В марте Андрей Максимов в Театре Моссовета представит премьеру спектакля «Гроза прошла» по пьесе одного из основателей русского символизма Дмитрия Мережковского. «Театрал» узнал у режиссера подробности предстоящей премьеры.
- Андрей Маркович, вы выбрали для своей постановки пьесу Мережковского, потому что неравнодушны к творчеству символистов?
- Я вообще считаю, что Серебряный век – это жанр, а не просто период времени. И определяется он следующим: про что бы ни говорили люди в этом «жанре», они говорят об этом красиво. Мне нравится, когда про человеческие страсти, про страдания, про смерть, - а все это в нашем спектакле есть, - говорят красиво.
Молодая, но уже известная художница Анастасия Бугаева делает прекрасную декорацию и костюмы. Мы хотим, чтобы это была история, которая бы не имела никакого отношения к сегодняшнему дню. Она о вечном - про красоту, про веру, про свободу. Безусловно, там есть какие-то переклички с сегодняшним днем, поскольку Мережковский - великий писатель и говорит о том, что важно всегда. Поэтому эта история актуальна сегодня, как и сто лет назад, и будет сто лет спустя.
- В Театре Моссовета вам дали карт-бланш на выбор материала для постановки?
- Да, и я очень благодарен Евгению Марчелли и Валентине Тихоновне Панфиловой за то, что пригласили меня на постановку.
Вообще, это было самое фантастическое в моей жизни приглашение, хотя я много ставил спектаклей в разных театрах. Когда Марчелли меня позвал, я пришел и сказал: «Хочу поставить вот такую-то пьесу с такими-то артистами». Он ответил: «Очень хорошо!», а потом мы с ним полчаса говорили про жизнь. Еще меня поразило, что когда я робко ему сказал: «Вы знаете, у меня очень хороший подбор артистов, но среди них нет телевизионных «медийных» лиц», Евгений Марчелли ответил: «И слава богу!»
Причем этот спектакль будет первым, который выйдет в Театре Моссовета после его назначения художественным руководителем, и, конечно, это накладывает на нас особую ответственность.
Я говорю артистам: у нас должна быть «Болдинская осень», потому что эпидемия холеры у нас уже есть… В театре периодически заболевают артисты, и есть ощущение, что мы, как на фронте. Но сейчас, когда началась вакцинация стало полегче. Я даже думал, что придется частично репетировать в Зуме, но пока обошлось.
- Почему вы определили свой спектакль как «Романс без антракта»?
- Я пригласил замечательного актера Театра Вахтангова Игоря Карташева, не только чтобы он сыграл одну из главных ролей, но и чтоб он написал музыку к спектаклю. В частности, романсы на стихи очень хороших поэтов. В спектакле будет много романсов, хотя это не музыкальный, а драматический спектакль…
Вообще, это история о любовном треугольнике. Как в большинстве моих спектаклей, в этой работе очень важна женская роль, потому что женщина мне всегда интереснее как персонаж, чем мужчина. Главную роль играет Марина Кондратьева, которая 25 лет работает в этом театре, много снимается в сериалах, но, мне кажется, таких ролей она раньше не играла. И еще один артист, который играет одну из трех главных ролей - это звезда театра Моссовета Валерий Яременко.
Актеры – Анастасия Тагина и Роман Кириллов - играют каждый по две роли. Мне это принципиально важно, потому что я хочу, чтобы театр был актерским. Получится у меня или нет – будет судить зритель, но я бы хотел, чтобы люди, придя в театр, увидели интересные актерские работы. Поэтому даже те артисты, которые играют не главные роли, имеют большой простор для перевоплощения.
Если еще говорить про саму историю, то это одна из немногих, если не единственная, «прозрачная» пьеса Мережковского, можно сказать, чеховского толка, без каких-то безумных наворотов, какие у него были потом. Но в ней очень сильные характеры и очень интересный сюжет. Я старомодный человек и мне важно, чтобы в спектакле был сюжет, мне интересно следить за историей. Римас Владимирович Туминас когда-то сказал, что хороший спектакль, это когда есть внятная история и она поставлена со вкусом. Мне кажется, это грандиозное определение хорошего спектакля. И мы постараемся, чтобы так и было.
Мы уже, в общем, почти «собрали» спектакль. Большая проблема была связана с тем, что в спектакле много музыки и она очень важна. Есть песни, которые звучат, как бы за кадром, в исполнении Игоря Карташева, а есть песни, исполняемые прямо на сцене. Я хочу сказать отдельное спасибо директору театра Валентине Тихоновне Панфиловой за то, что театр специально закупил серьезное оборудование, которое позволяет теперь играть на сцене «Под крышей» музыкальные спектакли.
