Журнал "Театрал" продолжает совместный проект с факультетом журналистики МГУ "Журфак Театрала", в рамках которого студенты смотрят спектакли, общаются с актерами и режиссерами, а затем готовят свои публикации для журнала. На этот раз — материал из Театра Моссовета о премьере "Человек в закрытой комнате".
Говорить о наболевшем всегда было одной из задач искусства в целом и театра в частности. Детско-родительские отношения – безусловно, одна из самых животрепещущих тем и всё больше драматургов и режиссёров обращаются к ней в контексте именно российских реалий – таков вектор развития современной драмы.
Постановка пьесы Татьяны Загдай – не исключение. С самого начала спектакля нас встречает метафора – «человек в закрытой комнате», несомненно, главная героиня, запертая в психологической зависимости от своего прошлого, в невозможности выйти из-под влияния отца даже после его смерти. Можно сказать, что «человек в закрытой комнате» – по сути, очень честная, личная история. Это трагедия ребенка, мечтающего о лучшей жизни, это трагедия девочки, запертой в комнате собственного прошлого. Перед нами рождается история принятия себя как части своей семьи, пускай это принятие и происходит после потери последнего родственника.
Жанр трагифарс идеально оттеняет основную, «внешнюю» сюжетную линию спектакля – Жанна, в исполнении Лилии Волковой, возвращается в родной город устроить похороны отца, принять наследство, разобраться с «формальностями». Татьяна Загдай искусно заворачивает трагедию девушки в комедийную оболочку. Благодаря сюрреалистичным мизансценам вся постановка будто принимает правила игры Жанны и тоже решает встать в позицию отрицания и воспринимать случившееся горе с нервным смехом. И вместе с этим «внешним» сюжетом, героиня проходит путь – как буквально, перемещаясь по «локациям» происходящего, так и метафорически – проживает свою «арку» от полного отрицания, обиды и даже презрения к отцу до скорби о его смерти.
В начале спектакля она чувствует полное отчуждение, не даёт волю эмоциям. Она пытается казаться всему окружению бесчувственной стервой, которой плевать на семью и прошлое. Но в течение путешествия героини все ярче просвечивает её уязвимость. Она не может перестать думать об отце, из-за чего фантазия рождает образ ушедшего, которого Жанна и боится, и одновременно не хочет отпускать.
Проработка образа поистине потрясающая –зрителя до мурашек пробирает и злость, и крики отчаяния, и вздохи бессилия и беспомощности. И даже обилие ненормативной лексики в спектакле выглядит оправдано. Это очередная оболочка, защитная «стена», за которую прячутся герои, боясь столкнуться лицом к лицу со своими проблемами. Матерные выражения не только подкрепляют состояние эмоционального срыва Жанны, но и позволяют ей скрыться от настоящего в забытьи разгульной жизни и вседозволенности. Подобные слова помогают актрисе более выразительно и шокирующе показать боль утраты и подчеркнуть подростковый протест, этап, который, казалось бы, героиня давно должна бы прожить. Такой ход позволил Лилии Волковой также показать эмоциональную незрелость своей героини и создал пульсирующий от напряжения, запоминающийся образ.
Множество болезненных монологов раскрывают героиню с новых граней и заставляют зрителя искренне за нее переживать. Жанна – недолюбленный ребёнок из неблагополучной семьи, винящий в своих бедах своё прошлое, своего отца. Её образ можно назвать типичным, как, впрочем, и все образы в постановке – вырвавшаяся из провинции девушка, которая старается наладить свою жизнь. Но терпит неудачу за неудачей. Таким же типичным предстает второй главный герой – Костя, сын соседки Жанны. Актёр Андрей Смирнов создаёт образ человека-приспособленца, способного на многое ради своей малой выгоды. Он не имеет собственного мнения и принципов, а ради мелкой наживы он без сожалений крадет деньги на похороны отца у подруги детства.
Ближе к середине спектакля Жанна в одном из «фактурных», экспозиционных монологов рассказывает об овчарке, жившей в её семье, и сама же метафорически перед зрителем предстаёт в образе той самой собаки. Это сравнение, на самом деле полностью характеризует героиню – она, словно собака, потерявшая хозяина, который никогда ее не любил. Злая, жестокая, но всё равно болезненно привязанная к нему. Несмотря на явное отрицание всего, что связывало героиню с родителем (вплоть до ненавистного ей имени) и так и не прекратившийся подростковый бунт. Бесконечные попытки винить отца в своих проблемах только доказывает невозможность Жанны отказаться от него, нежелание брать ответственность за свою жизнь.
