Несколько лет назад Евгений Миронов (став художественным руководителем Театра наций) затеял капитальный ремонт здания в Петровском переулке. Пока здание в строительных лесах, свои спектакли театр показывает на арендованных площадках. На одной из них и состоялась премьера триллера «Киллер Джо» в постановке болгарского режиссера Явора Гырдева.
Гырдев предложил пьесу лауреата Пулитцеровской премии Трейси Леттса «Киллер Джо» – мрачную историю о семейке из Техаса, решившей замочить матушку ради получения страховки. Пикантность сюжета: заказной убийца по совместительству работает полицейским в местном отделе расследований, то есть ему же и приходится расследовать совершенные им убийства.
Спектакль сделан в интонациях скупого мужского плача по человеческой глупости. Пьеса открыта ключом русского психологического театра, и смелая попытка подойти к тарантиновской эстетике не увенчалась успехом. Там, где просится еще одна драка, злая мрачная шутка или зонг, сцена замирает в пароксизме тихой рефлексии. Однако броская внешняя жесткость действия, нарочито уркаганская речь и несколько выходов актеров голышом обеспечат спектаклю волну первого интереса.
Серо-черное нутро унылого железного загончика разъедает глаза все три часа театрального действия. Семейка Смитов сама загнала себя в такое житье: сразу видно, что это ленивые, необразованные, не знающие, куда себя приткнуть, люди. Папаша Ансель (Андрей Фомин) – послушный слюнтяй с пивом у телевизора, прячущийся под юбку жены (Елена Морозова), которая и юбок-то, впрочем, не носит – настолько распутна. Начало спектакля, когда ее Шарла выходит открыть дверь в одной недлинной футболке без белья, объясняет все про быт и нравы Смитов: техасское «На дне». Попавшему на деньги сыну Анселя Крису (крепкая работа Александра Новина) не составляет труда уговорить папочку и мачеху убить мать: он где-то слыхал, что та застраховала свою жизнь на кругленькую сумму, и там же навели на киллера Джо, с которым можно будет расплатиться из полученной страховки.
Дальше – больше. Джо берет наличными, живых денег у Смитов нет, и они продают Джо свое единственное семейное богатство – девственность Дотти, младшей сестры Криса. Происходит это очень просто: Дотти оставляют дома наедине с полицейским.
У Виталия Хаева и Юлии Пересильд, играющих киллера Джо и Дотти, своя линия в этом спектакле. Они – символы преступления и наказания семейства. Джо совершает убийство, но в лучших традициях трикстера-двойника наказывает заказчиков, показывая, как ничтожны Смиты для осуществления своего плана, ведь денег на оплату заказа они ему так и не добывают. Ангельского вида Дотти, покорная и мягкая, как пластилин, до самого финала будет разыгрывать дурочку-лунатичку, с которой можно делать все, что угодно. Человек, который выполняет желания окружающих, показывает себя таким, каким его хотят видеть, на самом деле управляет людьми: именно это Дотти и доказывает, перехватив пистолет в итоговой общей сваре.
Спектакль не рассказывает новостей о людях, выбравших участь мусора. Человеческая жадность, особенно на фоне бедности, неостановима: люди и дальше будут убивать друг друга из-за денег. Ужасно, что и дальше будут страдать те, кто мог бы прожить и без них. «У меня будет ребенок», – говорит Дотти. Ребенок от убийцы. И занавес падает.
Спектакль сделан в интонациях скупого мужского плача по человеческой глупости. Пьеса открыта ключом русского психологического театра, и смелая попытка подойти к тарантиновской эстетике не увенчалась успехом. Там, где просится еще одна драка, злая мрачная шутка или зонг, сцена замирает в пароксизме тихой рефлексии. Однако броская внешняя жесткость действия, нарочито уркаганская речь и несколько выходов актеров голышом обеспечат спектаклю волну первого интереса.
Серо-черное нутро унылого железного загончика разъедает глаза все три часа театрального действия. Семейка Смитов сама загнала себя в такое житье: сразу видно, что это ленивые, необразованные, не знающие, куда себя приткнуть, люди. Папаша Ансель (Андрей Фомин) – послушный слюнтяй с пивом у телевизора, прячущийся под юбку жены (Елена Морозова), которая и юбок-то, впрочем, не носит – настолько распутна. Начало спектакля, когда ее Шарла выходит открыть дверь в одной недлинной футболке без белья, объясняет все про быт и нравы Смитов: техасское «На дне». Попавшему на деньги сыну Анселя Крису (крепкая работа Александра Новина) не составляет труда уговорить папочку и мачеху убить мать: он где-то слыхал, что та застраховала свою жизнь на кругленькую сумму, и там же навели на киллера Джо, с которым можно будет расплатиться из полученной страховки.
Дальше – больше. Джо берет наличными, живых денег у Смитов нет, и они продают Джо свое единственное семейное богатство – девственность Дотти, младшей сестры Криса. Происходит это очень просто: Дотти оставляют дома наедине с полицейским.
У Виталия Хаева и Юлии Пересильд, играющих киллера Джо и Дотти, своя линия в этом спектакле. Они – символы преступления и наказания семейства. Джо совершает убийство, но в лучших традициях трикстера-двойника наказывает заказчиков, показывая, как ничтожны Смиты для осуществления своего плана, ведь денег на оплату заказа они ему так и не добывают. Ангельского вида Дотти, покорная и мягкая, как пластилин, до самого финала будет разыгрывать дурочку-лунатичку, с которой можно делать все, что угодно. Человек, который выполняет желания окружающих, показывает себя таким, каким его хотят видеть, на самом деле управляет людьми: именно это Дотти и доказывает, перехватив пистолет в итоговой общей сваре.
Спектакль не рассказывает новостей о людях, выбравших участь мусора. Человеческая жадность, особенно на фоне бедности, неостановима: люди и дальше будут убивать друг друга из-за денег. Ужасно, что и дальше будут страдать те, кто мог бы прожить и без них. «У меня будет ребенок», – говорит Дотти. Ребенок от убийцы. И занавес падает.
