Завершив масштабный ремонт, МХАТ им. Горького сразу же пригласил своих зрителей на первую премьеру в обновленный исторический зал. Режиссер Галина Полищук, которая в минувшем сезоне поставила здесь спектакль «Женщины Есенина», на это раз обратилась к прозе Валентина Распутина. Спектакль «Нежданно-негаданно» поставлен по одноименному рассказу писателя и обращен к современной неравнодушной публике. Накануне премьеры мы поговорили с Полищук о работе над этой постановкой.
– Галина Александровна, сегодня ни для кого не секрет, что Распутина всегда мало ставили… Да и с коммерческой точки зрения поставить этот тяжелый, болезненно честный рассказ о том, от чего мы ушли – это беспрецедентно смелый шаг, особенно сейчас, в современной театральной ситуации. Почему все-таки МХАТ возвращается к актуальному, остросоциальному театру?
– Мне кажется, что Распутин, безусловно, пророк. России пришлось пережить все, что он предвидел, все, чего он боялся, все, за что так болел душой. Это были очень болезненные процессы, преодоление потребовало огромных усилий. Очень жаль, что Распутин не видит, как Россия сегодня от этого уходит. На самом деле, рассказ, который мы выбрали для постановки, поднимает до сих пор актуальную тему. Конечно, особенно остро она стояла в 90-е, но и сейчас эта проблема существует, и не только в России – она, к сожалению, глобальна.
На мой взгляд, Распутин – символист. Это мне очень нравится, мы старались это сохранить в спектакле. Удивительно, насколько этот автор, вышедший из драматургии соцреализма – пьес Розова, Арбузова, Вампилова, по своему языку, по своему видению мира – абсолютно другой. Мне это очень близко, вероятно потому, что наша прибалтийская режиссура очень метафорична. Я для себя нахожу у Распутина много прекрасных метафор, например, медведь на рынке, оказавшийся в абсолютно безвыходной ситуации, сломленный, беспомощный. И я долго искала главного персонажа, который был бы похож на этого медведя, потому что когда разбит и уничтожен сильный мужчина – это очень больно, а как же больно, когда уничтожена прекрасная, сильная и духовно развитая страна! А какой удивительный образ девочки, которую Распутин сравнивает с ангелом! Возможно, ее предназначение – стать спасением этого мужчины…
Особенно важно для нас в нашей работе было сохранить самого Распутина – его живое слово, его символизм. В сегодняшней ситуации очень хочется быть оптимистом, не терять надежду и, продолжая распутинские символы, развивая метафору воды – мысль, что мы тонем, переживания писателя, что наше общество все глубже погружается на дно, в нашем спектакле мы придаем большое значение спасательным жилетам. Мне всегда хочется надеяться, что такой спасательный жилет нам кто-нибудь протянет.
– В творчестве Распутина вода – метафора постоянная. К примеру, повесть «Прощание с Матерой» – там ведь тоже тема воды, затопления. В вашей постановке вода имеет такой же глубинный смысл?
– Да, вода в нашем спектакле – основная действующая стихия. Вода, из которой все рождается и в которой все тонет – удивительная структура. «Нежданно-негаданно» – мой четвертый спектакль, который я делаю с одним и тем же сценографом, где вода играет самую важную роль.
– Насколько сложно работать с водой на сцене?
– С одной стороны, очень сложно, потому что это настоящая фактура. Актерам приходится находиться в воде, а в сценических условиях это иногда и холодно, и скользко, и, возможно, опасно, но сейчас после репетиций актеры говорят, что вода дает потрясающее ощущение – здесь все по-настоящему, условия, в которых ты находишься, заставляют забыть, что ты на сцене, почувствовать, что ты реально находишься в пространстве этой истории. Артисты говорят, что невозможно ощущать настоящую фактуру воды и не растворяться в ней, не отдаваться полностью. Несмотря на все сложности, им нравится работать с водой. Как ни странно, наши актеры после репетиций замерзшие, но счастливые…
– Артист иногда может подойти к работе формально, и в таком случае задача режиссера – победить это отношение, заставить артиста поверить в спектакль, в то, что он создает новый ориентир. Вы с этим сталкиваетесь?
