12 ноября ведущий актёр Театра Образцова, народный артист РФ Фёдор Владимирович Виолин отметил 85-летний юбилей. Заведующая литературной частью Нина Монова побеседовала с мэтром образцовской сцены о творчестве, о кукле-звезде Конферансье и о благородном идальго Дон Кихоте.
САМОЕ ГЛАВНОЕ
— Более полувека Вашей жизни отдано служению театру, где Вами создано целое созвездие ярких ролей. Как Вы думаете, — что главное в актёре?
— Главное... Я думаю, что, во-первых, актёр должен всегда хотеть играть. Не из-за денег, а просто хотеть. Только так. И главное, чтобы актёр понимал — для того, чтобы играть, надо элементарно следить за собой, за своим голосом и дикцией. Постоянно заниматься, быть в форме. Сейчас у многих актёров проблема — они пробалтывают текст, глотая слова. Когда зрители не слышат слов, не просто обидно. Это та небрежность, которая сразу уничтожает саму профессию актёра.
Когда ты ведёшь куклу и наполняешь её драматическим образом, ты должен акцентировать слова. Я считаю, в профессии — это главное. Чтобы стать настоящим актёром, нужно следить за собой. За голосом, за дикцией — и хотеть играть.
— Насколько важно актёру чувствовать зал? В чём разница между детским и взрослым залом? В XXI веке зритель полностью изменился или некие струны зрительской души остались неизменными?
— Ничего не поменялось, всё осталось неизменным. Неизменность состоит в том, что детского зрителя надо посвящать в то, что происходит на сцене. Сказку подробно рассказать. И рассказывая, актёру не стоит увлекаться острой характерностью, шепелявить и прочее. А если уж шепелявить, то так, чтобы зритель все-таки всё понял. Небрежность в рассказе для детского зрителя абсолютно недопустима. Донести содержание происходящего на сцене до зрителя — задача актёра. Ведь если ребёнок перестаёт понимать, что происходит, если он слова не слышит, он тут же сам начинает разговаривать — и всё, отвлекается.
Общение со взрослым зрителем, на первый взгляд, выглядит проще. Но и в этом случае требуется определённая культура и, я бы даже сказал, второй план. Общение через куклу очень отличается от общения драматического актёра. Когда актёр видит зал, глаза зрителей, он может что-то передать мимикой, жестом... но, когда общаешься через куклу, необходимо усиливать игру, импровизировать, даже в каких-то поэтических произведениях.
Я всегда учитываю разницу между детским зрителем и взрослым. Например, в «Необыкновенном концерте» играю роль конферансье. Несколько десятилетий. И на каждом спектакле что мне интересно? Реакция зрителей. Сразу хочется что-то добавить, а что-то не так сыграть, как в прошлый раз. А для детского зрителя общение я налаживаю по-другому, бережно сохраняя подробный рассказ сказки.
УРОКИ ЖИЗНИ
— Принято считать, что актёр строит роль из всей своей жизни. Кого бы Вы назвали своими учителями?
— Жизнь такая длинная штука, что спасибо можно говорить многим и многим людям, в том числе тем, кого уже нет, к сожалению. Я очень люблю хороших артистов. Их великолепный язык! Имен не назову, потому что их много, они разные, у всех когда-то учился, и сейчас учусь. Отношению к работе, к театру и зрителю. Мне интересно учиться технике: произношению фраз, умению донести текст. Не так много хороших артистов осталось, но ещё есть те, у кого можно учиться. Слава богу, пока ещё есть.
Первый мой учитель в актёрской профессии — Семён Исаевич Туманов. Было это давно, когда я попал в театральный кружок в молодёжном театре-студии Дворца культуры ЗИЛа. Он окончил мастерскую Юрия Завадского, учился у Ромма, стал кинорежиссёром и снял множество фильмов — «Алёшкину любовь», «Ко мне, Мухтар!». Этот человек столько мне дал, у него я очень многому научился.
