По случаю юбилея «Ленком» не стал устраивать помпезных чествований или же в духе моды объявлять скидку на билеты. Многие зрители, пришедшие 22 февраля на «Женитьбу Фигаро», так и не узнали о внутрицеховом празднике. И, видимо, по мысли дирекции, акцент на этом не требовался, поскольку сегодня постановку сопровождает такой же ажиотаж, как и в день премьеры в 1993 году. На кассе – табличка «Билеты проданы», в зале – аншлаг (сидят даже на приставных стульях).
Этот спектакль Марк Захаров посвятил памяти Андрея Миронова. Ко дню премьеры прошло всего лишь пять с половиной лет с того трагического момента, как актер во время гастролей Театра сатиры умер на сцене в костюме Фигаро.
– Очень возможно, что нам не суждено воскресить атмосферу легендарного спектакля Валентина Плучека, ибо наша работа сделана по иным театральным законам, – написано в театральной программке, – но светлый образ Андрея Миронова – величайшего современного актера, подарил нам желание сделать всё возможное, чтобы усилиями нового актерского поколения эта бессмертная комедия продолжила свою жизнь на российской сцене.
Под этим словами подписались и режиссер Марк Захаров, и сценограф Олег Шейнцис, и, конечно, Дмитрий Певцов, для которого роль Фигаро стала такой же этапной, как Гамлет и Треплев, сыгранные в начале девяностых на этой сцене.
Вообще 1993 год подарил театру немало замечательных работ. Захаровский спектакль выпускался в атмосфере ощутимой конкуренции. В тот год, например, Петр Фоменко поставил в Театре им. Вахтангова «Без вины виноватых», Юрий Любимов – «Живаго» на Таганке, Роман Виктюк – «Адский сад» в «Современнике», Сергей Соловьев – «Дядю Ваню» в Малом театре, Павел Хомский – рок-оперу «Иисус Христос суперзвезда», Алексей Бородин – «Наш городок» в РАМТе, Сергей Женовач – «Лешего» в Театре на Малой Бронной, Генриетта Яновская – «Иванова и других» в МТЮЗе; чуть раньше Иосиф Райхельгауз выпустил «А чой-то ты во фраке?» в «Школе современной пьесы», Андрей Гончаров – «Викторию» в Театре Маяковского. Валентин Плучек в 1993 году начал репетировать «Двенадцатую ночь» в Театре сатиры, Олег Ефремов – «Горе от ума» во МХАТе, Галина Волчек – «Пигмалиона» в «Современнике» и т.д.
Примечательно, что большинство этих постановок оказались долгожителями (почему – разговор особый). И «Женитьба Фигаро» среди них – уверенный лидер успеха. Она сопровождалась аншлагами всегда. Страну сотрясали кризисы и финансовые реформы, теракты и войны в горячих точках, забастовки и голодовки, вера в очередные выборы и перемены политических курсов. Менялась жизнь, менялся театр, но «Женитьба Фигаро» пусть хотя бы на вечер дарила тот самый «мгновенный укол счастья».
Комедия Бомарше своим искрометным гротеском, радостью и веселостью никак не рифмовалась с разрухой и хаосом начала девяностых годов. Но этим намеренным противопоставлением Марк Захаров спешил повторить классический театральный прием, когда зритель на сцене видит именно то, что диссонирует и никак не сочетается с окружающей нас действительностью. Так поступал, например, Евгений Вахтангов, работая в 1922 году над «Принцессой Турандот», так делали и фронтовые театры.
В переломный момент российской истории Марк Захаров уловил в «Женитьбе» и революционный мотив, о чем написал в обращении к зрителям:
– Когда Людовик XVI, который искренне любил Бомарше, прочел в 1782 году рукопись «Женитьбы Фигаро», реакция его была мгновенной: «Если быть последовательным, то, чтобы допустить постановку этой пьесы, нужно разрушить Бастилию…»
Слова оказались пророческими – Бастилия рухнула вскоре после первых представлений «Фигаро». И еще неизвестно, революционная ли эпоха правила рукой и мыслью Бомарше, или Бомарше, проклявший аристократию и прославивший буржуа, подтолкнул революцию.
Не случайно и свидетельство Наполеона I: «Женитьба Фигаро» – это уже революция в действии.
Мысль проста: движущей силой революции всегда являлась интрига, а сюжет комедии Бомарше мастерски сплетен из десятков интриг, где сокрушительной и всепобеждающей силой является юмор. В «Ленкоме» целый ряд артистов играют «Женитьбу Фигаро» со дня ее постановки (в их числе, например: Дмитрий Певцов – Фигаро, Наталья Щукина – Сюзанна, Александр Лазарев – граф Альмавива, Александра Захарова – графиня, Сергей Степанченко – Базиль, Игорь Фокин – садовник). Играют искрометно и заразительно, словно заряжаясь друг от друга, привносят в свои роли иронию и свежие штрихи.
Андрей Миронов говорил, что комедию надо играть в хорошем настроении. Этот же принцип стал, несомненно, основной для ленкомовского спектакля, в котором Марк Захаров вывел формулу, дающую артистам возможность богатой импровизации. Музыкальная фантазия Сергея Рудницкого на темы Моцарта и Россини лишь развивает заложенный режиссером темп. Перед самым началом спектакля в зал войдет дирижер, одетый в камзол XVIII века, степенно, как в опере, займет свое место в оркестровой яме, взмахнет палочкой и… раздастся выстрел. На сцену посыпятся искры (не то салют, не то стрельба) и с этой бодрящей ноты начнется действие.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материал
– Очень возможно, что нам не суждено воскресить атмосферу легендарного спектакля Валентина Плучека, ибо наша работа сделана по иным театральным законам, – написано в театральной программке, – но светлый образ Андрея Миронова – величайшего современного актера, подарил нам желание сделать всё возможное, чтобы усилиями нового актерского поколения эта бессмертная комедия продолжила свою жизнь на российской сцене.

