Репертуарного театра в Сочи никогда не существовало, поэтому длительные гастроли Казанского русского БДТ имени Качалова (проходили здесь с 10 по 29 апреля) вызвали громкий ажиотаж.
–Вы к нам надолго? – остановила корреспондента «Театрала» колоритная дама в гостинице. – Не ходите по городу, не тратьте времени зря: кругом всё москвичи позастроили. Идите лучше в театр.
Олимпийское строительство в Сочи действительно движется рекордными темпами. По городу передвигаться сложно. Куда ни ступи – «частная охраняемая территория». Железобетонные коробки соперничают с изящными усадьбами царских времен. Причем в архитектурном буме тоже читается главный посыл предстоящей Олимпиады: Россия лидирует не только в спорте.
Впрочем, гастроли Казанского театра имени Качалова внесли в этот хаос определенную культурную упорядоченность. Зимний сочинский театр, построенный в 1937 году (диву даешься, что его не коснулись олимпийские «перепланировки»), обычно принимал на своей площадке только антрепризу и звезд шоу-бизнеса. Закрепилось мнение, будто южная публика к высокому искусству глуха. Однако труппа Казанского театра этот стереотип напрочь разрушила.
Например, на спектакле «Квадратура круга» (водевиль Катаева о советских молодоженах) упитанный мужчина в зале достал бумагу и стал записывать за артистами эффектные комедийные фразы. Когда приятели поинтересовались у него: мол, что ты делаешь, тот ответил, что постарается эти фразы выучить – пригодятся в компании. Пример оказался заразительным. И в тот же миг уже вся компания записывала катаевские обороты.
Пусть сочинская публика немного наивна и не привыкла еще к тому, что во время спектакля нельзя говорить по мобильному телефону, зато за три недели гастролей в городе произошло важное культурное событие. В Сочи прижилось столь сложное (и вызывающее сегодня столько кривотолков) явление, как русский репертуарный театр.
В итоге после первых показов спектаклей, публика осаждала кассу:
– Когда будет повтор «Пиковой дамы»? Забронируйте шесть билетов на «Роковые яйца». В каких еще постановках играет Светлана Романова?
Словом, в курортном нетеатральном городе, привыкшем к попсе и антрепризе, в рекордно короткий срок заработало сарафанное радио:
– Ты видел «Трехгрошовую оперу»? Сходи, там все про нашу жизнь.
Или взять, например, тот факт, что на втором показе «Пиковой дамы» творился аншлаг. По словам художественного руководителя театра Александра Славутского, «обычно на гастролях публика первым делом скупает билеты на спектакль с кассовым названием «Американская шлюха, или Путешествие по России с папой-алкоголиком» (по произведению Ираклия Квирикадзе). А в Сочи «Пиковая дама» побила все мыслимые рекорды». Вот и задумаешься тут о патологической «глухоте» к классике южного зрителя.
Репертуар – это сценически изданное собрание сочинений театра, с которыми публика может знакомиться избирательно, приобретать их, что называется, в розницу, постепенно овладевая собственным знанием и пониманием театра.
Поэтому и свою гастрольную афишу Александр Славутский выстраивал особенно продуманно, чтобы знакомство публики начиналось с классики («Пиковая дама»). Затем шла публицистическая драма о парадоксах советской эпохи («Американская шлюха») и только лишь затем вступали в силу жанры более смелые, рассчитанные на зрителя, способного воспринимать не только метафорически яркую форму, но и открытого к синтезу жанров. Дело в том, что Александр Славутский один из немногих руководителей в отечественном «замкадье», кто требует от артистов максимально широких навыков. Он и на свой гитисовский курс набирал студентов, учитывая в первую очередь их музыкальные способности. Неудивительно, что сегодня в репертуаре Казанского театра так много музыкально-драматических спектаклей, поставленных и как мюзикл (самый трудный для России жанр!), и как водевиль, и как музыкальная буффонада. В их числе – «Золотой слон», «Скрипач на крыше», «Роковые яйца», «Трехгрошовая опера», «Квадратура круга».