– После «Женщин Есенина» мои отношения с артистами, с которыми я работаю, строятся на полном доверии. Артисты мне верят и относятся абсолютно серьезно, ответственно к своим ролям, к моим задачам. И потом, для МХАТа Распутин – особенный автор. Здесь ставили «Прощание с Матерой», «Последний срок». У Татьяны Васильевны Дорониной было к Распутину особое отношение – это был абсолютно ее автор, они, мне кажется, идеологически очень сходились – Татьяна Васильевна с такой же болью и тревогой воспринимала все, что творилось в стране. Тогда МХАТ был крепостью, до последнего момента удерживающей идеологию. Насколько я знаю, особое отношение к Распутину и у директора МХАТа Владимира Кехмана. Сейчас для наших актеров Распутин тоже генетически особый автор. На обсуждениях они приводили примеры из каких-то других его произведений, сами находили что-то не относящееся к «Нежданно-негаданно», в общем, для них это очень серьезная работа. Я вижу, что сейчас их отношения со МХАТом, вера в театр, в то, что мы делаем вместе что-то новое, гораздо важнее всего, что говорят вокруг. То есть после «Женщин Есенина» сложился круг людей, я приблизительно могу сказать, что сейчас это около сорока человек, которые «включили в себе лампочку» и поверили в новый МХАТ, и во имя театра готовы мерзнуть в воде, умирать на сцене, в общем, выкладываться на пределе возможностей.
– Вы упоминали, что во МХАТе есть традиция постановок Распутина. То есть ваш спектакль «Нежданно-негаданно» будет своего рода мостом между тем, на чем строился МХАТ долгие годы и сегодняшним театром?
– Если говорить о преемственности, то, конечно, мы – наследники тех традиций, которые так свято хранила Татьяна Васильевна Доронина. В нашем спектакле заняты и те, кто работал с ней, и те, кто только пришел. Но здесь нужно понимать, что сегодня мы вошли в эпоху, которую можно назвать «постдраматический театр», и мы не можем не реинкарнировать по-новому сложившиеся традиции, не можем не создавать что-то новое на базе всего уже сделанного. Конечно, мы сохраняем в нашем спектакле Распутина – его текст, его мифологию, его символику. Но все-таки это будет другой постдраматический театр, другой взгляд на Распутина, на ту эпоху – взгляд уже из нашего времени. Даже делая классический спектакль, мы должны учитывать, что сейчас – другая эпоха.
– Сейчас мы обсуждаем спектакль, предполагая, что его будут смотреть люди знакомые с творчеством Распутина, с рассказом «Нежданно-негаданно». А как бы вы рассказали, о чем спектакль человеку, который придет, ничего не зная ни о литературном источнике, ни об авторе?
– Безусловно, это история про наши 90-е, больные времена, когда огромная часть целого поколения вдруг осталась без работы, без денег, когда поменялись все ориентиры... Такой пример был и в моей семье: мой папа, авиационный инженер, работающий в одном из самых знаменитых институтов РКИИГА, тоже был в их числе. В рассказе есть примерно такие слова, их произносит сам Сеня: «Как же так получилось? Мы же, вроде, все делали правильно? Мы получили хорошее образование – стали инженерами, врачами. Нам казалось, что мы были одной из развитых стран. Почему же сейчас нам со всех сторон говорят, что мы все делали не так? Что происходит?» Все, что происходило в те годы – это, конечно, трагедия, потому что все – и денежная реформа, и приватизация – делалось непонятно почему и непонятно как. Получилось, что огромная часть населения оказалась за чертой бедности, часть лучших умов, часть образованных людей оказалась ненужной своей стране. Об этом идет речь с одной стороны, а с другой – к власти приходят бандиты. Все помнят фильмы об этих временах – «Бумер», «Сестры», «Бригада», в которых живет еще памятный нашему поколению бандитский романтизм – особенное, удивительное мироощущение. Дорогие костюмы, машины, воздух свободы и, одновременно, ощущение быстротечности жизни, когда в любой момент ты можешь быть убитым. Этот романтизм, с одной стороны, наивный, а с другой стороны – очень грустный своей абсолютной безысходностью. Этих героев своего времени ведь тоже общество вытолкнуло к такой жизни, поставив