В «Сатириконе» прогремела «Гроза»

Премьерная «Гроза» – уже седьмой Островский в «Сатириконе». Для Константина Райкина это автор, который «метко стреляет» в зрительские сердца, не бытописатель, как все привыкли думать. Над бытом он поднимается и здесь – в пьесе о свободе и несвободе, о красных флажках, которые повсюду расставляет российская жизнь.

Маленький городок на Волге – вдали от столичной суеты – художник Дмитрий Разумов стилизовал под танцевальный класс. Здесь нет ничего, кроме темноты, которая спорит со светом, узких скамеек и балетных станков. Они ставят в жёсткие рамки, требуют не «упражнений в прекрасном», а дисциплины и привычки к муштре. Превращаются то в загон для горожан, сбившихся в кучку, то в ярмо на шее у Кабанихи (Марина Дровосекова) – держать вертикаль власти, пусть и в пределах одной семьи, где все демонстрируют лояльность, совсем не легко. Тем более, если командир – сексапильная женщина, и сама не против отложить на время «скрепы». Эта предельно собранная, «стальная» леди в свободное от «дрессуры» время носит шелковую пижаму, распускает волосы и воркует на французском с соседом Диким, как Далида с Делоном: «Paroles, paroles, paroles…»

Балетным па, академической школе, где регламентируется каждое движение, Константин Райкин противопоставляет импровизацию, движения, где верховодят не правила, а стихия. «Наэлектризованные» языческие пляски становятся кодой – оглушительно громкой, вызывающей и чувственной. Мощной разрядкой, сбросом энергии, которая блокировалась и не находила выхода. Массовые сцены, в которые втянуты три десятка молодых артистов, – это почти «поэма экстаза», «черная месса», участники которой разгоняются, как частицы в атомном реакторе.     

Безальтернативность «уставов» преодолевается – стоит только Тихону (Константин Новичков), главному лоялисту в семье, вырваться в Москву и уйти в отрыв. Сольный номер в ночном клубе, где он «отжигает» как фронтмен инди-рок группы, а потом пьяная драка (один на всех, и все на одного), – только пауза в привычном образе жизни. Но в то же время – показатель: энергия молодости раздвигает границы. Находит молодежь способы выбираться из «выгородки», брать своё. Пусть урывками, скрытно – но «глотает» свободу, разрешает себе то, что запрещают «хранители» порядка вещей, который усвоен молчаливым безынициативным большинством. «Жить прошлым» – на это не готов никто из молодых, ни Варвара, ни Катерина: одна выбирает просто побег, другая – побег из жизни. Стратегии абсолютно разные, но сходятся в одном – оставлять всё, как есть, оставаться в системе, которая держится на страхе, просто нельзя.

Хореография Рената Мамина – тут, прежде всего, освобождение, как и музыка под стать раскатам грома. В премьере «Сатирикона» она живая – музыканты, они же исполнители главных (и не только) ролей, держатся на «фланге» сцены. Электрогитары, ударные – всё это разгоняет желание Катерины вырваться из-под «домашнего ареста», уйти от нелюбви и прессинга своих же установок, вбитых в сознание, как колышки, за которые, кажется, шагнуть нельзя – религиозность не пускает. И духовная планка задрана очень уж высоко.  

Божья кара, которую Катерина ждет, как удара молнии, трансформировалась в образ барыни-кликуши, играет её Сергей Зарубин – «бес» в длиннополом плаще, на каблуках и с тростью, которой тычет в «отступницу», заставляет пятиться и жаться к земле, забыть, что «страх – самый плохой советчик», и не от Бога он – от дьявола. Искусственный трескучий голос – пропущенный через голосовой аппарат – парализует.

Но… есть в этой Катерине соединение бесстрашия и дикого страха. Оно-то и помогает зайти за «красную линию», все-таки взять ключик – и «открыть» чувство, которую держала в себе, взаперти. Выбраться из «пузыря морализаторства», раздутого свекровью и всем традиционным укладом. 

Дебютантка Мария Золотухина – выпускница Школы Райкина прошлого года (и, кстати, внучка народного артиста Валерия Золотухина) – делает Катерину героиней, в которой отражается энергия поколения – увлеченного поиском себя и не привязанного к понятию «ты должен». Напоминает девочку-подростка, чье сознание таит в себе бездны иного понимания мира. В роль послушницы, падчерицы, лишенной права голоса, она не вписывается – низкий голос, горячий шепот, движения, беспокойные, как огонь, выдает её «заряженность», её силу, с которой, как со стихией, не поспоришь. И любовь её к Борису (Ярослав Медведев) вспять не развернуть, как и Волгу.

Есть у Катерины, которую кружит желание оторваться от земли, и ангел-хранитель – девочка в белом платье, с аккордеоном наперевес (Алена Доценко). Маленькая упрямая вера. Даже в минуты, когда совсем не до неё, не отступает – тянет свои тонкие, высокие ноты.

Вообще музыка тут – «пульс» постановки, то бешеный, то нитевидный – не останавливается. Трагедия Катерины глядится, как в темный омут, в народные песни, в хоровое пение духовных стихов, где тоска о «горнем мире» и поэтическая составляющая культурного кода тесно переплетаются с русской хтонью.

Поют в сатириконовской «Грозе» все, включая изобретателя Кулигина (Яков Ломкин) – самого прогрессивного во всей округе человека. Своим умным, мобильным устройствам он дает клички, как питомцам: чемодан на колесиках, квадрокоптер – все следуют за ним, веселят зал, а вот у публики города Калинова восторгов не вызывают. «Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак», – говорит он о местных, которым инновации совсем ни к чему. Есть ли они, нет – неважно. Главное, чтобы англичанам не продали. Пусть «вечный двигатель» здесь без патента – и без дела – крутится. А ведь он, кажется, у Кулигина получился… Балетные станки, как подсказывает финал спектакля, использовать можно совершенно иначе: ограждения жизни «на вытяжку» – не единственно возможный вариант.