Тема ответственности вообще сквозная для всей постановки. Герои ощущаются жестокими, выросшими, но не повзрослевшими детьми – и Жанна, вечно «слышащая» указания своего умершего отца о том, как лучше поступить, и Костя – второй главный персонаж, не понимают, что все их действия отражаются на их и чужих жизнях.
Отдельно стоит поговорить об окружении Жанны. Мир, в котором она живёт, – это мир, полный таких же не повзрослевших детей, как и она сама. Это жизнь людей с проблемами, пытающихся как-то из них выбраться. И всё же, пусть они и жестоки – так же, как жесток мир вокруг них, жестоки закрытые комнаты внутри их голов, – они, тем не менее, добры друг к другу. В них есть место состраданию и любви. Косте стыдно перед матерью, сотрудник банка точно так же, как главная героиня, кричит о своих проблемах, а Жанна в конце концов скорбит по отцу.
Интересен выбор пространства для спектакля. Сцена «Под крышей» создает метафору на сознание Жанны. Зритель, заходя на малую сцену, как будто погружается в мысли героини, где временами можно повстречать призрак так и не родившейся дочери – маленькой девочки в белом платьице, зовущей маму. Или образ ушедшего из жизни отца, ведущего с Жанной посмертный диалог. Сцена, сама по себе напоминающая закрытую комнату, олицетворяет безвыходное положение героини, которая даже после кончины родителя остается внутри этих созависимых отношений. Живет внутри комнаты, ключи от которой она не может найти, и продолжает тонуть в болезненных воспоминаниях о прошлом.
До самого финала истории Жанна придерживается решения насмехаться над своими проблемами, так как больше ей терять нечего. Она осталась одна, и в этом надрывном смехе звенит ее одиночество. С виду дерзкая и самоуверенная, на самом деле, Жанна оказывается доброй и чувствительной, той самой маленькой девочкой, мечтающей, чтобы отец уделил ей время и помахал на прощанье перед тем, как уйти. За маской ее напускного безразличия, скрывается сожаление о том, что близкого человека не исправить, а время нельзя повернуть вспять.
Говорить о наболевшем всегда было одной из задач искусства в целом и театра в частности. Детско-родительские отношения – безусловно, одна из самых животрепещущих тем и всё больше драматургов и режиссёров обращаются к ней в контексте именно российских реалий – таков вектор развития современной драмы.
Постановка пьесы Татьяны Загдай – не исключение. С самого начала спектакля нас встречает метафора – «человек в закрытой комнате», несомненно, главная героиня, запертая в психологической зависимости от своего прошлого, в невозможности выйти из-под влияния отца даже после его смерти. Можно сказать, что «человек в закрытой комнате» – по сути, очень честная, личная история. Это трагедия ребенка, мечтающего о лучшей жизни, это трагедия девочки, запертой в комнате собственного прошлого. Перед нами рождается история принятия себя как части своей семьи, пускай это принятие и происходит после потери последнего родственника.
Жанр трагифарс идеально оттеняет основную, «внешнюю» сюжетную линию спектакля – Жанна, в исполнении Лилии Волковой, возвращается в родной город устроить похороны отца, принять наследство, разобраться с «формальностями». Татьяна Загдай искусно заворачивает трагедию девушки в комедийную оболочку. Благодаря сюрреалистичным мизансценам вся постановка будто принимает правила игры Жанны и тоже решает встать в позицию отрицания и воспринимать случившееся горе с нервным смехом. И вместе с этим «внешним» сюжетом, героиня проходит путь – как буквально, перемещаясь по «локациям» происходящего, так и метафорически – проживает свою «арку» от полного отрицания, обиды и даже презрения к отцу до скорби о его смерти.
В начале спектакля она чувствует полное отчуждение, не даёт волю эмоциям. Она пытается казаться всему окружению бесчувственной стервой, которой плевать на семью и прошлое. Но в течение путешествия героини все ярче просвечивает её уязвимость. Она не может перестать думать об отце, из-за чего фантазия рождает образ ушедшего, которого Жанна и боится, и одновременно не хочет отпускать.