В Щукинском училище на моем курсе преподавал Иосиф Моисеевич Толчанов, выпускник студии Евгения Вахтангова. Как он говорил, как он общался! Когда что-то ему нравилось — он загорался. Только спустя время начинаешь понимать, что в тебя входит то, что нравится. И то, что нравится, остаётся в человеке. Не просто так — «мой учитель». Всю жизнь потихоньку у всех учишься.
— Как случилось, что вы попали в театр кукол?
— Случилось в силу жизненных обстоятельств. Пришлось после Щукинского училища уехать из Москвы. Целый год колесил по Сибири с какими-то концертами. Вернулся, а товарищи из Щукинского училища подсказали, что есть театр «Жаворонок». Новый молодой театр. Действительно, обстановка была очень студийная, все делали сами. Достойные спектакли по Аную, Чапеку. Я работал с удовольствием. Но театр закрыли. Руководитель театра Борис Аблынин посчитал своим долгом трудоустроить нас, актёров. Обратился к Юрию Любимову, и тот собирался взять шесть человек. Но я понял, что к Любимову в театр не пойду. Признался себе, что боюсь идти на Таганку, не понимаю, какая судьба ждёт меня в этом театре. И пришёл к Сергею Владимировичу Образцову. В театре было весело, спектакли интересные. Увлекательная работа! Моим первым спектаклем стал «Буратино». Мы столько всего придумывали. Сначала не было масок. К нам пришёл художник Валентин Андриевич с предложением: «Вы сделайте сцену Карабаса с Королём, придумайте что-то, а потом из ваших придумок сделаем маску». Мы что-то сочинили и маски сделали под нас. Больше я таких случаев не знаю, когда сначала актёр репетирует, потом художник создаёт образ. Кстати, уже через полгода меня оформили на максимальную ставку, потому что работал во всю. Сергей Образцов посчитал, что пришедшие из «Жаворонка» Шмелькова, Виолин, Михитаров и Мухин театр обогатили: «Очень хорошо, что пришли эти люди к нам». Так случилось, что мы пришлись к месту. С тех пор я никуда и не стремлюсь.
КУКЛА-ЗВЕЗДА
— Как вы первый раз сыграли конферансье Эдуарда Апломбова?
— Однажды Зиновий Гердт играл в нашей группе. В театре труппа разделена на две группы, и каждая играет «Необыкновенный концерт». Обычно Гердт работал в другой группе, но в этот раз сыграл в нашей. Я, совсем молодой, играл рабочего сцены Семёна Семёновича, который вывозит рояль. Роль маленькая, без слов. Во время концерта Гердт время от времени просит: «Семён Семёнович, организуйте нам рояльчик» — то по-итальянски, то по-французски... Я слушал, слушал... и вдруг ответил: «Чего?». Трижды так подыграл Гердту, — «чего?». Я не знаю, в чём дело, но Гердт потом рекомендовал руководителю нашей группы Еве Синельниковой: «Попробуйте его на Конферансье». Он почувствовал, что у актёра есть юмор. И она согласилась: «Будем вводить в роль». Первый раз я сыграл конферансье Апломбова в Архангельске.
— Много лет Вы играете эту роль на самых разных сценах — и в Театре Образцова, и на сцене Мариинского театра. Всемирно известная кукла-звезда...
— Я даже в кремлёвском Дворце съездов сыграл, когда в зрительном зале был Президент Российской Федерации. Кажется, что роль Конферансье проста: вышел, объявил номер и ушёл. Но это сложнейшая роль. Он ведёт концерт, задаёт ритм. И, конечно, его образ предопределён куклой. А кукла — немножко нагловатый, очень добродушный со зрителем «Мистер коммуникабельность».
ШУТКИ НА СЦЕНЕ
— Припомните, какой-нибудь театральный случай на сцене, забавный или романтичный?
— Забавные случаи на сцене происходили не раз, как водится в театре. Великий народный артист России Виктор Васильевич Рябов прекрасно играл в «Необыкновенном концерте» пианиста Терпеливых. Как-то раз играем на гастролях, закончился номер колоратурного сопрано, следующий номер — танго. Но тут неожиданно Виктор Васильевич выходит пианистом, садится к роялю и — кивает головой. Звуковик не понял ситуацию и включил фонограмму, пианист начал упоенно играть. Пришлось моему Конферансье выскочить на сцену разобраться. Импровизировал по ситуации...
