В 2006 году во время гастролей театра «Гешер» в Москве «Театрал» взял интервью у Евгения Арье. Тогда на сцене МХТ им. Чехова театр показал три спектакля: «Деревушка» по пьесе Соболя, «Раб» по роману Исаака Башевиса Зингера и «Город. Одесские рассказы» – инсценировку рассказов Исаака Бабеля. Фрагменты этой беседы публикуем в память о режиссере.
– Евгений Михайлович, в 1990-м году вы приехали в Израиль вместе со своими учениками? Вы привезли какие-то постановки?
– Я приехал в Израиль с труппой. Мы начали свою жизнь в Израиле с серии концертов по всей стране. Никаких постановок не было, потому что собрались люди из самых разных театров. Была группа моих студентов и были актеры, которые приехали из Москвы, Санкт-Петербурга, Риги – со всего Союза. Так что всё мы делали уже в Израиле. И первый год играли только на русском языке.
– Судя по такому рискованному эксперименту, как приезд в страну со своим театром, у вас авантюрный склад характера?
– Это, пожалуй, единственный авантюрный поступок в моей жизни. Хотя, честно говоря, у меня была надежда, что все это получится, потому что уж очень была большая волна алии, приехали много актеров и профессиональных деятелей театра, в стране был подъем – так сошлись звезды. Хотя, конечно, сам факт создания драматического театра в эмиграции – это чудо. Я с самого начала старался создать собственный театр, причем это должен был быть высококлассный, профессиональный, отличный театр! Возможно, эта высокая планка также помогла. И на сегодняшний день, насколько я знаю, мы единственный театр в мире, который играет на двух языках одной и той же компанией. Но главное – люди, которые оказались в моей труппе, которые согласились со мной работать.
– Сейчас ваш театр уже нельзя назвать театром эмиграции?
– Сейчас мы уже государственный театр. Но я имею в виду период становления, когда мы начинали как маленький театрик в маленькой комнате в центре Тель-Авива. И первый свой спектакль репетировали даже не на сцене, а в этой комнате. В тот момент было и огромное число противников нашего проекта среди израильтян. Немало людей, близких к принятию решений, говорили: «Зачем создавать театр? Надо, чтоб актеры шли в разные израильские театры, и там, внутри их организмов, адаптировались». Тем не менее 13 лет назад мы открылись по любезному приглашению национального театра «Габима» на их малой сцене – первым своим спектаклем «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».
– Насколько вам важен для творчества «пейзаж за окном»?
– Он мне важен не для творчества, а для жизни. Вот сейчас в Москве я наслаждаюсь небом, по которому бегут облака, потому что в Израиле небо всегда синее. Скучаю, конечно, по осени и по зиме…
– В переводе с иврита «гешер» – это мост. Вы считаете, что не существует единого мирового театрального пространства?
– Оно, конечно же, существует, но на уровнях совершенно разных культур. С моей точки зрения, сегодня есть единое пространство между западным театром и театром Востока, но детали очень существенно различаются. Это связано прежде всего с ментальностью людей, с их опытом, историей, системой ассоциаций, с их включенностью в европейскую литературную и театральную культуру.
– Почему именно сцену МХАТа вы выбрали для гастролей?
– Я просмотрел много московских площадок с точки зрения наших спектаклей, и это наиболее подходящая нам сцена и очень почетное место. Так что я не могу сказать, что это случайное стечение обстоятельств. Это то место, где мы бы хотели играть.
– Раскажите о спектаклях, которые привезли в Москву?
– Что касается спектакля «Раб» по роману нобелевского лауреата Башевиса Зингера – это новый спектакль. Выпустив его в прошлом году, мы получили за него всевозможные премии, но он никогда прежде не игрался не для израильского зрителя, не вывозился за границу. «Раб» - пожалуй, лучший роман этого писателя и, пожалуй, наименее известный в России. Он вообще никогда прежде не ставился на сцене. А два остальных спектакля уже не новые. С «Деревушкой» мы объездили уже очень много стран. Это действительно принципиальный для нас спектакль, который сделал «Гешер» сильным театром. Спектакль «Город» по рассказам Бабеля существует уже шесть лет, и наши актеры играют его с огромным удовольствием на обоих языках.
