Метатекст Габриэля Гарсиа Маркеса, мужское обаяние Игоря Костолевского, 514 женщин, танцевальные фантазии и живая латиноамериканская музыка – в «Маяковке» сыграли главную премьеру 100-го сезона.
С Маркесом и «магическим реализмом» Егор Перегудов работает не впервые. Постановка по роману «Сто лет одиночества» идет в СТИ, где зрители могут провести «Один день в Макондо», то есть буквально на целый день остаться в театре, с перерывом на обед в латиноамериканском стиле, и убедиться, что это «самый эротичный спектакль во всей московской афише». В «Маяковке» новый худрук снова исследует одиночество, или soledad – неприкаянность человеческого сердца, но уже в компании с народными артистами Игорем Костолевским и Ольгой Прокофьевой.
Эта очень мужская история о первой и последней любви рассказана 90-летним журналистом. В свой день рождения он звонит хозяйке борделя, где лет до 70 был постоянным клиентом, и говорит: «Сегодня – да!» 514 женщин, точнее – putas tristes, судя по названию последней книги Маркеса, он получил за свою одинокую жизнь, растраченную на проституток. И сегодня решает сделать себе подарок – заказывает ночь с девственницей... Но, присев на край кровати, только наблюдает – и додумывает, сочиняет её. Эта малышка, не бывшая в употреблении – и безмятежно спящая – внезапно разбудит чувство, которого он никогда не знал и уже не ждал, перезагрузит его мужское «я» «в возрасте, когда большинство смертных, как правило, уже покойники».
От всей прошлой жизни Габито, как близкие называли самого Маркеса, отделяют высокие стены из шаттерсов – деревянных ставней. Они защищают от изнурительной жары, закрывают и одновременно пропускают солнечный свет. «Очень точная формула для латиноамериканских стран», – говорит художник Владимир Арефьев. Причем шаттерсы эти «не в лучшей форме» – старые, выцветшие, как сам 90-летний отшельник. Закрытые окна не пропускают в комнату Габито и «жаркие» эмоции – не только колумбийское солнце, – но потом стены раздвигаются, и она наполняется воздухом.
Желание пережить всё сначала, но иначе, «переписать черновик», откроет пространство памяти, где толпятся женщины на час – спутницы мужского одиночества. Незабываемому клиенту каждая подарит свой кусок торта, и десятки горящих свечей – совсем не праздничных, а церковных – будут тревожно мерцать в темноте, напоминая о быстротечности жизни. Уже догорает? С утра, когда увольнялся из редакции, казалось, что да, а теперь – нет: Габито впервые обнаружил порох в сердце. Вместо воскресных колонок он пишет любовные письма – поэзию в прозе, которой зачитывается весь город. Газеты ложатся на вентиляторы, поднимаются под потолок, а когда лопасти начинают вращаться, разлетаются, как птицы. И «садятся» на руки читательницам.
Сначала Игорь Костолевский играет старика в латексной маске (с полным набором морщин и пигментных пятен) – и, надо сказать, совершенно неузнаваем. Но потом снимает «пластический грим» – и молодеет лет на 20. Эти годы буквально сдувает с лица: поэтический порыв, как сумасшедший ветер, влетает в комнату Габито, где первая реальность заменяется второй – воображаемой. Но она – что важно – не лишена одухотворенной плоти. Пока влюбленный старик пытается устоять на ногах, его поздняя любовь – в желтых трусиках и белой маечке – с детским восторгом катается на «трапе» под напором воздушных потоков. Её сносит, а она только встряхивает растрепанными кудряшками и готова завопить от счастья.
Вообще у Дарьи Хорошиловой – в роли Дельгадины-Худышки, как называет герой свою маленькую богиню – почти нет слов. Юная нимфа из бедных кварталов все время спит – и светится первозданной красотой, совершенством линий, – ну а если просыпается в воображении Габито, то наполняет свой образ, чуть хулиганистый и чувственный, при помощи пластики и танца – миксует игривость детскую и женскую.