перед выбором – либо погибнуть, либо выжить любой ценой. У нас в спектакле одного из таких героев играет Николай Коротаев. Я все время ему говорю, что Бурый – человек, который не должен проявлять слабость, потому что за его спиной множество жизней других людей, на нем лежит своя ответственность и нельзя из него делать абсолютного злодея, поэтому мы много искали с артистом, чтобы его героя тоже можно было понять. Для зрителей, о которых вы упомянули, немного расскажу о сюжете: в 90-е, как мы уже говорили, люди внезапно оказались в нищете и было очень много попрошаек. Но тогда и сейчас в России и в мире в большинстве случаев попрошайничество – это налаженный бизнес, приносящий немалые деньги. Распутин рассказывает историю девочки-сироты, которая попала в руки бандитов и зарабатывает для них деньги попрошайничеством. И этого ребенка, с абсолютно ангельской внешностью, в ужасной обстановке грязного китайского рынка видит Сеня – добрый, сильный человек, «русский медведь». Увидев этого ребенка, Сеня не понимает: как такое могло случиться, как в этом жутком месте могла оказаться такая девочка-ангел? Вдруг ему предлагают забрать ребенка, спасти, и Сеня увозит девочку к себе в деревню и пытается вернуть ей детство – показать, что жизнь прекрасна, что есть другие люди, есть дом, зеленый луг, небо, коровы, собака… Но девочка почти не разговаривает, она как будто в оцепенении. Сеня и его жена всячески пытаются отогреть ребенка, и девочка потихоньку начинает оттаивать. Но бандиты находят Сеню и забирают свое – увозят девочку. Вернее, девочка сама делает выбор и уезжает с бандитами, принося себя в жертву – она понимает, что иначе Сеню убьют...
– Вы из Прибалтики. Распутин – из российской глубинки. Его называли писателем-почвенником, недруги – деревенщиком, вкладывая в это хорошее слово уничижительный смысл. Возникает старая философская тема противостояния западников и славянофилов. Как человеку европейскому, проза Распутина помогает вам давать оценки всему, что происходит сегодня, вы ощущаете, что Распутин был прав, видел истину?
– Если говорить о писателях-почвенниках, то здесь сравнение в пользу Европы, где страны в основном аграрные: Латвия, к примеру, во многом аграрная страна и там нет такой склонности к урбанизму, как в России, такого разделения между деревней и городом. Самое ценное в небольших европейских странах и близкое идеям почвенников – это умение дорожить своими корнями, они очень ценят свою национальность, свою землю, природу.
Вы знаете, для меня Библия, Ветхий завет – это свод правил, которому мы должны следовать. На заре человечества род людской был настолько неопытен, что ему нужно было объяснить – это нельзя, это нельзя, иначе за это будет то-то и то-то. Я раньше думала, что это очень уж жестокие наказания, а сейчас понимаю, насколько эти пороки страшны, когда они приобретают глобальные масштабы, и какие угрозы они несут человечеству. И следование библейским правилам – непременное условие сохранения нации и всего человечества. Об этом наш спектакль, а еще он о нашей ответственности перед детьми. В этой истории понятно, насколько Распутин остро реагирует на проблемы своей страны и что он предупреждает о самых страшных последствиях. Как я уже сказала – это писатель-пророк. И эта тема, это проблема – она общечеловеческая. Но мы хотим сказать, что если есть такие люди, как Сеня, как эта девочка, то, несмотря на такой тяжелый финал, мы живем не зря. Мне кажется, что в этой тяжелой истории очень помогает интересная сценография – прекрасное небо и вода. Небо – это то, куда все будет тянуться, это надежда. Под той самой картинкой Бэнкси была подпись: «Всегда есть надежда». Это и мой девиз по жизни. И если ты уже не надеешься ни на что, ты надеешься на Бога. Несмотря на все описанное в рассказе, на все, что происходило в то время в стране… Несмотря на то, что люди были выброшены на обочину и чувствовали себя преданными своей страной, Распутин дает нам веру в Человека. Пока Человек способен жертвовать собой ради других – надежда есть, даже если сейчас он проиграл. Поэтому наш спектакль заканчивается надеждой.
