О реконструкции старинного двухэтажного дома, где прошли детство и юность Евгения Вахтангова, СМИ рассказывают уже несколько лет подряд как об одном из долгожданных театральных проектов. Помимо очевидных финансовых вопросов (мол, как театру за свой собственный счет удалось расселить обитавших там жильцов), возникал и еще один: удастся ли вписать новый арт-объект в городское пространство Владикавказа.
Дело в том, что по замыслу дирекции театра отреставрированный Дом Евгения Вахтангова будет представлять собой не только мемориальную зону, но и активно действующий культурный центр – с регулярными концертами вахтанговцев и местных артистов, творческими вечерами, экскурсиями, конференциями и мастер-классами.
Но все же помимо самого здания привлекательно и его местоположение, а следовательно, Дом окажется средоточием для городских экскурсий, ведь по следам одних только владикавказских эпизодов биографии Евгения Вахтангова можно составить интереснейший аудиоквест с многочисленными интерактивными элементами, «приближающими» пользователя к обстоятельствам той жизни, которая подарила миру выдающегося режиссера.
И все же, почему экскурсия? Ответ очевиден: во Владикавказе сохранился не только старинный дом, но и целый ряд других «объектов», связанных с именем Евгения Богратионовича. Скажем, на берегу Терека по сей день расположен старинный парк, где юный актер участвовал в состязаниях на велотреке. Напротив дома возвышается единственная уцелевшая армянская церковь, в которой отец режиссера (табачный фабрикант, купец 2-й гильдии) служил старостой, а в нескольких кварталах от церкви находится гимназия № 5, которую окончил Вахтангов.
Кроме того, буквально на той же улице, где родился Евгений Богратионович, находилось родовое гнездо и еще одного прославленного уроженца Владикавказа – режиссера Рубена Николаевича Симонова. Кстати, Симонов и Вахтангов познакомятся только в Москве. «О Вахтангове я знал очень хорошо, – скажет Рубен Николаевич в 1930 году, – потому что его отец был очень хорошо знаком с моим отцом, причем крестил мою старшую сестру. Отец Вахтангова был страшно скаредный человек. Он был настолько скуп, что когда его пригласили принять участие в крестинах, то мои родители сами покупали крест и рубашку для новорожденного. Он же только исполнял обязанности крестного отца во время обряда. Н.М. Вахтангова была большим другом моей покойной матери. А Евгений Богратионович учился с моими дядюшками во владикавказской гимназии, и все мои ближайшие родственники его очень хорошо знали. Но я лично его не знал».
Рубен Симонов и Евгений Вахтангов лично впервые встретятся только в Москве. И вновь не перестаешь удивляться, насколько тесен мир и как бывает порой всё зарифмовано. Вахтангов в ту пору уже популярный артист, участник многочисленных концертных вечеров, Рубен Симонов – студент.
«Однажды, идя из дому с Мясницкой на Арбат на репетицию в Шаляпинскую студию, я на углу Кузнецкого и Петровки увидел разговаривающего с дамой Евгения Богратионовича, – напишет Рубен Симонов в своих мемуарах. – Он был необычно одет: шляпа канотье, макинтош, из-под которого были видны галифе и сапоги. Сообразив, что Вахтангов идет домой на Арбат, я решил идти медленно, поджидая, что Евгений Богратионович нагонит меня. Так это и произошло. В Столешниковом переулке Вахтангов поравнялся со мной. Я поздоровался и попросил разрешения пойти вместе с ним и получил согласие. Мы двинулись вверх в гору на Советскую площадь.
«Скажите, – спросил меня Вахтангов, – вы из тех владикавказских Симоновых?» Я объяснил, что прихожусь родственником семье дяди Григория, жившего во Владикавказе. «Я хорошо знаю вашего отца, мать, дядю доктора Абазова, это был один кружок в городе», – сказал Евгений Богратионович. Далее пошел разговор о репетиции «Зеленого попугая» А. Шницлера. Незаметно мы дошли до угла Арбата и Большого Николопесковского переулка. В этот период весны двадцатого года театр там еще не помещался. Это был двухэтажный особняк московского богача Берга. Достопримечателен он был тем, что в небольшом палисаднике около дома высились два пирамидальных тополя, единственные на всю Москву.