Танцуют в спектакле все без исключения. Эти фантазии на тему разных танцевальных стилей, от сальсы и бачаты до танго и болеро, заряжены и «пряным» эротизмом, и озорством – причем в равной мере. «Нетерпения сердца» и колумбийского зноя здесь не меньше, чем иронии, которой «заточены» все ча-ча-ча. Даже самый пикантный танец Химены – прикрытой только длинными волосами, большим ядовитым цветком и гремучими маракасами – хоть и балансирует «на волоске», но все-таки выдерживает чувство меры и стиля. Кстати, за хореографию отвечал чемпион мира и Европы по латиноамериканским танцам среди профессионалов, победитель телепроекта «Танцы со звездами» Денис Тагинцев.
Латиноамериканская музыка тут звучит не в записи – ее тоже исполняют женщины (видимо, из сексуального прошлого Габито). Кроме пары испанских гитар, «вздыхают» виолончель, аккордеон, скрипка, труба и тромбон. Представительницы ансамбля «Картахена-ди-индиас» одеты в обольстительно-черное, как и семь актрис, которые играют и секретарш в редакции, и читательниц газет, и проституток из заведения «Сила Господня». Алине Вакаевой выпали две контрастных роли – не случившейся жены и матери Габито. Одна манит пышной плотью и вызывающей наготой, а другая – белым, призрачным силуэтом, мелькает за жалюзи и излучает иной, потусторонний свет. Напоминает о данном обещании жениться молодым, а еще – о том, что жизнь не состоится, если хотя бы раз не придется «умирать от любви». Когда сердце перестает любить, оно, по словам Маркеса, «черствеет, чернеет и рассыпается».
Любовь по Маркесу – она же и по Тютчеву («на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней»), и по Пушкину («порой опять гармонией упьюсь, над вымыслом слезами обольюсь») – трансформирует реальность и человека преображает, берет верх над возрастом.
Чудо преображения случится вслед за Габито и с героиней Ольги Прокофьевой, владелицей публичного дома – «мамочка» Роса со скрипучим голосом 100-летней, иссушенной временем дуэньи, станет чуть ли не ангелом-хранителем «спящей красавицы» и вместе с её поклонником сбросит старческую маску. Под конец жизни можно почувствовать себя отчаянно молодым и не договариваться с одиночеством: «Сегодня – да!» Сыграно это с юмором и лирикой – отчасти с горечью – так что «печальных мудрецов» в спектакле Егора Перегудова, по сути, два: Габито и Роса. Уж они-то знают наверняка: «Жизнь – печальная штука, если жить без иллюзии».
С Маркесом и «магическим реализмом» Егор Перегудов работает не впервые. Постановка по роману «Сто лет одиночества» идет в СТИ, где зрители могут провести «Один день в Макондо», то есть буквально на целый день остаться в театре, с перерывом на обед в латиноамериканском стиле, и убедиться, что это «самый эротичный спектакль во всей московской афише». В «Маяковке» новый худрук снова исследует одиночество, или soledad – неприкаянность человеческого сердца, но уже в компании с народными артистами Игорем Костолевским и Ольгой Прокофьевой.
Эта очень мужская история о первой и последней любви рассказана 90-летним журналистом. В свой день рождения он звонит хозяйке борделя, где лет до 70 был постоянным клиентом, и говорит: «Сегодня – да!» 514 женщин, точнее – putas tristes, судя по названию последней книги Маркеса, он получил за свою одинокую жизнь, растраченную на проституток. И сегодня решает сделать себе подарок – заказывает ночь с девственницей... Но, присев на край кровати, только наблюдает – и додумывает, сочиняет её. Эта малышка, не бывшая в употреблении – и безмятежно спящая – внезапно разбудит чувство, которого он никогда не знал и уже не ждал, перезагрузит его мужское «я» «в возрасте, когда большинство смертных, как правило, уже покойники». От всей прошлой жизни Габито, как близкие называли самого Маркеса, отделяют высокие стены из шаттерсов – деревянных ставней. Они защищают от изнурительной жары, закрывают и одновременно пропускают солнечный свет. «Очень точная формула для латиноамериканских стран», – говорит художник Владимир Арефьев. Причем шаттерсы эти «не в лучшей форме» – старые, выцветшие, как сам 90-летний отшельник. Закрытые окна не пропускают в комнату Габито и «жаркие» эмоции – не только колумбийское солнце, – но потом стены раздвигаются, и она наполняется воздухом. Желание пережить всё сначала, но иначе, «переписать черновик», откроет пространство памяти, где толпятся женщины на час – спутницы мужского одиночества. Незабываемому клиенту каждая подарит свой кусок торта, и десятки горящих свечей – совсем не праздничных, а церковных – будут тревожно мерцать в темноте, напоминая о быстротечности жизни. Уже догорает? С утра, когда увольнялся из редакции, казалось, что да, а теперь – нет: Габито впервые обнаружил порох в сердце. Вместо воскресных колонок он пишет любовные письма – поэзию в прозе, которой зачитывается весь город. Газеты ложатся на вентиляторы, поднимаются под потолок, а когда лопасти начинают вращаться, разлетаются, как птицы. И «садятся» на руки читательницам.
