Министерство культуры РФ разработало «систему оценки качества оказания услуг организаций культуры». Иными словами, уже в 2015 году зрители будут самостоятельно выставлять оценки спектаклям государственных театров по пятибалльной системе. Оценивать постановки можно будет, заполнив специальные анкеты на сайте театра или в фойе по окончании спектакля. Если подавляющая часть оценок будет низкой, то театрам грозят штрафные санкции и дисциплинарные взыскания на директоров и худруков. «Театрал» предложил деятелям сцены оценить эту инициативу.
Александр Кулябин, директор театра «Красный факел» (Новосибирск):
– В качестве эксперимента это, наверное, возможно. Но тогда не правильнее ли провести его сначала в нескольких театрах, а уж потом применять для всех театров страны?
В целом я отношусь к нововведению отрицательно. У каждого театра и его руководителя и так есть свой внутренний ценз, по которому он определяет, что такое хорошо и что такое плохо. Показатели посещаемости и отзывы зрителей здесь, естественно, занимают не последнее место: мы работаем с этой аудиторией и без анкет видим реакцию.
Но одно дело, когда театры сами выстраивают эту работу, а другое – когда им заранее со стороны грозят оценкой и наказанием. Это всегда очень негативно воспринимается людьми искусства, тем более в нашем деле, где заранее предсказать успех или неуспех невозможно. Искусство не может создаваться в клетке, а это уже своего рода клетка. С театрами так поступать нельзя, и до сих пор в истории русского театра никогда – ни до революции, ни в советское время – не было такого подхода к искусству.
Роман Феодори, главный режиссер Красноярского ТЮЗа:
– Вопрос в том, кто будет оценивать работу театра? Мы знаем не один пример, когда работа художника, режиссера или актера получила признание лишь спустя какое-то время. Талант прямиком бьет в цель, а вот гениальность – в цель, которую пока никто не видит. Не выплеснуть бы вместе с водой и ребенка… Не уничтожить бы на корню молодого (или не очень) гения, до замысла которого нам всем еще надо дорасти.
Я против этой новации, потому что не знаю ни формулы, ни фарватера. Если бы мне предложили оценить спектакль по любой шкале, я просто не нашел бы в себе никакого права – ни морального, ни этического – это сделать. Если кто-то на это готов, то лично для меня это странно...
Борис Павлович, режиссер, руководитель социально-просветительских проектов БДТ им. Товстоногова:
– Представить себе описанный механизм реально работающим очень сложно. Кроме того, не выдерживают никакой критики правовой и чисто технический аспекты зрительской оценки. Как доказать, что комментарии оставляют реальные зрители, а не один «тролль» под множеством имен? Где гарантия, что пишет человек, видевший спектакль, а не просто излишне активный «доброжелатель»? Нет такой гарантии. Разве что на билетах указывать индивидуальный код для SMS-голосования… Но мы уже договорились до какой-то сияющей глупости.
Так что скорее всего перед нами очередной многозначительный информационный вброс, который должен отвлечь внимание общественности от какой-то более существенной проблемы. Принцип оценки эффективности театрального искусства – вопрос важнейший. Это вопрос профессиональной экспертизы, которая, в свою очередь, может заниматься независимыми социологическими исследованиями зрительской аудитории.
Но в любом случае необходимо рассматривать репертуарную политику театра как художественное целое, в котором есть место и для коммерчески успешных «флагманов», и для экспериментальных ответвлений. Если управление культуры нанимает на работу художественного руководителя, который творчески обосновал свою программу, он должен иметь свободу маневра. Многие содержательные ходы раскрываются не сразу, а в контексте. В том числе и задним числом. Да что там говорить: многие спектакли «случаются» значительно позже премьерного показа.
Александр Огарев, главный режиссер Томского театра драмы:
– Эта инициатива не кажется мне продуманной. Известно, что широким массам нравятся клишированные образы, абстрактная лиричность, юмор «на грани», псевдопереживания, поднимающие смотрящего до уровня обиженного и страдальца, псевдопафос, вызывающий в усредненном зрителе столь же псевдодобрые чувства.
Мой опыт говорит, что в наше неспокойное время зритель «правильный» и как бы озабоченный нравственностью (комплекс людей, лишенных или избегающих глубоких чувств) более активен и даже агрессивен по сравнению со зрителем, идущим в театр за эксклюзивной историей, за непредвиденным опытом. Такие зрители с удовольствием отыграются на чем-то непривычном для них, не потакающем стандарту, не избитом. Они с удовольствием согласятся и со следующим нововведением – писать кляузы на непонравившихся артистов и режиссеров. И будут считать это своим правом, потому что театр, по их мнению, должен куда-то вести и чему-то учить.
У нас в Томском театре драмы аванс составляет в среднем 3–4 тысячи рублей. На что живут люди, отдающие все свое время театру, мне непонятно. И если создать в театре атмосферу вечного страха – они и вовсе уйдут из профессии.
Петр Шерешевский, главный режиссер Русского драматического театра Удмуртии (Ижевск):
– Мне кажется, что инициатива Минкульта – очередной шаг к цензуре. С сегодняшним российским обществом происходят какие-то страшные вещи: поиск врагов и идеологических диверсий… Желание подстроить под свой вкус окружающих. Отсутствие уважения к другому, пускай даже непонятному, чуждому тебе взгляду на мир. Желание запрещать и указывать, как жить, творить, думать. Указывать другим взрослым людям. Профессионалам, возможно, более образованным, более начитанным, чем ты. Желание навязывать всем и каждому собственную ханжескую мораль, следовать которой, как правило, никто не собирается. У каждого такого добровольного цензора в кармане очень удобные двойные стандарты. Для себя – одно, для окружающих – другое. Я ни в коем случае не имею в виду зрителя вообще. Но ханжи и добровольные цензоры, как правило, наиболее активны и агрессивны. Нельзя давать им в руки инструмент управления искусством.
Начнем с того, что зрители давно уже голосуют. С тех пор, как существует театр. Они или покупают билет и приходят в театр, или нет. Но театр – это не сфера услуг. Это не пирожковая, где разумно жаловаться на протухший фарш и несвежее масло. Театр – это искусство. Искусство должно будоражить, заставлять взглянуть на мир под новым, неожиданным углом зрения, сделать для себя какие-то открытия…
Мне кажется еще, что эта инициатива, несомненно, приведет к изначальной коммерциализации репертуара. И есть опасение, что она задушит живой театр. То есть окончательно задушить его невозможно, но загнать в подполье, вытеснить из больших театров – эта опасность реальна. А театр официальный оставить лишь как средство развлечения и пропаганды.
Всеволод Чубенко, директор Театра драмы им. Достоевского (великий Новгород):
– Я понимаю цели, которые преследует Минкультуры. Понимаю желание и попытки определить критерии и оценки деятельности российских театров. Повлияет ли это нововведение на развитие конкретного театра? Многое, конечно, зависит от личности руководителя, его образованности. Кто хочет экспериментировать, тот и дальше продолжит это делать. Ну а для кого-то такое голосование станет поводом, чтобы скатиться до уровня самодеятельности. Это с одной стороны. А с другой – возникает вопрос: как будут ставить оценки технически? Ведь, например, накрутки голосов в сети Интернет – вещь известная. Поэтому смогут ли оценить спектакли объективно? Или же будут действовать группы лиц, заинтересованные в определенных результатах, которые могут быть как выгодны театру, так и совсем наоборот?
