Такого количества скандалов, увольнений и рокировок, как в последние пять лет, в отечественном театре не было давно. Театр на Таганке, Театр Станиславского и Театр Маяковского стали лишь несколькими (столичными, а потому наиболее громкими) «горячими точками» на театральной карте страны, где в минувшем сезоне произошла смена худруков. На фоне этих конфликтов было множество локальных проблем: например, коллектив Челябинского театра драмы отправил в отставку своего художественного руководителя Линаса Зайкаускаса. Второй сезон существует без худрука и при временном директоре Молодежный театр Ростова-на-Дону. Часто актеры вынуждены идти на крайние меры, например, объявлять забастовки и голодовки, как произошло в Нижегородском ТЮЗе и в Балашовском драматическом театре в Саратовской области.
Подробный перечень проблем занял бы несколько страниц. Однако все они в совокупности свидетельствуют о системном кризисе современного театра и потому бесчисленные отставки, скандалы и увольнения являются, по сути, звеньями одной цепи. Как в популярном анекдоте, если десантник в четвертый раз падает на крышу и пробивает дом – это уже привычка. Театральные скандалы самых разных уровней стали постоянным фоном нашей жизни. И призраку вовсе не надо появляться из преисподней, чтобы доложить о том, что «неладно стало в театральном королевстве». Иными словами, скандалы – это внешнее выражение глубокого неблагополучия, причем неблагополучия не в отдельно взятом коллективе, а во всей системе.
«Многое нужно менять»
«Признаки этого кризиса можно увидеть, едва переступаешь порог любого репертуарного театра, – говорит «Театралу» худрук «Школы современной пьесы» Иосиф Райхельгауз. – Я, как преподаватель ГИТИСа, могу свидетельствовать, что талантливых ребят сегодня на самом деле много. Однако никто из них не захочет руководить стационарным театром. Гораздо легче и выгоднее ставить спектакли одновременно в трех городах, чем нести ответственность за большой коллектив, вести хозяйство и заниматься выбиванием денег на постановку. Потому что сегодня в репертуарном театре нет условий для благоприятной работы художников. В этом и кроется корень беды: государство должно лучше заботиться о деятелях культуры. А как заботятся у нас, я могу объяснить на примере. Не так давно в Думе обсуждался закон о театре. В первом ряду сидели Додин, Фокин, Захаров, Женовач, я и многие другие режиссеры. Перед нами выступали чиновники, а закончив, поблагодарили всех собравшихся и ушли. Зачем нас позвали туда – до сих пор не пойму. Это же абсурд какой-то… Театр абсурда! Многое нужно менять, но важно сообща обсуждать текущие проблемы, а у нас получается так: государство – с одной стороны, театр – с другой стороны, а между ними зрители. Сегодня все чаще слышатся разговоры о том, что нам пора перенять зарубежный опыт и превратить театры в антрепризу, а отношения с артистами выстроить по контракту, но я категорически против такой схемы: репертуарный театр – это гордость нашей страны, и такого уникального явления нет больше нигде в мире».
Двадцать лет назад в обществе поменялись ориентиры. Деньги вышли на первый план, стали мерилом успеха. Вслед за этим чиновники стали подталкивать и театр к самоокупаемости. Например, разработан 83-й закон, переводящий бюджетные учреждения на коммерческие рельсы, однако театру в этом случае придется несладко. С одной стороны, он способен зарабатывать деньги, но с другой – его основная цель сводится к тому, чтобы приносить не коммерческий, а духовный доход. И государственные затраты на театр окупаются в иных сферах – общей моральной культуре, национальном менталитете и так далее.
«Театр ищет спонсора»
Как обычно бывает в кризисные времена, сразу нашлись сторонники радикальных мер, предлагающие полностью упразднить репертуарную систему театров как изжившую себя и перейти, например, на грантовые, антрепризные и прочие организационные формы. Ужас культурной сферы состоит в том, что любая непродуманная идея здесь вполне имеет шансы на победу. Все чаще звучит мысль о сокращении расходов, и в результате – нет денег на новые постановки, откладываются в долгий ящик амбициозные проекты. А руководство театров начинает искать какую-нибудь очередную «искрометную» комедию, которая сделает кассу. Таким образом, на первый план в афишах многих театров выходят бесконечные «женатые таксисты» и «приворотные зелья».
«Раньше театр был нужен государству как идеологический институт, который обеспечивал промывание мозгов, – говорит профессор продюсерского факультета РАТИ (ГИТИС) Геннадий Дадамян. – Сегодня он в этом смысле государству не нужен. Театр сейчас – на заклании самому себе. Но при этом его нельзя назвать свободной организацией. Карбаускис, придя в Театр Маяковского, может решить проблему труппы? Нет, не может. Потому что он существует внутри государственной системы».
Впрочем, для выхода из системного кризиса есть и еще один важный аспект – необходимо создать мотивационное поле для спонсорской деятельности и поддержать его четким законом.
