23 сентября в рамках «Образцовфест-XII» на сцене Центрального театра кукол им. С.В. Образцова показали спектакль «Играем Шекспира» Виктора Никоненко, премьера которого состоялась в октябре 2022 года. «Театрал» побеседовал с исполнителем роли Лира заслуженным артистом РФ Владимиром Беркуном.
– Владимир Григорьевич, как вы стали артистом Театра Образцова?
– Знаете, как всё бывает в жизни – случайно. После того, как ушёл из театра «У Никитских ворот», мне неожиданно позвонила моя знакомая и сообщила, что впервые за много-много лет Сергей Владимирович объявил конкурс на вакансию актёра. Это был 1990-й год, много желающих, но взяли только троих: меня, Таню Сергееву и Любовь Тепер. Вот так случайно я сюда и попал.
– В чем вы видите разницу между актёром драматическим и актёром-кукольником?
– Разницы нет никакой, самое главное, чтобы у актёра были способности, а ещё лучше – талант. Мне кажется, что если есть желание овладеть умением работать с куклой, то всё возможно. Сложность в одном – правильное обращение с инструментом своей игры. На самом деле, кукла как скрипка, её нужно уметь настроить и научиться на ней играть – это совсем непросто. Если говорить более поэтически, то балет владеет пластикой, опера – голосом, драматический театр – перевоплощением, а вот в театре кукол – всё в комплексе. Поэтому, когда попадаются хорошие роли, есть что сыграть.
– Вы можете охарактеризовать, что для вас представляет собой кукла?
– Я к кукле отношусь по-дружески. Я не могу сказать, что у меня к куклам страстная любовь, всё-таки людей я люблю больше. Но к кукле отношусь с уважением, тем более, когда я вижу, как с ней работает хороший актёр, и она вдруг становится живой, происходит чудо. У меня это получается далеко не всегда.
– Какой спектакль считаете самой большой творческой удачей?
– В «Необыкновенном концерте» было неплохо, но всё равно можно было лучше.
– В «Необыкновенном концерте» у вас и вовсе было десять ролей, каково это – играть такой спектакль?
– Когда я смотрю в программку, душа радуется. Как-то раз мне даже директор театра предложил сыграть Конферансье, и я отказался, чтобы не бросать свои роли, потому что получаются они хорошо.
Еще одна из моих любимых ролей была в постановке «Молодость короля Людовика XIV». Я играл д’Артаньяна. Я очень любил эту роль.
– Если говорить о Шекспире, как труппе удалось перевести его на язык кукольного театра?
– Это актёрская кухня, настоящий секрет. Хотя, по большому счёту, никто и не знает, как это происходит. Вот есть книжки Станиславского, Вахтангова о том, как всё это делать, но это арифметика, а когда ты становишься актёром и приходишь на сцену, простая арифметика превращается в высшую математику, где каждому приходится искать собственный метод и подход.
– Как бы вы могли описать Короля Лира, которого исполняете в этом спектакле, что это за персонаж для вас?
– Все очень просто. Когда я получил эту роль, я сразу понял, что нужно играть про маму с папой, про дедушку с бабушкой, которые сейчас не в самом лучшем положении, и обокрасть их – огромный грех. Это те же плохие дети и внуки, которые приходят за чем-то к своим дедушкам, а те, естественно, дают, только взамен ничего не получают. Я играю об этих людях, здесь нет ничего сверхъестественного. Нужно всегда играть о человеке.
– Шекспир в таком прочтении Вас удивляет?
– Когда режиссер Виктор Никоненко только предложил эту работу, то все, конечно, отнеслись с настороженностью. Шекспир и куклы… Однажды, помню, приезжал японский театр кукол со спектаклем «Гамлет» – тоска смертная. Этого все и боялись. Но Виктор Леонидович собрал хороших актёров, а как я уже говорил – хорошие актёры умеют работать. Вот и получился удивительно хороший спектакль. Виктор – художник, и его виденье материала просто потрясающе.
– Спектакль начинается с броуновского движения, что уже сразу погружает зрителя в историю. Для актёров это импровизация?
– Да, мы импровизировали, конечно. До сих пор пытаемся импровизировать, хотя иногда получается, иногда – нет.
– Сама же постановка – визуализация репетиции: театр в театре, что очень напоминает сюжет Станиславского в его «Работе актёра над собой...», где Торцов собирает вокруг себя ребят, даёт им задания, и они тут же играют.
– Очень много похожего вообще в театре. В мировой литературе, включая драматургию, существует всего 35 сюжетов, а на каждый из них написано сотни, а то и тысячи разных произведений. Нельзя сравнивать спектакли, я считаю, что если зритель что-то вынес с собой из зала, то это уже хорошо. Борис Евгеньевич Захава говорил, что актёры стоят на метр выше, чем зрительный зал, значит они должны оттуда что-то сказать.
