А поставить в следующем году я планирую «Город ужасных ночей» и «Звериные истории» Дона Нигро и «Звонок инспектора» Пристли, эту пьесу еще называют «Инспектор пришел». Невероятная тема ответственности за человека, находящегося рядом, или даже человека, с которым ты просто случайно встречаешься, ведь каждый шаг – это ответственность за тех, кто рядом. Порой походя, не замечая, мы разрушаем чужие жизни. Именно об этом будет наш спектакль.
Полную версию интервью читайте в сентябрьском «Театрале»