БЫТЬ РЫЦАРЕМ
— У каждого актёра есть мечта о роли? Вы много лет мечтали сыграть Дон Кихота. В 2016 году состоялась премьера спектакля о рыцаре печального образа, где Вы исполнили главную роль.
— Сыграть Дон Кихота — моя давнишняя мечта. Когда я был совсем маленьким, всё время мечтал о том, чтобы в жизни быть таким рыцарем, которому никаких благ для себя не нужно. В жизни-то хочется все блага иметь, а вот сыграть такого героя на сцене — это уже другое дело. Хочется быть Дон Кихотом, но стать им по-настоящему жизнь не позволяет. Поэтому герой Сервантеса для меня так притягателен. Он позволяет хотя бы на сцене побыть благородным рыцарем без страха и упрёка, бессеребренником. В жизни так не получается, к сожалению. Так что Дон Кихота я сыграл. Сейчас мне хочется какую-то остро-острохарактерную роль, со всякими изменениями в голосе, что-то очень эксцентричное. Посмотрим. Перед выходом в любой роли испытываешь особенное волнение. Тем не менее ты хочешь идти на сцену. Хотя страшно немножко, особенно сначала. Трудно начать, «войти» в спектакль. Сколько лет я играю конферансье, но всё равно перед началом у меня жуткий мандраж. Но начинаешь играть, и зритель откликается. Это очень важно. И вообще самое лучшее — это пауза. Но только если она по необходимости возникает. Тогда ты чувствуешь зрителя, и он идёт за тобой. И я понимаю, чувствую, насколько сейчас зритель «мой». Хочется этим моментом насладиться и сделать паузу побольше. Мхатовские паузы, но не в том смысле, что время останавливается, наоборот, пауза рождается. Причём, пауза не между словами, а обрамляющая, выделяющая мысли. Когда мысль проговариваешь, она обдумывается, и рождается особенная пауза. Тогда всем понятно всё. Просто я говорю о том, что профессия актёра — интересная и благодарная. Высокие слова не люблю говорить.
САМОЕ ГЛАВНОЕ
— Более полувека Вашей жизни отдано служению театру, где Вами создано целое созвездие ярких ролей. Как Вы думаете, — что главное в актёре?
— Главное... Я думаю, что, во-первых, актёр должен всегда хотеть играть. Не из-за денег, а просто хотеть. Только так. И главное, чтобы актёр понимал — для того, чтобы играть, надо элементарно следить за собой, за своим голосом и дикцией. Постоянно заниматься, быть в форме. Сейчас у многих актёров проблема — они пробалтывают текст, глотая слова. Когда зрители не слышат слов, не просто обидно. Это та небрежность, которая сразу уничтожает саму профессию актёра.
Когда ты ведёшь куклу и наполняешь её драматическим образом, ты должен акцентировать слова. Я считаю, в профессии — это главное. Чтобы стать настоящим актёром, нужно следить за собой. За голосом, за дикцией — и хотеть играть.
— Насколько важно актёру чувствовать зал? В чём разница между детским и взрослым залом? В XXI веке зритель полностью изменился или некие струны зрительской души остались неизменными?
— Ничего не поменялось, всё осталось неизменным. Неизменность состоит в том, что детского зрителя надо посвящать в то, что происходит на сцене. Сказку подробно рассказать. И рассказывая, актёру не стоит увлекаться острой характерностью, шепелявить и прочее. А если уж шепелявить, то так, чтобы зритель все-таки всё понял. Небрежность в рассказе для детского зрителя абсолютно недопустима. Донести содержание происходящего на сцене до зрителя — задача актёра. Ведь если ребёнок перестаёт понимать, что происходит, если он слова не слышит, он тут же сам начинает разговаривать — и всё, отвлекается.