Расставаясь, я набрался храбрости и спросил Евгения Богратионовича: «Если я попросил бы принять меня в вашу студию, вы бы приняли меня?» «Я приму вас без всяких экзаменов на последний курс школы», – ответил Вахтангов».
Евгений Богратионович рано стал знаменитым, быстро обрел признание и, к сожалению, столь же рано ушел из жизни (ему было всего 39 лет). На волне колоссальной популярности режиссера многие современники спешили оставить о нем свои воспоминания (и это, несомненно, может стать основой для первоклассной экскурсии).
Например, одноклассник Вахтангова Петр Жеребцов опишет, каким Евгений был гимназистом: «Год за годом, класс за классом делают из мальчика юношу-гимназиста. Это уже застенчивый, скромный и рассеянный юноша. Прежде всего, убежденный, отчаянный враг математики, засыпающий на уроках латинского и греческого. Впрочем, спячка впоследствии выразилась у юноши в форменную сонную болезнь. Да и как было не заснуть на этих мертвых, почти ненужных языках. Правда, были такие педагоги, которые умели будить и мертвых. Учитель истории С.А. Беловидов умел преподавать так живо и увлекательно, что даже и сонный Женя воскресал, зажигался и перебирался с «камчатки» все ближе и ближе к учительской кафедре.
Никто лучше Вахтангова-гимназиста не мог копировать классных наставников и надзирателей. Однажды во время перемены Женя изобразил учителя математики. Класс надорвал животы от смеха. – Ишь ты, а ведь это и впрямь я, – сказал подоспевший на шум классный наставник, и имитатора внедрили в карцер… Не менее поощрительно относились к зачаткам таланта Жени и остальные педагоги и классные наставники. Часто эти проказы и шалости по своей дерзости переходили всякие границы.
В гимназии Женя занимался далеко не одним только сном. Он был неутомимым инициатором не одних только экскурсий и прогулок. Общение между реальным училищем, гимназией мужской и женской было обязано только ему. Вахтангова знают и в реальном училище, и в женской гимназии. И знают хорошо. Встречают везде радостно и тепло, зовут как своего, родного: – Женя! Женичка!
И правда, чувствовалось, что душой молодого зеленого ученического общества, душой землячества, был Женя, всезажигающий Женя. А его, в свою очередь, зажигало и увлекало все новое, живое.
На балах, под звуки вальса, среди плавно кружащихся пар, где-нибудь в самой гуще, уже непременно и Женя. Обступят его зеленые, желторотые, мешают танцевать. – Женя… Женичка… расскажите нам что-нибудь… И Женя рассказывал, декламировал. Женя увлекал класс. Вел его за собой. В шалостях класса он принимал непременное участие. Но средь этих шалостей, случись, бывало, с кем-нибудь из товарищей беда, и Женя вылезал из кожи вон, чтобы помочь.
Был в гимназии и деспот-учитель. Из-за него многих учеников повыгоняли из гимназии, а один бедолага застрелился. На ученическом совете Женя настаивал – отомстить. Решили казнить учителя: посадить на булавки. Решили; Женя собственноручно повтыкал булавки в учительское стуло. «Стул пытки» готов. Класс смирнехонько сидит на местах. Входит учитель. С размаха сел и… взбешенный, с жалобными воплями убежал из класса, ругаясь, как заправский сапожник…
В классе Вахтангова – всегда анекдоты, декламация, имитация. Молодой оглушительный смех доходит и тревожит, бывало, самого «барина» – директора гимназии. – Григорий… Поди-ка узнай: что там такое. Табун лошадей что ли выпустили? – сердится директор. Сторож возвращается, докладывая обычное: – Это, ваше превосходительство, седьмой класс улыбаться изволит. – А-а-а… Должно опять Вахтангов будирует… – соображает «барин» и приказывает вызвать в гимназию для объяснений Вахтангова-отца. После этого обычно происходили мрачные домашние объяснения отца с сыном. – Изобью… Я тебя…
Он еще в гимназии играл, устраивал спектакли. Еще и тогда Женя подавал признаки чего-то крупного, тонкого, заставляющего подолгу думать. Особенно чудесно удавались ему роли неврастеников».
Подобных воспоминаний, эпизодов и «штрихов к портрету» даже о владикавказском периоде жизни Вахтангова великое множество. Богатый материал, достойный не только экскурсии, но и иммерсивного спектакля. Воплощение этих замыслов, по словам директора Театра им. Вахтангова Кирилла Крока, у коллектива еще впереди. А пока из ближайших планов – отделка интерьеров исторического дома и церемония открытия, которая состоится весной 2023 года.