- Значит, ваша постановка пойдет на этой сцене?
- Да, мы сочиняем наш спектакль на сцене «Под крышей». А надо сказать, что профессией режиссера, я овладевал на репетициях спектакля «Орнифль» у Сергея Юрского. Это было 40 лет назад, мы тогда очень дружили с ним, и я попросил разрешения ходить на его репетиции. Он разрешил, и я приходил на все репетиции спектакля, и даже выполнял мелкие поручения Сергея Юрьевича касающиеся постановки. Мы репетировали ровно в том зале, в котором сейчас будем играть! Для меня в этом тоже есть некий символ. Конечно, сейчас этот зал совершенно изменился, ведь когда мы там репетировали «Орнифль», это был просто репзал, а уже потом Петр Наумович Фоменко в нем поставил спектакль и сказал, что играть будут только там. И тогда репетиционный зал - превратили в настоящий.
- Что дала лично вам работа над этой пьесой?
- Раньше я никогда не работал в период пандемии. И хочу сказать, что этот спектакль для всех был просто канатом, который нас вытаскивал. Каждый день умирали и близкие, и неблизкие люди, и невозможно было на это не реагировать. Но когда ты приходишь в театр и погружаешься в совершенно другое, говоришь про совершенно другое - про то, что такое красота, что такое любовь, что такое одиночество… Это невероятно! Я знал, что искусство помогает, но никогда не ощущал этого так зримо. Когда тебе всю жизнь говорят искусство – может спасать и помогать, ты теоретически это понимаешь. И вдруг ты сам в этом убеждаешься! Приходишь в театр абсолютно несчастный и уставший, а уходишь после трехчасовой тяжелой, казалось бы, репетиции, с совсем другим состоянием и настроением. Я бы очень хотел, чтобы то же самое произошло с нашими зрителями.
Чтобы люди посмотрели этот спектакль и поняли, что жизнь гораздо интереснее, чем кажется, когда смотришь телевизор. Я не раз говорил об этом с артистами, что мы должны благодарить бога, за то, что у нас есть возможность в это время говорить про красоту, про одиночество, про любовь, а не про что-нибудь еще, про что все вокруг говорят.
- Андрей Маркович, вы выбрали для своей постановки пьесу Мережковского, потому что неравнодушны к творчеству символистов?
- Я вообще считаю, что Серебряный век – это жанр, а не просто период времени. И определяется он следующим: про что бы ни говорили люди в этом «жанре», они говорят об этом красиво. Мне нравится, когда про человеческие страсти, про страдания, про смерть, - а все это в нашем спектакле есть, - говорят красиво.
Молодая, но уже известная художница Анастасия Бугаева делает прекрасную декорацию и костюмы. Мы хотим, чтобы это была история, которая бы не имела никакого отношения к сегодняшнему дню. Она о вечном - про красоту, про веру, про свободу. Безусловно, там есть какие-то переклички с сегодняшним днем, поскольку Мережковский - великий писатель и говорит о том, что важно всегда. Поэтому эта история актуальна сегодня, как и сто лет назад, и будет сто лет спустя.
- В Театре Моссовета вам дали карт-бланш на выбор материала для постановки?
- Да, и я очень благодарен Евгению Марчелли и Валентине Тихоновне Панфиловой за то, что пригласили меня на постановку.
Вообще, это было самое фантастическое в моей жизни приглашение, хотя я много ставил спектаклей в разных театрах. Когда Марчелли меня позвал, я пришел и сказал: «Хочу поставить вот такую-то пьесу с такими-то артистами». Он ответил: «Очень хорошо!», а потом мы с ним полчаса говорили про жизнь. Еще меня поразило, что когда я робко ему сказал: «Вы знаете, у меня очень хороший подбор артистов, но среди них нет телевизионных «медийных» лиц», Евгений Марчелли ответил: «И слава богу!»
Причем этот спектакль будет первым, который выйдет в Театре Моссовета после его назначения художественным руководителем, и, конечно, это накладывает на нас особую ответственность.
Я говорю артистам: у нас должна быть «Болдинская осень», потому что эпидемия холеры у нас уже есть… В театре периодически заболевают артисты, и есть ощущение, что мы, как на фронте. Но сейчас, когда началась вакцинация стало полегче. Я даже думал, что придется частично репетировать в Зуме, но пока обошлось.