Общение со взрослым зрителем, на первый взгляд, выглядит проще. Но и в этом случае требуется определённая культура и, я бы даже сказал, второй план. Общение через куклу очень отличается от общения драматического актёра. Когда актёр видит зал, глаза зрителей, он может что-то передать мимикой, жестом... но, когда общаешься через куклу, необходимо усиливать игру, импровизировать, даже в каких-то поэтических произведениях.
Я всегда учитываю разницу между детским зрителем и взрослым. Например, в «Необыкновенном концерте» играю роль конферансье. Несколько десятилетий. И на каждом спектакле что мне интересно? Реакция зрителей. Сразу хочется что-то добавить, а что-то не так сыграть, как в прошлый раз. А для детского зрителя общение я налаживаю по-другому, бережно сохраняя подробный рассказ сказки.
УРОКИ ЖИЗНИ
— Принято считать, что актёр строит роль из всей своей жизни. Кого бы Вы назвали своими учителями?
— Жизнь такая длинная штука, что спасибо можно говорить многим и многим людям, в том числе тем, кого уже нет, к сожалению. Я очень люблю хороших артистов. Их великолепный язык! Имен не назову, потому что их много, они разные, у всех когда-то учился, и сейчас учусь. Отношению к работе, к театру и зрителю. Мне интересно учиться технике: произношению фраз, умению донести текст. Не так много хороших артистов осталось, но ещё есть те, у кого можно учиться. Слава богу, пока ещё есть.
Первый мой учитель в актёрской профессии — Семён Исаевич Туманов. Было это давно, когда я попал в театральный кружок в молодёжном театре-студии Дворца культуры ЗИЛа. Он окончил мастерскую Юрия Завадского, учился у Ромма, стал кинорежиссёром и снял множество фильмов — «Алёшкину любовь», «Ко мне, Мухтар!». Этот человек столько мне дал, у него я очень многому научился.
В Щукинском училище на моем курсе преподавал Иосиф Моисеевич Толчанов, выпускник студии Евгения Вахтангова. Как он говорил, как он общался! Когда что-то ему нравилось — он загорался. Только спустя время начинаешь понимать, что в тебя входит то, что нравится. И то, что нравится, остаётся в человеке. Не просто так — «мой учитель». Всю жизнь потихоньку у всех учишься.
— Как случилось, что вы попали в театр кукол?
— Случилось в силу жизненных обстоятельств. Пришлось после Щукинского училища уехать из Москвы. Целый год колесил по Сибири с какими-то концертами. Вернулся, а товарищи из Щукинского училища подсказали, что есть театр «Жаворонок». Новый молодой театр. Действительно, обстановка была очень студийная, все делали сами. Достойные спектакли по Аную, Чапеку. Я работал с удовольствием. Но театр закрыли. Руководитель театра Борис Аблынин посчитал своим долгом трудоустроить нас, актёров. Обратился к Юрию Любимову, и тот собирался взять шесть человек. Но я понял, что к Любимову в театр не пойду. Признался себе, что боюсь идти на Таганку, не понимаю, какая судьба ждёт меня в этом театре. И пришёл к Сергею Владимировичу Образцову. В театре было весело, спектакли интересные. Увлекательная работа! Моим первым спектаклем стал «Буратино». Мы столько всего придумывали. Сначала не было масок. К нам пришёл художник Валентин Андриевич с предложением: «Вы сделайте сцену Карабаса с Королём, придумайте что-то, а потом из ваших придумок сделаем маску». Мы что-то сочинили и маски сделали под нас. Больше я таких случаев не знаю, когда сначала актёр репетирует, потом художник создаёт образ. Кстати, уже через полгода меня оформили на максимальную ставку, потому что работал во всю. Сергей Образцов посчитал, что пришедшие из «Жаворонка» Шмелькова, Виолин, Михитаров и Мухин театр обогатили: «Очень хорошо, что пришли эти люди к нам». Так случилось, что мы пришлись к месту. С тех пор я никуда и не стремлюсь.
КУКЛА-ЗВЕЗДА
— Как вы первый раз сыграли конферансье Эдуарда Апломбова?