– Галина Александровна, сегодня ни для кого не секрет, что Распутина всегда мало ставили… Да и с коммерческой точки зрения поставить этот тяжелый, болезненно честный рассказ о том, от чего мы ушли – это беспрецедентно смелый шаг, особенно сейчас, в современной театральной ситуации. Почему все-таки МХАТ возвращается к актуальному, остросоциальному театру?
– Мне кажется, что Распутин, безусловно, пророк. России пришлось пережить все, что он предвидел, все, чего он боялся, все, за что так болел душой. Это были очень болезненные процессы, преодоление потребовало огромных усилий. Очень жаль, что Распутин не видит, как Россия сегодня от этого уходит. На самом деле, рассказ, который мы выбрали для постановки, поднимает до сих пор актуальную тему. Конечно, особенно остро она стояла в 90-е, но и сейчас эта проблема существует, и не только в России – она, к сожалению, глобальна.
На мой взгляд, Распутин – символист. Это мне очень нравится, мы старались это сохранить в спектакле. Удивительно, насколько этот автор, вышедший из драматургии соцреализма – пьес Розова, Арбузова, Вампилова, по своему языку, по своему видению мира – абсолютно другой. Мне это очень близко, вероятно потому, что наша прибалтийская режиссура очень метафорична. Я для себя нахожу у Распутина много прекрасных метафор, например, медведь на рынке, оказавшийся в абсолютно безвыходной ситуации, сломленный, беспомощный. И я долго искала главного персонажа, который был бы похож на этого медведя, потому что когда разбит и уничтожен сильный мужчина – это очень больно, а как же больно, когда уничтожена прекрасная, сильная и духовно развитая страна! А какой удивительный образ девочки, которую Распутин сравнивает с ангелом! Возможно, ее предназначение – стать спасением этого мужчины…
Особенно важно для нас в нашей работе было сохранить самого Распутина – его живое слово, его символизм. В сегодняшней ситуации очень хочется быть оптимистом, не терять надежду и, продолжая распутинские символы, развивая метафору воды – мысль, что мы тонем, переживания писателя, что наше общество все глубже погружается на дно, в нашем спектакле мы придаем большое значение спасательным жилетам. Мне всегда хочется надеяться, что такой спасательный жилет нам кто-нибудь протянет.
– В творчестве Распутина вода – метафора постоянная. К примеру, повесть «Прощание с Матерой» – там ведь тоже тема воды, затопления. В вашей постановке вода имеет такой же глубинный смысл?– Да, вода в нашем спектакле – основная действующая стихия. Вода, из которой все рождается и в которой все тонет – удивительная структура. «Нежданно-негаданно» – мой четвертый спектакль, который я делаю с одним и тем же сценографом, где вода играет самую важную роль.
– Насколько сложно работать с водой на сцене?
– С одной стороны, очень сложно, потому что это настоящая фактура. Актерам приходится находиться в воде, а в сценических условиях это иногда и холодно, и скользко, и, возможно, опасно, но сейчас после репетиций актеры говорят, что вода дает потрясающее ощущение – здесь все по-настоящему, условия, в которых ты находишься, заставляют забыть, что ты на сцене, почувствовать, что ты реально находишься в пространстве этой истории. Артисты говорят, что невозможно ощущать настоящую фактуру воды и не растворяться в ней, не отдаваться полностью. Несмотря на все сложности, им нравится работать с водой. Как ни странно, наши актеры после репетиций замерзшие, но счастливые…
– Артист иногда может подойти к работе формально, и в таком случае задача режиссера – победить это отношение, заставить артиста поверить в спектакль, в то, что он создает новый ориентир. Вы с этим сталкиваетесь?