Как художник Александр Славутский часто обращается к советскому прошлому (любимые авторы – Булгаков, Зощенко, Катаев, Копков, Ильф и Петров), но через эти произведения легко читается его отношение к современной действительности, поскольку в них всегда проступает важная мысль: с булгаковских времен в нашей стране ничего не изменилось. Процветает все то же чинопочитание, низкопоклонство, ханжество и лесть. А раз так, то репертуар театра может дать ответ на наболевшие вопросы. И кажется, сочинские зрители это поняли.
Когда-то он первым в Советском Союзе поставил «Интердевочку» Кунина. Спектакль вызвал множество споров, а у служебного входа режиссера ожидали рассерженные зрители («как вы могли со сцены говорить о проституции!»). После постановки «Американской шлюхи» (о судьбе ученицы консерватории, отказавшейся стать любовницей генерала НКВД, а потому искалеченной ГУЛАГом) в кабинет худрука приходили не менее рассерженные коммунисты. Был даже митинг перед фасадом театра с требованием спектакль запретить. Но Александр Славутский и бровью не повел. Он режиссер не робкого десятка, поскольку у него есть лишь один главный страх – потерять интерес к характерам и к углубленному анализу жизни.
Олимпийское строительство в Сочи действительно движется рекордными темпами. По городу передвигаться сложно. Куда ни ступи – «частная охраняемая территория». Железобетонные коробки соперничают с изящными усадьбами царских времен. Причем в архитектурном буме тоже читается главный посыл предстоящей Олимпиады: Россия лидирует не только в спорте.
«Когда будет повтор?»
Впрочем, гастроли Казанского театра имени Качалова внесли в этот хаос определенную культурную упорядоченность. Зимний сочинский театр, построенный в 1937 году (диву даешься, что его не коснулись олимпийские «перепланировки»), обычно принимал на своей площадке только антрепризу и звезд шоу-бизнеса. Закрепилось мнение, будто южная публика к высокому искусству глуха. Однако труппа Казанского театра этот стереотип напрочь разрушила.
Например, на спектакле «Квадратура круга» (водевиль Катаева о советских молодоженах) упитанный мужчина в зале достал бумагу и стал записывать за артистами эффектные комедийные фразы. Когда приятели поинтересовались у него: мол, что ты делаешь, тот ответил, что постарается эти фразы выучить – пригодятся в компании. Пример оказался заразительным. И в тот же миг уже вся компания записывала катаевские обороты.
Пусть сочинская публика немного наивна и не привыкла еще к тому, что во время спектакля нельзя говорить по мобильному телефону, зато за три недели гастролей в городе произошло важное культурное событие. В Сочи прижилось столь сложное (и вызывающее сегодня столько кривотолков) явление, как русский репертуарный театр.
В итоге после первых показов спектаклей, публика осаждала кассу:
– Когда будет повтор «Пиковой дамы»? Забронируйте шесть билетов на «Роковые яйца». В каких еще постановках играет Светлана Романова?
Собрание сочинений театра
Словом, в курортном нетеатральном городе, привыкшем к попсе и антрепризе, в рекордно короткий срок заработало сарафанное радио:
– Ты видел «Трехгрошовую оперу»? Сходи, там все про нашу жизнь.
Или взять, например, тот факт, что на втором показе «Пиковой дамы» творился аншлаг. По словам художественного руководителя театра Александра Славутского, «обычно на гастролях публика первым делом скупает билеты на спектакль с кассовым названием «Американская шлюха, или Путешествие по России с папой-алкоголиком» (по произведению Ираклия Квирикадзе). А в Сочи «Пиковая дама» побила все мыслимые рекорды». Вот и задумаешься тут о патологической «глухоте» к классике южного зрителя.
Репертуар – это сценически изданное собрание сочинений театра, с которыми публика может знакомиться избирательно, приобретать их, что называется, в розницу, постепенно овладевая собственным знанием и пониманием театра.
Поэтому и свою гастрольную афишу Александр Славутский выстраивал особенно продуманно, чтобы знакомство публики начиналось с классики («Пиковая дама»). Затем шла публицистическая драма о парадоксах советской эпохи («Американская шлюха») и только лишь затем вступали в силу жанры более смелые, рассчитанные на зрителя, способного воспринимать не только метафорически яркую форму, но и открытого к синтезу жанров. Дело в том, что Александр Славутский один из немногих руководителей в отечественном «замкадье», кто требует от артистов максимально широких навыков. Он и на свой гитисовский курс набирал студентов, учитывая в первую очередь их музыкальные способности. Неудивительно, что сегодня в репертуаре Казанского театра так много музыкально-драматических спектаклей, поставленных и как мюзикл (самый трудный для России жанр!), и как водевиль, и как музыкальная буффонада. В их числе – «Золотой слон», «Скрипач на крыше», «Роковые яйца», «Трехгрошовая опера», «Квадратура круга».