Дело в том, что по замыслу дирекции театра отреставрированный Дом Евгения Вахтангова будет представлять собой не только мемориальную зону, но и активно действующий культурный центр – с регулярными концертами вахтанговцев и местных артистов, творческими вечерами, экскурсиями, конференциями и мастер-классами.
Но все же помимо самого здания привлекательно и его местоположение, а следовательно, Дом окажется средоточием для городских экскурсий, ведь по следам одних только владикавказских эпизодов биографии Евгения Вахтангова можно составить интереснейший аудиоквест с многочисленными интерактивными элементами, «приближающими» пользователя к обстоятельствам той жизни, которая подарила миру выдающегося режиссера.
И все же, почему экскурсия? Ответ очевиден: во Владикавказе сохранился не только старинный дом, но и целый ряд других «объектов», связанных с именем Евгения Богратионовича. Скажем, на берегу Терека по сей день расположен старинный парк, где юный актер участвовал в состязаниях на велотреке. Напротив дома возвышается единственная уцелевшая армянская церковь, в которой отец режиссера (табачный фабрикант, купец 2-й гильдии) служил старостой, а в нескольких кварталах от церкви находится гимназия № 5, которую окончил Вахтангов. Кроме того, буквально на той же улице, где родился Евгений Богратионович, находилось родовое гнездо и еще одного прославленного уроженца Владикавказа – режиссера Рубена Николаевича Симонова. Кстати, Симонов и Вахтангов познакомятся только в Москве. «О Вахтангове я знал очень хорошо, – скажет Рубен Николаевич в 1930 году, – потому что его отец был очень хорошо знаком с моим отцом, причем крестил мою старшую сестру. Отец Вахтангова был страшно скаредный человек. Он был настолько скуп, что когда его пригласили принять участие в крестинах, то мои родители сами покупали крест и рубашку для новорожденного. Он же только исполнял обязанности крестного отца во время обряда. Н.М. Вахтангова была большим другом моей покойной матери. А Евгений Богратионович учился с моими дядюшками во владикавказской гимназии, и все мои ближайшие родственники его очень хорошо знали. Но я лично его не знал».Рубен Симонов и Евгений Вахтангов лично впервые встретятся только в Москве. И вновь не перестаешь удивляться, насколько тесен мир и как бывает порой всё зарифмовано. Вахтангов в ту пору уже популярный артист, участник многочисленных концертных вечеров, Рубен Симонов – студент.
«Однажды, идя из дому с Мясницкой на Арбат на репетицию в Шаляпинскую студию, я на углу Кузнецкого и Петровки увидел разговаривающего с дамой Евгения Богратионовича, – напишет Рубен Симонов в своих мемуарах. – Он был необычно одет: шляпа канотье, макинтош, из-под которого были видны галифе и сапоги. Сообразив, что Вахтангов идет домой на Арбат, я решил идти медленно, поджидая, что Евгений Богратионович нагонит меня. Так это и произошло. В Столешниковом переулке Вахтангов поравнялся со мной. Я поздоровался и попросил разрешения пойти вместе с ним и получил согласие. Мы двинулись вверх в гору на Советскую площадь.
«Скажите, – спросил меня Вахтангов, – вы из тех владикавказских Симоновых?» Я объяснил, что прихожусь родственником семье дяди Григория, жившего во Владикавказе. «Я хорошо знаю вашего отца, мать, дядю доктора Абазова, это был один кружок в городе», – сказал Евгений Богратионович. Далее пошел разговор о репетиции «Зеленого попугая» А. Шницлера. Незаметно мы дошли до угла Арбата и Большого Николопесковского переулка. В этот период весны двадцатого года театр там еще не помещался. Это был двухэтажный особняк московского богача Берга. Достопримечателен он был тем, что в небольшом палисаднике около дома высились два пирамидальных тополя, единственные на всю Москву.
Расставаясь, я набрался храбрости и спросил Евгения Богратионовича: «Если я попросил бы принять меня в вашу студию, вы бы приняли меня?» «Я приму вас без всяких экзаменов на последний курс школы», – ответил Вахтангов».