— Однажды Зиновий Гердт играл в нашей группе. В театре труппа разделена на две группы, и каждая играет «Необыкновенный концерт». Обычно Гердт работал в другой группе, но в этот раз сыграл в нашей. Я, совсем молодой, играл рабочего сцены Семёна Семёновича, который вывозит рояль. Роль маленькая, без слов. Во время концерта Гердт время от времени просит: «Семён Семёнович, организуйте нам рояльчик» — то по-итальянски, то по-французски... Я слушал, слушал... и вдруг ответил: «Чего?». Трижды так подыграл Гердту, — «чего?». Я не знаю, в чём дело, но Гердт потом рекомендовал руководителю нашей группы Еве Синельниковой: «Попробуйте его на Конферансье». Он почувствовал, что у актёра есть юмор. И она согласилась: «Будем вводить в роль». Первый раз я сыграл конферансье Апломбова в Архангельске.
— Много лет Вы играете эту роль на самых разных сценах — и в Театре Образцова, и на сцене Мариинского театра. Всемирно известная кукла-звезда...
— Я даже в кремлёвском Дворце съездов сыграл, когда в зрительном зале был Президент Российской Федерации. Кажется, что роль Конферансье проста: вышел, объявил номер и ушёл. Но это сложнейшая роль. Он ведёт концерт, задаёт ритм. И, конечно, его образ предопределён куклой. А кукла — немножко нагловатый, очень добродушный со зрителем «Мистер коммуникабельность».
ШУТКИ НА СЦЕНЕ
— Припомните, какой-нибудь театральный случай на сцене, забавный или романтичный?
— Забавные случаи на сцене происходили не раз, как водится в театре. Великий народный артист России Виктор Васильевич Рябов прекрасно играл в «Необыкновенном концерте» пианиста Терпеливых. Как-то раз играем на гастролях, закончился номер колоратурного сопрано, следующий номер — танго. Но тут неожиданно Виктор Васильевич выходит пианистом, садится к роялю и — кивает головой. Звуковик не понял ситуацию и включил фонограмму, пианист начал упоенно играть. Пришлось моему Конферансье выскочить на сцену разобраться. Импровизировал по ситуации...
БЫТЬ РЫЦАРЕМ
— У каждого актёра есть мечта о роли? Вы много лет мечтали сыграть Дон Кихота. В 2016 году состоялась премьера спектакля о рыцаре печального образа, где Вы исполнили главную роль.
— Сыграть Дон Кихота — моя давнишняя мечта. Когда я был совсем маленьким, всё время мечтал о том, чтобы в жизни быть таким рыцарем, которому никаких благ для себя не нужно. В жизни-то хочется все блага иметь, а вот сыграть такого героя на сцене — это уже другое дело. Хочется быть Дон Кихотом, но стать им по-настоящему жизнь не позволяет. Поэтому герой Сервантеса для меня так притягателен. Он позволяет хотя бы на сцене побыть благородным рыцарем без страха и упрёка, бессеребренником. В жизни так не получается, к сожалению. Так что Дон Кихота я сыграл. Сейчас мне хочется какую-то остро-острохарактерную роль, со всякими изменениями в голосе, что-то очень эксцентричное. Посмотрим. Перед выходом в любой роли испытываешь особенное волнение. Тем не менее ты хочешь идти на сцену. Хотя страшно немножко, особенно сначала. Трудно начать, «войти» в спектакль. Сколько лет я играю конферансье, но всё равно перед началом у меня жуткий мандраж. Но начинаешь играть, и зритель откликается. Это очень важно. И вообще самое лучшее — это пауза. Но только если она по необходимости возникает. Тогда ты чувствуешь зрителя, и он идёт за тобой. И я понимаю, чувствую, насколько сейчас зритель «мой». Хочется этим моментом насладиться и сделать паузу побольше. Мхатовские паузы, но не в том смысле, что время останавливается, наоборот, пауза рождается. Причём, пауза не между словами, а обрамляющая, выделяющая мысли. Когда мысль проговариваешь, она обдумывается, и рождается особенная пауза. Тогда всем понятно всё. Просто я говорю о том, что профессия актёра — интересная и благодарная. Высокие слова не люблю говорить.