Литература факта
Как художник Александр Славутский часто обращается к советскому прошлому (любимые авторы – Булгаков, Зощенко, Катаев, Копков, Ильф и Петров), но через эти произведения легко читается его отношение к современной действительности, поскольку в них всегда проступает важная мысль: с булгаковских времен в нашей стране ничего не изменилось. Процветает все то же чинопочитание, низкопоклонство, ханжество и лесть. А раз так, то репертуар театра может дать ответ на наболевшие вопросы. И кажется, сочинские зрители это поняли.
Когда-то он первым в Советском Союзе поставил «Интердевочку» Кунина. Спектакль вызвал множество споров, а у служебного входа режиссера ожидали рассерженные зрители («как вы могли со сцены говорить о проституции!»). После постановки «Американской шлюхи» (о судьбе ученицы консерватории, отказавшейся стать любовницей генерала НКВД, а потому искалеченной ГУЛАГом) в кабинет худрука приходили не менее рассерженные коммунисты. Был даже митинг перед фасадом театра с требованием спектакль запретить. Но Александр Славутский и бровью не повел. Он режиссер не робкого десятка, поскольку у него есть лишь один главный страх – потерять интерес к характерам и к углубленному анализу жизни.
Александр Славутский, художественный руководитель и директор Казанского академического русского большого драматического театра имени Качалова:
– Во мне борются два человека: директор и худрук. Единомыслия не бывает. Но всегда побеждает художник. То есть мои административные возможности направлены на то, чтобы обслужить художника.
– По нынешним временам это, наверное, непросто? – Все зависит от умения выстраивать диалог с властью. Мои коллеги часто жалуются: вот, дескать, государство на театре стало экономить. Погодите, но ведь театр во все времена финансировался по остаточному принципу. Поэтому нужно, чтобы о твоих бедах власть получала информацию от тебя. Если бы я напрямую ни обратился к президенту республики, то в Казанском театре по нынешний день не началась бы реконструкция. Хорошо, когда руководитель региона понимает, что вклад в искусство – это вклад в генофонд народа. Не следует ждать от культуры материальной прибыли. Эти вещи окупаются в другом. – Кстати, а вас не упрекают в том, что у себя в театре вы совсем не ставите татарских пьес? – Упрекают. Но в Казани множество национальных театров, поэтому, я считаю, что это полностью их прерогатива. А Качаловский театр должен оставаться театром с русским репертуаром. Для Татарстана это не менее важно, ведь у нас в республике нет ни одного татарина, который не знал бы русского языка. В итоге Качаловский театр стал своеобразным мостом на стыке двух великих культур. К тому же у меня в труппе множество татар. А какое у меня количество учеников татарской национальности! Но всех нас объединил русский язык, русская классика. – Я знаю, что в репертуаре идут преимущественно ваши спектакли. А других режиссеров почему не приглашаете? – Приглашаю. И, кстати, сейчас ищу постановщиков, рассматриваю разные варианты. Осенью у нас после реконструкции откроется основная сцена. Работы будет много, поскольку появятся новые сценические площадки. И я буду рад сотрудничеству. – Но тем не менее вам приходилось расставаться с приглашенными режиссерами? – Да, только причина здесь не в моем характере, а в том, что не терплю в театре непрофессионализма. И когда вижу, что режиссер не умеет увлечь артистов, то предпочитаю с ним не работать. На мой взгляд, это лучше, нежели добавлять в репертуар спектакль, который зрители не поймут. По природе своей я вахтанговец. Считаю, что, развлекая, надо поучать. Театр должен быть красивым и праздничным. Я люблю, чтобы человек на эмоциональном уровне воспринимал спектакль. Отсюда и моя страсть к синтезу жанров. Читайте также
Читайте также Самое читаемое
Читайте также |