Евгений Богратионович рано стал знаменитым, быстро обрел признание и, к сожалению, столь же рано ушел из жизни (ему было всего 39 лет). На волне колоссальной популярности режиссера многие современники спешили оставить о нем свои воспоминания (и это, несомненно, может стать основой для первоклассной экскурсии).Например, одноклассник Вахтангова Петр Жеребцов опишет, каким Евгений был гимназистом: «Год за годом, класс за классом делают из мальчика юношу-гимназиста. Это уже застенчивый, скромный и рассеянный юноша. Прежде всего, убежденный, отчаянный враг математики, засыпающий на уроках латинского и греческого. Впрочем, спячка впоследствии выразилась у юноши в форменную сонную болезнь. Да и как было не заснуть на этих мертвых, почти ненужных языках. Правда, были такие педагоги, которые умели будить и мертвых. Учитель истории С.А. Беловидов умел преподавать так живо и увлекательно, что даже и сонный Женя воскресал, зажигался и перебирался с «камчатки» все ближе и ближе к учительской кафедре.
Никто лучше Вахтангова-гимназиста не мог копировать классных наставников и надзирателей. Однажды во время перемены Женя изобразил учителя математики. Класс надорвал животы от смеха. – Ишь ты, а ведь это и впрямь я, – сказал подоспевший на шум классный наставник, и имитатора внедрили в карцер… Не менее поощрительно относились к зачаткам таланта Жени и остальные педагоги и классные наставники. Часто эти проказы и шалости по своей дерзости переходили всякие границы.
В гимназии Женя занимался далеко не одним только сном. Он был неутомимым инициатором не одних только экскурсий и прогулок. Общение между реальным училищем, гимназией мужской и женской было обязано только ему. Вахтангова знают и в реальном училище, и в женской гимназии. И знают хорошо. Встречают везде радостно и тепло, зовут как своего, родного: – Женя! Женичка!
И правда, чувствовалось, что душой молодого зеленого ученического общества, душой землячества, был Женя, всезажигающий Женя. А его, в свою очередь, зажигало и увлекало все новое, живое.
На балах, под звуки вальса, среди плавно кружащихся пар, где-нибудь в самой гуще, уже непременно и Женя. Обступят его зеленые, желторотые, мешают танцевать. – Женя… Женичка… расскажите нам что-нибудь… И Женя рассказывал, декламировал. Женя увлекал класс. Вел его за собой. В шалостях класса он принимал непременное участие. Но средь этих шалостей, случись, бывало, с кем-нибудь из товарищей беда, и Женя вылезал из кожи вон, чтобы помочь.
Был в гимназии и деспот-учитель. Из-за него многих учеников повыгоняли из гимназии, а один бедолага застрелился. На ученическом совете Женя настаивал – отомстить. Решили казнить учителя: посадить на булавки. Решили; Женя собственноручно повтыкал булавки в учительское стуло. «Стул пытки» готов. Класс смирнехонько сидит на местах. Входит учитель. С размаха сел и… взбешенный, с жалобными воплями убежал из класса, ругаясь, как заправский сапожник…
В классе Вахтангова – всегда анекдоты, декламация, имитация. Молодой оглушительный смех доходит и тревожит, бывало, самого «барина» – директора гимназии. – Григорий… Поди-ка узнай: что там такое. Табун лошадей что ли выпустили? – сердится директор. Сторож возвращается, докладывая обычное: – Это, ваше превосходительство, седьмой класс улыбаться изволит. – А-а-а… Должно опять Вахтангов будирует… – соображает «барин» и приказывает вызвать в гимназию для объяснений Вахтангова-отца. После этого обычно происходили мрачные домашние объяснения отца с сыном. – Изобью… Я тебя…
Он еще в гимназии играл, устраивал спектакли. Еще и тогда Женя подавал признаки чего-то крупного, тонкого, заставляющего подолгу думать. Особенно чудесно удавались ему роли неврастеников».
Подобных воспоминаний, эпизодов и «штрихов к портрету» даже о владикавказском периоде жизни Вахтангова великое множество. Богатый материал, достойный не только экскурсии, но и иммерсивного спектакля. Воплощение этих замыслов, по словам директора Театра им. Вахтангова Кирилла Крока, у коллектива еще впереди. А пока из ближайших планов – отделка интерьеров исторического дома и церемония открытия, которая состоится весной 2023 года.