Сначала Игорь Костолевский играет старика в латексной маске (с полным набором морщин и пигментных пятен) – и, надо сказать, совершенно неузнаваем. Но потом снимает «пластический грим» – и молодеет лет на 20. Эти годы буквально сдувает с лица: поэтический порыв, как сумасшедший ветер, влетает в комнату Габито, где первая реальность заменяется второй – воображаемой. Но она – что важно – не лишена одухотворенной плоти. Пока влюбленный старик пытается устоять на ногах, его поздняя любовь – в желтых трусиках и белой маечке – с детским восторгом катается на «трапе» под напором воздушных потоков. Её сносит, а она только встряхивает растрепанными кудряшками и готова завопить от счастья. Вообще у Дарьи Хорошиловой – в роли Дельгадины-Худышки, как называет герой свою маленькую богиню – почти нет слов. Юная нимфа из бедных кварталов все время спит – и светится первозданной красотой, совершенством линий, – ну а если просыпается в воображении Габито, то наполняет свой образ, чуть хулиганистый и чувственный, при помощи пластики и танца – миксует игривость детскую и женскую.
Танцуют в спектакле все без исключения. Эти фантазии на тему разных танцевальных стилей, от сальсы и бачаты до танго и болеро, заряжены и «пряным» эротизмом, и озорством – причем в равной мере. «Нетерпения сердца» и колумбийского зноя здесь не меньше, чем иронии, которой «заточены» все ча-ча-ча. Даже самый пикантный танец Химены – прикрытой только длинными волосами, большим ядовитым цветком и гремучими маракасами – хоть и балансирует «на волоске», но все-таки выдерживает чувство меры и стиля. Кстати, за хореографию отвечал чемпион мира и Европы по латиноамериканским танцам среди профессионалов, победитель телепроекта «Танцы со звездами» Денис Тагинцев.Латиноамериканская музыка тут звучит не в записи – ее тоже исполняют женщины (видимо, из сексуального прошлого Габито). Кроме пары испанских гитар, «вздыхают» виолончель, аккордеон, скрипка, труба и тромбон. Представительницы ансамбля «Картахена-ди-индиас» одеты в обольстительно-черное, как и семь актрис, которые играют и секретарш в редакции, и читательниц газет, и проституток из заведения «Сила Господня». Алине Вакаевой выпали две контрастных роли – не случившейся жены и матери Габито. Одна манит пышной плотью и вызывающей наготой, а другая – белым, призрачным силуэтом, мелькает за жалюзи и излучает иной, потусторонний свет. Напоминает о данном обещании жениться молодым, а еще – о том, что жизнь не состоится, если хотя бы раз не придется «умирать от любви». Когда сердце перестает любить, оно, по словам Маркеса, «черствеет, чернеет и рассыпается».
Любовь по Маркесу – она же и по Тютчеву («на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней»), и по Пушкину («порой опять гармонией упьюсь, над вымыслом слезами обольюсь») – трансформирует реальность и человека преображает, берет верх над возрастом.
Чудо преображения случится вслед за Габито и с героиней Ольги Прокофьевой, владелицей публичного дома – «мамочка» Роса со скрипучим голосом 100-летней, иссушенной временем дуэньи, станет чуть ли не ангелом-хранителем «спящей красавицы» и вместе с её поклонником сбросит старческую маску. Под конец жизни можно почувствовать себя отчаянно молодым и не договариваться с одиночеством: «Сегодня – да!» Сыграно это с юмором и лирикой – отчасти с горечью – так что «печальных мудрецов» в спектакле Егора Перегудова, по сути, два: Габито и Роса. Уж они-то знают наверняка: «Жизнь – печальная штука, если жить без иллюзии». 