«Современный театр нуждается в спонсорах, однако они не торопятся его поддерживать, поскольку на первый взгляд никакими льготами государство их за это не обеспечит, – говорит Геннадий Дадамян. – Но это не совсем так. Есть статья в Налоговом кодексе, по которой люди, которые отдают 25% зарплаты на социально-культурную сферу, освобождаются от налогового бремени. Беда в том, что это глухая статья, народ о ней не знает, хотя она действует не первый год. Нет пиара этой статьи. В обществе все-таки действует принцип – низы подражают верхам. Поэтому нужно, чтобы верхи сами в первую очередь занимались благотворительностью, отдавали на социально-культурную сферу четверть своей зарплаты и пиарили свой поступок. Тогда многие поступят так же – вот вам и мотивационное поле спонсорской деятельности, вот выход из системного кризиса».
Насмешка над руководителем
В годы войны со Швецией, когда решался вопрос, быть или не быть Российскому государству, Петр I практически с каждой почтой писал в Москву. Причем царя интересовали не пушки и не рекруты – он торопил постройку комедийной хоромины на Красной площади. Можно наглядно представить, как на бивуаке, отрываясь от непосредственных военных действий, в ту минуту, когда и его царствование, и само Российское государство висит на волоске, царь-преобразователь занят созданием национального русского театра как делом первостепенной государственной важности. И возлагал на него задачу ни больше ни меньше приобщать население к государственному образу мыслей. Где сейчас найдешь правителя масштаба Петра I, чтобы он мыслил не электоратом и промежутком времени от выборов до выборов, а народами и веками?
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И, похоже, нашим театральным деятелям надо самим сформулировать и внятно объяснить обществу и власти: зачем нужен русский театр и какой именно театр нужен. Тридцать пять лет назад знаменитый режиссер Тадаси Судзуки объяснил японскому правительству и обществу, что в эпоху стремительного развития всякого рода электронных технологий театр необходим как место живого и непосредственного обмена человеческой энергией. Места встречи и контакта человека с человеком. Ему было выделено место, огромная субсидия, и посещение театра в горах префектуры Тояма стало для культурного японца такой же необходимой душевной терапией, как выезд за город в пору цветения сакуры.
Сейчас активно разрабатывается новая государственная стратегия в сфере культуры (в 2012 году будет, например, рассматриваться законопроект о культуре), но до тех пор, пока не определены приоритеты и критерии, все разработки будут напоминать демагогию. Поскольку цель определяет средства, а не наоборот. Если государству нужен театр как художественное пространство – это одна стратегия, предусматривающая укрепление и поддержку института художественных руководителей. Если театры нужны как коммерческие и хозяйственные учреждения – то это другая, подразумевающая усиление полномочий директоров театра. Что фактически и происходит последние десять лет, в течение которых директора превратились в единоличных хозяев театра. Часто слышны жалобы, что режиссеры «неохотно» занимают место художественного руководителя, причем причину этого видят преимущественно в лени и плохой подготовке. Сами же режиссеры объясняют, что быть худруком в театре, в котором директор определяет величину зарплаты артистов, распределяет жилье, заведует закупкой необходимого оборудования, – это насмешка над самим понятием «руководитель». Лучше быть официально «неответственным» очередным режиссером, чем как бы ответственным, но реально лишенным любых полномочий художественным руководителем.
«Многое нужно менять»
«Признаки этого кризиса можно увидеть, едва переступаешь порог любого репертуарного театра, – говорит «Театралу» худрук «Школы современной пьесы» Иосиф Райхельгауз. – Я, как преподаватель ГИТИСа, могу свидетельствовать, что талантливых ребят сегодня на самом деле много. Однако никто из них не захочет руководить стационарным театром. Гораздо легче и выгоднее ставить спектакли одновременно в трех городах, чем нести ответственность за большой коллектив, вести хозяйство и заниматься выбиванием денег на постановку. Потому что сегодня в репертуарном театре нет условий для благоприятной работы художников. В этом и кроется корень беды: государство должно лучше заботиться о деятелях культуры. А как заботятся у нас, я могу объяснить на примере. Не так давно в Думе обсуждался закон о театре. В первом ряду сидели Додин, Фокин, Захаров, Женовач, я и многие другие режиссеры. Перед нами выступали чиновники, а закончив, поблагодарили всех собравшихся и ушли. Зачем нас позвали туда – до сих пор не пойму. Это же абсурд какой-то… Театр абсурда! Многое нужно менять, но важно сообща обсуждать текущие проблемы, а у нас получается так: государство – с одной стороны, театр – с другой стороны, а между ними зрители. Сегодня все чаще слышатся разговоры о том, что нам пора перенять зарубежный опыт и превратить театры в антрепризу, а отношения с артистами выстроить по контракту, но я категорически против такой схемы: репертуарный театр – это гордость нашей страны, и такого уникального явления нет больше нигде в мире».