Проработка образа поистине потрясающая –зрителя до мурашек пробирает и злость, и крики отчаяния, и вздохи бессилия и беспомощности. И даже обилие ненормативной лексики в спектакле выглядит оправдано. Это очередная оболочка, защитная «стена», за которую прячутся герои, боясь столкнуться лицом к лицу со своими проблемами. Матерные выражения не только подкрепляют состояние эмоционального срыва Жанны, но и позволяют ей скрыться от настоящего в забытьи разгульной жизни и вседозволенности. Подобные слова помогают актрисе более выразительно и шокирующе показать боль утраты и подчеркнуть подростковый протест, этап, который, казалось бы, героиня давно должна бы прожить. Такой ход позволил Лилии Волковой также показать эмоциональную незрелость своей героини и создал пульсирующий от напряжения, запоминающийся образ.
Множество болезненных монологов раскрывают героиню с новых граней и заставляют зрителя искренне за нее переживать. Жанна – недолюбленный ребёнок из неблагополучной семьи, винящий в своих бедах своё прошлое, своего отца. Её образ можно назвать типичным, как, впрочем, и все образы в постановке – вырвавшаяся из провинции девушка, которая старается наладить свою жизнь. Но терпит неудачу за неудачей. Таким же типичным предстает второй главный герой – Костя, сын соседки Жанны. Актёр Андрей Смирнов создаёт образ человека-приспособленца, способного на многое ради своей малой выгоды. Он не имеет собственного мнения и принципов, а ради мелкой наживы он без сожалений крадет деньги на похороны отца у подруги детства.
Ближе к середине спектакля Жанна в одном из «фактурных», экспозиционных монологов рассказывает об овчарке, жившей в её семье, и сама же метафорически перед зрителем предстаёт в образе той самой собаки. Это сравнение, на самом деле полностью характеризует героиню – она, словно собака, потерявшая хозяина, который никогда ее не любил. Злая, жестокая, но всё равно болезненно привязанная к нему. Несмотря на явное отрицание всего, что связывало героиню с родителем (вплоть до ненавистного ей имени) и так и не прекратившийся подростковый бунт. Бесконечные попытки винить отца в своих проблемах только доказывает невозможность Жанны отказаться от него, нежелание брать ответственность за свою жизнь.
Тема ответственности вообще сквозная для всей постановки. Герои ощущаются жестокими, выросшими, но не повзрослевшими детьми – и Жанна, вечно «слышащая» указания своего умершего отца о том, как лучше поступить, и Костя – второй главный персонаж, не понимают, что все их действия отражаются на их и чужих жизнях.
Отдельно стоит поговорить об окружении Жанны. Мир, в котором она живёт, – это мир, полный таких же не повзрослевших детей, как и она сама. Это жизнь людей с проблемами, пытающихся как-то из них выбраться. И всё же, пусть они и жестоки – так же, как жесток мир вокруг них, жестоки закрытые комнаты внутри их голов, – они, тем не менее, добры друг к другу. В них есть место состраданию и любви. Косте стыдно перед матерью, сотрудник банка точно так же, как главная героиня, кричит о своих проблемах, а Жанна в конце концов скорбит по отцу.
Интересен выбор пространства для спектакля. Сцена «Под крышей» создает метафору на сознание Жанны. Зритель, заходя на малую сцену, как будто погружается в мысли героини, где временами можно повстречать призрак так и не родившейся дочери – маленькой девочки в белом платьице, зовущей маму. Или образ ушедшего из жизни отца, ведущего с Жанной посмертный диалог. Сцена, сама по себе напоминающая закрытую комнату, олицетворяет безвыходное положение героини, которая даже после кончины родителя остается внутри этих созависимых отношений. Живет внутри комнаты, ключи от которой она не может найти, и продолжает тонуть в болезненных воспоминаниях о прошлом.
До самого финала истории Жанна придерживается решения насмехаться над своими проблемами, так как больше ей терять нечего. Она осталась одна, и в этом надрывном смехе звенит ее одиночество. С виду дерзкая и самоуверенная, на самом деле, Жанна оказывается доброй и чувствительной, той самой маленькой девочкой, мечтающей, чтобы отец уделил ей время и помахал на прощанье перед тем, как уйти. За маской ее напускного безразличия, скрывается сожаление о том, что близкого человека не исправить, а время нельзя повернуть вспять.