– После «Женщин Есенина» мои отношения с артистами, с которыми я работаю, строятся на полном доверии. Артисты мне верят и относятся абсолютно серьезно, ответственно к своим ролям, к моим задачам. И потом, для МХАТа Распутин – особенный автор. Здесь ставили «Прощание с Матерой», «Последний срок». У Татьяны Васильевны Дорониной было к Распутину особое отношение – это был абсолютно ее автор, они, мне кажется, идеологически очень сходились – Татьяна Васильевна с такой же болью и тревогой воспринимала все, что творилось в стране. Тогда МХАТ был крепостью, до последнего момента удерживающей идеологию. Насколько я знаю, особое отношение к Распутину и у директора МХАТа Владимира Кехмана. Сейчас для наших актеров Распутин тоже генетически особый автор. На обсуждениях они приводили примеры из каких-то других его произведений, сами находили что-то не относящееся к «Нежданно-негаданно», в общем, для них это очень серьезная работа. Я вижу, что сейчас их отношения со МХАТом, вера в театр, в то, что мы делаем вместе что-то новое, гораздо важнее всего, что говорят вокруг. То есть после «Женщин Есенина» сложился круг людей, я приблизительно могу сказать, что сейчас это около сорока человек, которые «включили в себе лампочку» и поверили в новый МХАТ, и во имя театра готовы мерзнуть в воде, умирать на сцене, в общем, выкладываться на пределе возможностей.
– Вы упоминали, что во МХАТе есть традиция постановок Распутина. То есть ваш спектакль «Нежданно-негаданно» будет своего рода мостом между тем, на чем строился МХАТ долгие годы и сегодняшним театром?
– Если говорить о преемственности, то, конечно, мы – наследники тех традиций, которые так свято хранила Татьяна Васильевна Доронина. В нашем спектакле заняты и те, кто работал с ней, и те, кто только пришел. Но здесь нужно понимать, что сегодня мы вошли в эпоху, которую можно назвать «постдраматический театр», и мы не можем не реинкарнировать по-новому сложившиеся традиции, не можем не создавать что-то новое на базе всего уже сделанного. Конечно, мы сохраняем в нашем спектакле Распутина – его текст, его мифологию, его символику. Но все-таки это будет другой постдраматический театр, другой взгляд на Распутина, на ту эпоху – взгляд уже из нашего времени. Даже делая классический спектакль, мы должны учитывать, что сейчас – другая эпоха.
– Сейчас мы обсуждаем спектакль, предполагая, что его будут смотреть люди знакомые с творчеством Распутина, с рассказом «Нежданно-негаданно». А как бы вы рассказали, о чем спектакль человеку, который придет, ничего не зная ни о литературном источнике, ни об авторе?
– Безусловно, это история про наши 90-е, больные времена, когда огромная часть целого поколения вдруг осталась без работы, без денег, когда поменялись все ориентиры... Такой пример был и в моей семье: мой папа, авиационный инженер, работающий в одном из самых знаменитых институтов РКИИГА, тоже был в их числе. В рассказе есть примерно такие слова, их произносит сам Сеня: «Как же так получилось? Мы же, вроде, все делали правильно? Мы получили хорошее образование – стали инженерами, врачами. Нам казалось, что мы были одной из развитых стран. Почему же сейчас нам со всех сторон говорят, что мы все делали не так? Что происходит?» Все, что происходило в те годы – это, конечно, трагедия, потому что все – и денежная реформа, и приватизация – делалось непонятно почему и непонятно как. Получилось, что огромная часть населения оказалась за чертой бедности, часть лучших умов, часть образованных людей оказалась ненужной своей стране. Об этом идет речь с одной стороны, а с другой – к власти приходят бандиты. Все помнят фильмы об этих временах – «Бумер», «Сестры», «Бригада», в которых живет еще памятный нашему поколению бандитский романтизм – особенное, удивительное мироощущение. Дорогие костюмы, машины, воздух свободы и, одновременно, ощущение быстротечности жизни, когда в любой момент ты можешь быть убитым. Этот романтизм, с одной стороны, наивный, а с другой стороны – очень грустный своей абсолютной безысходностью. Этих героев своего времени ведь тоже общество вытолкнуло к такой жизни, поставив