– У вас есть ещё одна значимая работа, но уже режиссёрского плана – постановка «Царь-Девица», которую вы передали Луганскому академическому театру кукол, как пришли к такому решению?
– По соглашению о творческом сотрудничестве Театр Образцова в рамках акции «Общая сцена» – программы поддержки новых регионов РФ – взял шефство над Луганским театром кукол. Над совместной постановкой спектакля по пьесе, написанной в1837 году князем Владимиром Одоевским, и ставшей первой из опубликованных в России пьес для театра кукол, мы работали с коллегами из Луганска с начала 2023 года. До этого «Царь-Девица» шла у нас уже больше 10 лет. Кукол для Луганского театра пришлось сделать новых, покрупнее. Мы обратились к художнице – одной из лучших российских художников, лауреата государственных премий, заслуженной художнице РФ Елене Луценко. Художественно-постановочная часть Театра Образцова передала луганским коллегам не только кукол. Из Москвы в Луганск были отправлены костюмы, декорации, реквизит, световое и звуковое оборудование: все необходимое для того, чтобы премьера состоялась. В марте в Луганске мы приступили к репетициям, а уже в конце мая играли. Сразу после премьерного показа 20 мая спектакль полностью переехал на луганскую сцену и перешел в основной репертуар.
– Почему этот спектакль смог собрать вокруг себя такой ажиотаж, что откликается в душе луганского зрителя?
– В Луганске очень давно не было премьер, а тут и спектакль, в основе которого лежит очень хорошая драматургия, в очень простой форме рассказывающая об очень важных вещах. Зритель это понимает и понимает правильно. Речь даже не о гражданской позиции, у людей такая ситуация, в которой только о таких вещах и нужно говорить.
– Что послужило импульсом к тому, чтобы стать не только актером, но и режиссёром?
– Я и учился на режиссёрско-актёрском курсе, да и нравилась мне эта профессия всегда. Мне кажется, что я в этом что-то понимаю.
– А что ближе: работа режиссёра или актера?
– Мне нравится и то, и другое. Когда работаешь актёром и что-то получается, ты получаешь огромное удовольствие, а когда работаешь режиссёром и что-то получается – тоже огромное удовольствие. Вот спектакль «Конёк-Горбунок», поставленный ещё в 2008 году, до сих пор собирает вокруг себя ажиотаж, значит есть в нём что-то такое, что цепляет, а это главное.
– Владимир Григорьевич, как вы стали артистом Театра Образцова?
– Знаете, как всё бывает в жизни – случайно. После того, как ушёл из театра «У Никитских ворот», мне неожиданно позвонила моя знакомая и сообщила, что впервые за много-много лет Сергей Владимирович объявил конкурс на вакансию актёра. Это был 1990-й год, много желающих, но взяли только троих: меня, Таню Сергееву и Любовь Тепер. Вот так случайно я сюда и попал.
– В чем вы видите разницу между актёром драматическим и актёром-кукольником?– Разницы нет никакой, самое главное, чтобы у актёра были способности, а ещё лучше – талант. Мне кажется, что если есть желание овладеть умением работать с куклой, то всё возможно. Сложность в одном – правильное обращение с инструментом своей игры. На самом деле, кукла как скрипка, её нужно уметь настроить и научиться на ней играть – это совсем непросто. Если говорить более поэтически, то балет владеет пластикой, опера – голосом, драматический театр – перевоплощением, а вот в театре кукол – всё в комплексе. Поэтому, когда попадаются хорошие роли, есть что сыграть.
– Вы можете охарактеризовать, что для вас представляет собой кукла?– Я к кукле отношусь по-дружески. Я не могу сказать, что у меня к куклам страстная любовь, всё-таки людей я люблю больше. Но к кукле отношусь с уважением, тем более, когда я вижу, как с ней работает хороший актёр, и она вдруг становится живой, происходит чудо. У меня это получается далеко не всегда.
– Какой спектакль считаете самой большой творческой удачей?
– В «Необыкновенном концерте» было неплохо, но всё равно можно было лучше.
– В «Необыкновенном концерте» у вас и вовсе было десять ролей, каково это – играть такой спектакль?
– Когда я смотрю в программку, душа радуется. Как-то раз мне даже директор театра предложил сыграть Конферансье, и я отказался, чтобы не бросать свои роли, потому что получаются они хорошо.
Еще одна из моих любимых ролей была в постановке «Молодость короля Людовика XIV». Я играл д’Артаньяна. Я очень любил эту роль.