Двадцать лет назад в обществе поменялись ориентиры. Деньги вышли на первый план, стали мерилом успеха. Вслед за этим чиновники стали подталкивать и театр к самоокупаемости. Например, разработан 83-й закон, переводящий бюджетные учреждения на коммерческие рельсы, однако театру в этом случае придется несладко. С одной стороны, он способен зарабатывать деньги, но с другой – его основная цель сводится к тому, чтобы приносить не коммерческий, а духовный доход. И государственные затраты на театр окупаются в иных сферах – общей моральной культуре, национальном менталитете и так далее.
«Театр ищет спонсора»
Как обычно бывает в кризисные времена, сразу нашлись сторонники радикальных мер, предлагающие полностью упразднить репертуарную систему театров как изжившую себя и перейти, например, на грантовые, антрепризные и прочие организационные формы. Ужас культурной сферы состоит в том, что любая непродуманная идея здесь вполне имеет шансы на победу. Все чаще звучит мысль о сокращении расходов, и в результате – нет денег на новые постановки, откладываются в долгий ящик амбициозные проекты. А руководство театров начинает искать какую-нибудь очередную «искрометную» комедию, которая сделает кассу. Таким образом, на первый план в афишах многих театров выходят бесконечные «женатые таксисты» и «приворотные зелья».
«Раньше театр был нужен государству как идеологический институт, который обеспечивал промывание мозгов, – говорит профессор продюсерского факультета РАТИ (ГИТИС) Геннадий Дадамян. – Сегодня он в этом смысле государству не нужен. Театр сейчас – на заклании самому себе. Но при этом его нельзя назвать свободной организацией. Карбаускис, придя в Театр Маяковского, может решить проблему труппы? Нет, не может. Потому что он существует внутри государственной системы».
Впрочем, для выхода из системного кризиса есть и еще один важный аспект – необходимо создать мотивационное поле для спонсорской деятельности и поддержать его четким законом.
«Современный театр нуждается в спонсорах, однако они не торопятся его поддерживать, поскольку на первый взгляд никакими льготами государство их за это не обеспечит, – говорит Геннадий Дадамян. – Но это не совсем так. Есть статья в Налоговом кодексе, по которой люди, которые отдают 25% зарплаты на социально-культурную сферу, освобождаются от налогового бремени. Беда в том, что это глухая статья, народ о ней не знает, хотя она действует не первый год. Нет пиара этой статьи. В обществе все-таки действует принцип – низы подражают верхам. Поэтому нужно, чтобы верхи сами в первую очередь занимались благотворительностью, отдавали на социально-культурную сферу четверть своей зарплаты и пиарили свой поступок. Тогда многие поступят так же – вот вам и мотивационное поле спонсорской деятельности, вот выход из системного кризиса».
Насмешка над руководителем
В годы войны со Швецией, когда решался вопрос, быть или не быть Российскому государству, Петр I практически с каждой почтой писал в Москву. Причем царя интересовали не пушки и не рекруты – он торопил постройку комедийной хоромины на Красной площади. Можно наглядно представить, как на бивуаке, отрываясь от непосредственных военных действий, в ту минуту, когда и его царствование, и само Российское государство висит на волоске, царь-преобразователь занят созданием национального русского театра как делом первостепенной государственной важности. И возлагал на него задачу ни больше ни меньше приобщать население к государственному образу мыслей. Где сейчас найдешь правителя масштаба Петра I, чтобы он мыслил не электоратом и промежутком времени от выборов до выборов, а народами и веками?
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И, похоже, нашим театральным деятелям надо самим сформулировать и внятно объяснить обществу и власти: зачем нужен русский театр и какой именно театр нужен. Тридцать пять лет назад знаменитый режиссер Тадаси Судзуки объяснил японскому правительству и обществу, что в эпоху стремительного развития всякого рода электронных технологий театр необходим как место живого и непосредственного обмена человеческой энергией. Места встречи и контакта человека с человеком. Ему было выделено место, огромная субсидия, и посещение театра в горах префектуры Тояма стало для культурного японца такой же необходимой душевной терапией, как выезд за город в пору цветения сакуры.
Сейчас активно разрабатывается новая государственная стратегия в сфере культуры (в 2012 году будет, например, рассматриваться законопроект о культуре), но до тех пор, пока не определены приоритеты и критерии, все разработки будут напоминать демагогию. Поскольку цель определяет средства, а не наоборот. Если государству нужен театр как художественное пространство – это одна стратегия, предусматривающая укрепление и поддержку института художественных руководителей. Если театры нужны как коммерческие и хозяйственные учреждения – то это другая, подразумевающая усиление полномочий директоров театра. Что фактически и происходит последние десять лет, в течение которых директора превратились в единоличных хозяев театра. Часто слышны жалобы, что режиссеры «неохотно» занимают место художественного руководителя, причем причину этого видят преимущественно в лени и плохой подготовке. Сами же режиссеры объясняют, что быть худруком в театре, в котором директор определяет величину зарплаты артистов, распределяет жилье, заведует закупкой необходимого оборудования, – это насмешка над самим понятием «руководитель». Лучше быть официально «неответственным» очередным режиссером, чем как бы ответственным, но реально лишенным любых полномочий художественным руководителем.