перед выбором – либо погибнуть, либо выжить любой ценой. У нас в спектакле одного из таких героев играет Николай Коротаев. Я все время ему говорю, что Бурый – человек, который не должен проявлять слабость, потому что за его спиной множество жизней других людей, на нем лежит своя ответственность и нельзя из него делать абсолютного злодея, поэтому мы много искали с артистом, чтобы его героя тоже можно было понять. Для зрителей, о которых вы упомянули, немного расскажу о сюжете: в 90-е, как мы уже говорили, люди внезапно оказались в нищете и было очень много попрошаек. Но тогда и сейчас в России и в мире в большинстве случаев попрошайничество – это налаженный бизнес, приносящий немалые деньги. Распутин рассказывает историю девочки-сироты, которая попала в руки бандитов и зарабатывает для них деньги попрошайничеством. И этого ребенка, с абсолютно ангельской внешностью, в ужасной обстановке грязного китайского рынка видит Сеня – добрый, сильный человек, «русский медведь». Увидев этого ребенка, Сеня не понимает: как такое могло случиться, как в этом жутком месте могла оказаться такая девочка-ангел? Вдруг ему предлагают забрать ребенка, спасти, и Сеня увозит девочку к себе в деревню и пытается вернуть ей детство – показать, что жизнь прекрасна, что есть другие люди, есть дом, зеленый луг, небо, коровы, собака… Но девочка почти не разговаривает, она как будто в оцепенении. Сеня и его жена всячески пытаются отогреть ребенка, и девочка потихоньку начинает оттаивать. Но бандиты находят Сеню и забирают свое – увозят девочку. Вернее, девочка сама делает выбор и уезжает с бандитами, принося себя в жертву – она понимает, что иначе Сеню убьют...
– Вы из Прибалтики. Распутин – из российской глубинки. Его называли писателем-почвенником, недруги – деревенщиком, вкладывая в это хорошее слово уничижительный смысл. Возникает старая философская тема противостояния западников и славянофилов. Как человеку европейскому, проза Распутина помогает вам давать оценки всему, что происходит сегодня, вы ощущаете, что Распутин был прав, видел истину?
– Если говорить о писателях-почвенниках, то здесь сравнение в пользу Европы, где страны в основном аграрные: Латвия, к примеру, во многом аграрная страна и там нет такой склонности к урбанизму, как в России, такого разделения между деревней и городом. Самое ценное в небольших европейских странах и близкое идеям почвенников – это умение дорожить своими корнями, они очень ценят свою национальность, свою землю, природу.
Вы знаете, для меня Библия, Ветхий завет – это свод правил, которому мы должны следовать. На заре человечества род людской был настолько неопытен, что ему нужно было объяснить – это нельзя, это нельзя, иначе за это будет то-то и то-то. Я раньше думала, что это очень уж жестокие наказания, а сейчас понимаю, насколько эти пороки страшны, когда они приобретают глобальные масштабы, и какие угрозы они несут человечеству. И следование библейским правилам – непременное условие сохранения нации и всего человечества. Об этом наш спектакль, а еще он о нашей ответственности перед детьми. В этой истории понятно, насколько Распутин остро реагирует на проблемы своей страны и что он предупреждает о самых страшных последствиях. Как я уже сказала – это писатель-пророк. И эта тема, это проблема – она общечеловеческая. Но мы хотим сказать, что если есть такие люди, как Сеня, как эта девочка, то, несмотря на такой тяжелый финал, мы живем не зря. Мне кажется, что в этой тяжелой истории очень помогает интересная сценография – прекрасное небо и вода. Небо – это то, куда все будет тянуться, это надежда. Под той самой картинкой Бэнкси была подпись: «Всегда есть надежда». Это и мой девиз по жизни. И если ты уже не надеешься ни на что, ты надеешься на Бога. Несмотря на все описанное в рассказе, на все, что происходило в то время в стране… Несмотря на то, что люди были выброшены на обочину и чувствовали себя преданными своей страной, Распутин дает нам веру в Человека. Пока Человек способен жертвовать собой ради других – надежда есть, даже если сейчас он проиграл. Поэтому наш спектакль заканчивается надеждой.