– Если говорить о Шекспире, как труппе удалось перевести его на язык кукольного театра?– Это актёрская кухня, настоящий секрет. Хотя, по большому счёту, никто и не знает, как это происходит. Вот есть книжки Станиславского, Вахтангова о том, как всё это делать, но это арифметика, а когда ты становишься актёром и приходишь на сцену, простая арифметика превращается в высшую математику, где каждому приходится искать собственный метод и подход.
– Как бы вы могли описать Короля Лира, которого исполняете в этом спектакле, что это за персонаж для вас?
– Все очень просто. Когда я получил эту роль, я сразу понял, что нужно играть про маму с папой, про дедушку с бабушкой, которые сейчас не в самом лучшем положении, и обокрасть их – огромный грех. Это те же плохие дети и внуки, которые приходят за чем-то к своим дедушкам, а те, естественно, дают, только взамен ничего не получают. Я играю об этих людях, здесь нет ничего сверхъестественного. Нужно всегда играть о человеке.
– Шекспир в таком прочтении Вас удивляет?
– Когда режиссер Виктор Никоненко только предложил эту работу, то все, конечно, отнеслись с настороженностью. Шекспир и куклы… Однажды, помню, приезжал японский театр кукол со спектаклем «Гамлет» – тоска смертная. Этого все и боялись. Но Виктор Леонидович собрал хороших актёров, а как я уже говорил – хорошие актёры умеют работать. Вот и получился удивительно хороший спектакль. Виктор – художник, и его виденье материала просто потрясающе.
– Спектакль начинается с броуновского движения, что уже сразу погружает зрителя в историю. Для актёров это импровизация?– Да, мы импровизировали, конечно. До сих пор пытаемся импровизировать, хотя иногда получается, иногда – нет.
– Сама же постановка – визуализация репетиции: театр в театре, что очень напоминает сюжет Станиславского в его «Работе актёра над собой...», где Торцов собирает вокруг себя ребят, даёт им задания, и они тут же играют.
– Очень много похожего вообще в театре. В мировой литературе, включая драматургию, существует всего 35 сюжетов, а на каждый из них написано сотни, а то и тысячи разных произведений. Нельзя сравнивать спектакли, я считаю, что если зритель что-то вынес с собой из зала, то это уже хорошо. Борис Евгеньевич Захава говорил, что актёры стоят на метр выше, чем зрительный зал, значит они должны оттуда что-то сказать.
– У вас есть ещё одна значимая работа, но уже режиссёрского плана – постановка «Царь-Девица», которую вы передали Луганскому академическому театру кукол, как пришли к такому решению?
– По соглашению о творческом сотрудничестве Театр Образцова в рамках акции «Общая сцена» – программы поддержки новых регионов РФ – взял шефство над Луганским театром кукол. Над совместной постановкой спектакля по пьесе, написанной в1837 году князем Владимиром Одоевским, и ставшей первой из опубликованных в России пьес для театра кукол, мы работали с коллегами из Луганска с начала 2023 года. До этого «Царь-Девица» шла у нас уже больше 10 лет. Кукол для Луганского театра пришлось сделать новых, покрупнее. Мы обратились к художнице – одной из лучших российских художников, лауреата государственных премий, заслуженной художнице РФ Елене Луценко. Художественно-постановочная часть Театра Образцова передала луганским коллегам не только кукол. Из Москвы в Луганск были отправлены костюмы, декорации, реквизит, световое и звуковое оборудование: все необходимое для того, чтобы премьера состоялась. В марте в Луганске мы приступили к репетициям, а уже в конце мая играли. Сразу после премьерного показа 20 мая спектакль полностью переехал на луганскую сцену и перешел в основной репертуар.
– Почему этот спектакль смог собрать вокруг себя такой ажиотаж, что откликается в душе луганского зрителя?
– В Луганске очень давно не было премьер, а тут и спектакль, в основе которого лежит очень хорошая драматургия, в очень простой форме рассказывающая об очень важных вещах. Зритель это понимает и понимает правильно. Речь даже не о гражданской позиции, у людей такая ситуация, в которой только о таких вещах и нужно говорить.
– Что послужило импульсом к тому, чтобы стать не только актером, но и режиссёром?
– Я и учился на режиссёрско-актёрском курсе, да и нравилась мне эта профессия всегда. Мне кажется, что я в этом что-то понимаю.
– А что ближе: работа режиссёра или актера?– Мне нравится и то, и другое. Когда работаешь актёром и что-то получается, ты получаешь огромное удовольствие, а когда работаешь режиссёром и что-то получается – тоже огромное удовольствие. Вот спектакль «Конёк-Горбунок», поставленный ещё в 2008 году, до сих пор собирает вокруг себя ажиотаж, значит есть в нём что-то такое, что цепляет, а это главное.