– Вы чаще обращаетесь в работе к современной драматургии или предпочитаете классику?
– При выборе пьес главный критерий один – интересно нам сегодня с этим работать или нет, и если нам интересно, то у нас есть надежда, что это будет интересно и зрителю.
– Евгений Михайлович, в 1990-м году вы приехали в Израиль вместе со своими учениками? Вы привезли какие-то постановки?
– Я приехал в Израиль с труппой. Мы начали свою жизнь в Израиле с серии концертов по всей стране. Никаких постановок не было, потому что собрались люди из самых разных театров. Была группа моих студентов и были актеры, которые приехали из Москвы, Санкт-Петербурга, Риги – со всего Союза. Так что всё мы делали уже в Израиле. И первый год играли только на русском языке.
– Судя по такому рискованному эксперименту, как приезд в страну со своим театром, у вас авантюрный склад характера?
– Это, пожалуй, единственный авантюрный поступок в моей жизни. Хотя, честно говоря, у меня была надежда, что все это получится, потому что уж очень была большая волна алии, приехали много актеров и профессиональных деятелей театра, в стране был подъем – так сошлись звезды. Хотя, конечно, сам факт создания драматического театра в эмиграции – это чудо. Я с самого начала старался создать собственный театр, причем это должен был быть высококлассный, профессиональный, отличный театр! Возможно, эта высокая планка также помогла. И на сегодняшний день, насколько я знаю, мы единственный театр в мире, который играет на двух языках одной и той же компанией. Но главное – люди, которые оказались в моей труппе, которые согласились со мной работать.
– Сейчас ваш театр уже нельзя назвать театром эмиграции?
– Сейчас мы уже государственный театр. Но я имею в виду период становления, когда мы начинали как маленький театрик в маленькой комнате в центре Тель-Авива. И первый свой спектакль репетировали даже не на сцене, а в этой комнате. В тот момент было и огромное число противников нашего проекта среди израильтян. Немало людей, близких к принятию решений, говорили: «Зачем создавать театр? Надо, чтоб актеры шли в разные израильские театры, и там, внутри их организмов, адаптировались». Тем не менее 13 лет назад мы открылись по любезному приглашению национального театра «Габима» на их малой сцене – первым своим спектаклем «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».
– Насколько вам важен для творчества «пейзаж за окном»?
– Он мне важен не для творчества, а для жизни. Вот сейчас в Москве я наслаждаюсь небом, по которому бегут облака, потому что в Израиле небо всегда синее. Скучаю, конечно, по осени и по зиме…
– В переводе с иврита «гешер» – это мост. Вы считаете, что не существует единого мирового театрального пространства?
– Оно, конечно же, существует, но на уровнях совершенно разных культур. С моей точки зрения, сегодня есть единое пространство между западным театром и театром Востока, но детали очень существенно различаются. Это связано прежде всего с ментальностью людей, с их опытом, историей, системой ассоциаций, с их включенностью в европейскую литературную и театральную культуру.
– Почему именно сцену МХАТа вы выбрали для гастролей?
– Я просмотрел много московских площадок с точки зрения наших спектаклей, и это наиболее подходящая нам сцена и очень почетное место. Так что я не могу сказать, что это случайное стечение обстоятельств. Это то место, где мы бы хотели играть.
– Раскажите о спектаклях, которые привезли в Москву?
– Что касается спектакля «Раб» по роману нобелевского лауреата Башевиса Зингера – это новый спектакль. Выпустив его в прошлом году, мы получили за него всевозможные премии, но он никогда прежде не игрался не для израильского зрителя, не вывозился за границу. «Раб» - пожалуй, лучший роман этого писателя и, пожалуй, наименее известный в России. Он вообще никогда прежде не ставился на сцене. А два остальных спектакля уже не новые. С «Деревушкой» мы объездили уже очень много стран. Это действительно принципиальный для нас спектакль, который сделал «Гешер» сильным театром. Спектакль «Город» по рассказам Бабеля существует уже шесть лет, и наши актеры играют его с огромным удовольствием на обоих языках.
– Вы чаще обращаетесь в работе к современной драматургии или предпочитаете классику?
– При выборе пьес главный критерий один – интересно нам сегодня с этим работать или нет, и если нам интересно, то у нас есть надежда, что это будет интересно и зрителю.