- Почему вы определили свой спектакль как «Романс без антракта»?
- Я пригласил замечательного актера Театра Вахтангова Игоря Карташева, не только чтобы он сыграл одну из главных ролей, но и чтоб он написал музыку к спектаклю. В частности, романсы на стихи очень хороших поэтов. В спектакле будет много романсов, хотя это не музыкальный, а драматический спектакль…
Вообще, это история о любовном треугольнике. Как в большинстве моих спектаклей, в этой работе очень важна женская роль, потому что женщина мне всегда интереснее как персонаж, чем мужчина. Главную роль играет Марина Кондратьева, которая 25 лет работает в этом театре, много снимается в сериалах, но, мне кажется, таких ролей она раньше не играла. И еще один артист, который играет одну из трех главных ролей - это звезда театра Моссовета Валерий Яременко.Актеры – Анастасия Тагина и Роман Кириллов - играют каждый по две роли. Мне это принципиально важно, потому что я хочу, чтобы театр был актерским. Получится у меня или нет – будет судить зритель, но я бы хотел, чтобы люди, придя в театр, увидели интересные актерские работы. Поэтому даже те артисты, которые играют не главные роли, имеют большой простор для перевоплощения.
Если еще говорить про саму историю, то это одна из немногих, если не единственная, «прозрачная» пьеса Мережковского, можно сказать, чеховского толка, без каких-то безумных наворотов, какие у него были потом. Но в ней очень сильные характеры и очень интересный сюжет. Я старомодный человек и мне важно, чтобы в спектакле был сюжет, мне интересно следить за историей. Римас Владимирович Туминас когда-то сказал, что хороший спектакль, это когда есть внятная история и она поставлена со вкусом. Мне кажется, это грандиозное определение хорошего спектакля. И мы постараемся, чтобы так и было. Мы уже, в общем, почти «собрали» спектакль. Большая проблема была связана с тем, что в спектакле много музыки и она очень важна. Есть песни, которые звучат, как бы за кадром, в исполнении Игоря Карташева, а есть песни, исполняемые прямо на сцене. Я хочу сказать отдельное спасибо директору театра Валентине Тихоновне Панфиловой за то, что театр специально закупил серьезное оборудование, которое позволяет теперь играть на сцене «Под крышей» музыкальные спектакли.- Значит, ваша постановка пойдет на этой сцене?
- Да, мы сочиняем наш спектакль на сцене «Под крышей». А надо сказать, что профессией режиссера, я овладевал на репетициях спектакля «Орнифль» у Сергея Юрского. Это было 40 лет назад, мы тогда очень дружили с ним, и я попросил разрешения ходить на его репетиции. Он разрешил, и я приходил на все репетиции спектакля, и даже выполнял мелкие поручения Сергея Юрьевича касающиеся постановки. Мы репетировали ровно в том зале, в котором сейчас будем играть! Для меня в этом тоже есть некий символ. Конечно, сейчас этот зал совершенно изменился, ведь когда мы там репетировали «Орнифль», это был просто репзал, а уже потом Петр Наумович Фоменко в нем поставил спектакль и сказал, что играть будут только там. И тогда репетиционный зал - превратили в настоящий.
- Что дала лично вам работа над этой пьесой?
- Раньше я никогда не работал в период пандемии. И хочу сказать, что этот спектакль для всех был просто канатом, который нас вытаскивал. Каждый день умирали и близкие, и неблизкие люди, и невозможно было на это не реагировать. Но когда ты приходишь в театр и погружаешься в совершенно другое, говоришь про совершенно другое - про то, что такое красота, что такое любовь, что такое одиночество… Это невероятно! Я знал, что искусство помогает, но никогда не ощущал этого так зримо. Когда тебе всю жизнь говорят искусство – может спасать и помогать, ты теоретически это понимаешь. И вдруг ты сам в этом убеждаешься! Приходишь в театр абсолютно несчастный и уставший, а уходишь после трехчасовой тяжелой, казалось бы, репетиции, с совсем другим состоянием и настроением. Я бы очень хотел, чтобы то же самое произошло с нашими зрителями.
Чтобы люди посмотрели этот спектакль и поняли, что жизнь гораздо интереснее, чем кажется, когда смотришь телевизор. Я не раз говорил об этом с артистами, что мы должны благодарить бога, за то, что у нас есть возможность в это время говорить про красоту, про одиночество, про любовь, а не про что-нибудь еще, про что все вокруг говорят.