Вообще 1993 год подарил театру немало замечательных работ. Захаровский спектакль выпускался в атмосфере ощутимой конкуренции. В тот год, например, Петр Фоменко поставил в Театре им. Вахтангова «Без вины виноватых», Юрий Любимов – «Живаго» на Таганке, Роман Виктюк – «Адский сад» в «Современнике», Сергей Соловьев – «Дядю Ваню» в Малом театре, Павел Хомский – рок-оперу «Иисус Христос суперзвезда», Алексей Бородин – «Наш городок» в РАМТе, Сергей Женовач – «Лешего» в Театре на Малой Бронной, Генриетта Яновская – «Иванова и других» в МТЮЗе; чуть раньше Иосиф Райхельгауз выпустил «А чой-то ты во фраке?» в «Школе современной пьесы», Андрей Гончаров – «Викторию» в Театре Маяковского. Валентин Плучек в 1993 году начал репетировать «Двенадцатую ночь» в Театре сатиры, Олег Ефремов – «Горе от ума» во МХАТе, Галина Волчек – «Пигмалиона» в «Современнике» и т.д.
Примечательно, что большинство этих постановок оказались долгожителями (почему – разговор особый). И «Женитьба Фигаро» среди них – уверенный лидер успеха. Она сопровождалась аншлагами всегда. Страну сотрясали кризисы и финансовые реформы, теракты и войны в горячих точках, забастовки и голодовки, вера в очередные выборы и перемены политических курсов. Менялась жизнь, менялся театр, но «Женитьба Фигаро» пусть хотя бы на вечер дарила тот самый «мгновенный укол счастья».
Комедия Бомарше своим искрометным гротеском, радостью и веселостью никак не рифмовалась с разрухой и хаосом начала девяностых годов. Но этим намеренным противопоставлением Марк Захаров спешил повторить классический театральный прием, когда зритель на сцене видит именно то, что диссонирует и никак не сочетается с окружающей нас действительностью. Так поступал, например, Евгений Вахтангов, работая в 1922 году над «Принцессой Турандот», так делали и фронтовые театры.

– Когда Людовик XVI, который искренне любил Бомарше, прочел в 1782 году рукопись «Женитьбы Фигаро», реакция его была мгновенной: «Если быть последовательным, то, чтобы допустить постановку этой пьесы, нужно разрушить Бастилию…»
Слова оказались пророческими – Бастилия рухнула вскоре после первых представлений «Фигаро». И еще неизвестно, революционная ли эпоха правила рукой и мыслью Бомарше, или Бомарше, проклявший аристократию и прославивший буржуа, подтолкнул революцию.
Не случайно и свидетельство Наполеона I: «Женитьба Фигаро» – это уже революция в действии.

Андрей Миронов говорил, что комедию надо играть в хорошем настроении. Этот же принцип стал, несомненно, основной для ленкомовского спектакля, в котором Марк Захаров вывел формулу, дающую артистам возможность богатой импровизации. Музыкальная фантазия Сергея Рудницкого на темы Моцарта и Россини лишь развивает заложенный режиссером темп. Перед самым началом спектакля в зал войдет дирижер, одетый в камзол XVIII века, степенно, как в опере, займет свое место в оркестровой яме, взмахнет палочкой и… раздастся выстрел. На сцену посыпятся искры (не то салют, не то стрельба) и с этой бодрящей ноты начнется действие.
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материал