В Студии театрального искусства состоялась премьера долгожданного спектакля по первой пьесе Николая Эрдмана «Мандат». В руках Сергея Женовача комедия 20-х годов прошлого века превратилась в органичный сплав из нарочито очевидных метафор, геометрически точных декораций и жесткого финала, который заставляет вспомнить всё увиденное до этого и переосмыслить не только спектакль, но и современную жизнь.
Белое и красное, портрет Маркса на обороте «Вечера в Копенгагене» и «ручной, домашний» коммунист, который нужен каждому берегущему себя человеку с деньгами. Все эти смыслы не просто бросаются в глаза – они буквально кричат со страниц пьесы. А режиссёр Сергей Женовач ещё больше усиливает эффект антитезы, умопомрачительного контраста между двумя мирами.
Стеллажи с картинами становятся самостоятельными участниками постановки. Первыми в глаза бросаются полотна, отрешённые от законных оправ – богатых багетов. Эта деталь даёт понять: речь пойдёт о самой смутной, суматошной и хаотической эпохе в истории России – герои будут говорить о революции.
Здесь и портрет Ленина, и шедевры русского авангарда, и «Работница» с коммунисткой в красном платке в главной роли. И кажется, что будто невзначай это обилие символов революции заслоняет собой остальные стеллажи. А ведь на картинах в глубине сцены – члены императорской фамилии, натюрморты, почти источающие ароматы фруктов и свежего хлеба и даже Христос. И вот герои пьесы начинают выдвигать эти заслонённые части галереи: они фактически листают страницы российской истории, отматывают время назад.
Происходящее буквально балансирует на грани абсурда. Это становится очевидно, когда на сцене появляются Тамара Леопольдовна (Татьяна Волкова) и её муж Степан Степанович (Игорь Лизенгевич), которые начинают разыгрывать вычурный параллельный перевод, будто взятый из кинофильмов 1990-х. Но и на этом тугой узел перипетий не перестаёт затягиваться: из сундука, где спрятано «всё, что в России от России осталось», вылезает кухарка в платье великой княжны Анастасии.
Постоянное столкновение контрастов, сарказм на грани фола, реплики персонажей, звучащие сегодня уж слишком актуально, подводят действо к кульминации. На сцене встречаются все действующие лица: от заигравшегося в коммунизм Павла Гулячкина (Сергей Аброскин) с его набожной «мамашей» (Ольга Калашникова) до фотографа Крантинка (Нодар Сирадзе) – персонажа странного и загадочного, ведь он – как чёрт из табакерки – появляется в самом финале комедии фактически из ниоткуда.
Клубок перипетий начинает развязываться слишком резко и неумолимо. И всё кажется, вот-вот случится немая сцена, вот-вот взойдёт на сцену жандарм с известием о прибытии ревизора. Но пьеса принимает самый неожиданный оборот, и открытый финал оставляет зрителя в растерянности, со стойким привкусом трагедии и единственной мыслью: «А есть ли в этом мире хотя бы что-нибудь настоящее?»
Белое и красное, портрет Маркса на обороте «Вечера в Копенгагене» и «ручной, домашний» коммунист, который нужен каждому берегущему себя человеку с деньгами. Все эти смыслы не просто бросаются в глаза – они буквально кричат со страниц пьесы. А режиссёр Сергей Женовач ещё больше усиливает эффект антитезы, умопомрачительного контраста между двумя мирами.
Стеллажи с картинами становятся самостоятельными участниками постановки. Первыми в глаза бросаются полотна, отрешённые от законных оправ – богатых багетов. Эта деталь даёт понять: речь пойдёт о самой смутной, суматошной и хаотической эпохе в истории России – герои будут говорить о революции.
Здесь и портрет Ленина, и шедевры русского авангарда, и «Работница» с коммунисткой в красном платке в главной роли. И кажется, что будто невзначай это обилие символов революции заслоняет собой остальные стеллажи. А ведь на картинах в глубине сцены – члены императорской фамилии, натюрморты, почти источающие ароматы фруктов и свежего хлеба и даже Христос. И вот герои пьесы начинают выдвигать эти заслонённые части галереи: они фактически листают страницы российской истории, отматывают время назад.
Происходящее буквально балансирует на грани абсурда. Это становится очевидно, когда на сцене появляются Тамара Леопольдовна (Татьяна Волкова) и её муж Степан Степанович (Игорь Лизенгевич), которые начинают разыгрывать вычурный параллельный перевод, будто взятый из кинофильмов 1990-х. Но и на этом тугой узел перипетий не перестаёт затягиваться: из сундука, где спрятано «всё, что в России от России осталось», вылезает кухарка в платье великой княжны Анастасии.
Постоянное столкновение контрастов, сарказм на грани фола, реплики персонажей, звучащие сегодня уж слишком актуально, подводят действо к кульминации. На сцене встречаются все действующие лица: от заигравшегося в коммунизм Павла Гулячкина (Сергей Аброскин) с его набожной «мамашей» (Ольга Калашникова) до фотографа Крантинка (Нодар Сирадзе) – персонажа странного и загадочного, ведь он – как чёрт из табакерки – появляется в самом финале комедии фактически из ниоткуда.
Клубок перипетий начинает развязываться слишком резко и неумолимо. И всё кажется, вот-вот случится немая сцена, вот-вот взойдёт на сцену жандарм с известием о прибытии ревизора. Но пьеса принимает самый неожиданный оборот, и открытый финал оставляет зрителя в растерянности, со стойким привкусом трагедии и единственной мыслью: «А есть ли в этом мире хотя бы что-нибудь настоящее?»
