Где бы ни работал Юрий КРАВЕЦ (будь то Министерство культуры Саратовской области, МХТ им. Чехова или театральный колледж), он никогда не прекращал своей творческой деятельности. И сегодня, являясь директором театра Et Cetera под руководством Александра Калягина, он продолжает играть в спектаклях Московского Художественного театра. О том, зачем ему это нужно и как это помогает в работе, Юрий Анатольевич рассказал в интервью «Театралу».
– Юрий Анатольевич, после тотального карантина было бы странно начинать диалог с побед. Поэтому скажем сначала о том, что не получилось...
– Да, многое у нас не получилось... Конечно, пандемия – это катастрофа. Поэтому сейчас стремимся наверстать упущенное, выпускаем премьеры, которые задумывались еще в прошлом году. У нас вышел «Любовный напиток» в постановке Владимира Скворцова, на очереди «Стакан воды» Бориса Морозова. Конечно же, ждем, когда разрешат заполнять зал на 100%, потому что зарабатывать при вынужденных ограничениях ни один театр не сможет. Благо нас поддержал Департамент культуры Москвы: всем столичным театрам выделил средства, которые помогли сохранить зарплаты и вообще избежать глобальных потерь. Но это, что называется, вынужденная мера. Все же театр должен и сам зарабатывать.
– Мы провели опрос на сайте «Театрала» и в соцсетях: «Что хотят видеть зрители после открытия театров?» Более 50% хотят драму. Комедии на втором месте – порядка 20%. Вопрос простой: вашему театру пришлось менять творческую стратегию из-за пандемии? Вам ведь сейчас нужно возвращать публику в зал…
– Нет, стратегию мы не меняли, поскольку самоизоляция и ее последствия все-таки не должны и не могут повлиять на творчество, на стремление создать на сцене жизнь человеческого духа. И в этом плане наш театр скорее придерживался той траектории, которую наметил художественный руководитель. Драма драме тоже рознь. Все равно ведь мы с вами знаем, что когда театры начинают выполнять запросы публики (мол, наш зритель охотно покупает билеты на кассовую комедию, давайте насытим такими произведениями репертуар) – ни к чему хорошему это не приводит, так как театр все же должен вести за собой. И то же самое – в отношении административного руководства. Как только мы начнем во главу угла ставить цифры и смотреть на искусство сквозь призму отчетов и смет, можно закрывать театр или назвать свою организацию как-то по-другому.
– Для бывшего чиновника вы мыслите нестандартно.
– Я себя и чиновником-то не считал никогда. Конечно, цифры важны, безусловно, важны, тут даже и говорить нечего. Мы с вами прекрасно понимаем, что уже 30 лет живем в эпоху капитализма с нечеловеческим лицом. Поэтому хотим мы того или нет, от цифр никуда не деться. Но при этом все равно главенствовать над всем должен творческий процесс. У каждого директора есть свои секреты. Где-то они помогают достичь успеха, где-то нет, но это вообще не главное. Мы все имеем право на ошибку. Мы же не за рулем едем по трассе, где нельзя ошибаться. А тут совершенно особый процесс: сегодня один спектакль в фаворе, завтра – другой. Кроме того, из-за пандемии мы не играли целый ряд спектаклей, на которые всегда был высокий спрос: «Утиную охоту», «Бориса Годунова», «451 по Фаренгейту». Сейчас они возвращаются в репертуар, артисты, конечно, волнуются, поскольку нет ничего страшнее столь длительных пауз в работе. Так что, надеемся, очередная волна пандемии не нарушит наших планов.
– Лично вы ничего играть в спектаклях не планируете? Есть же такое понятие, как актерский зуд…
– Я вам так скажу: Александр Александрович позвал меня на должность директора, поэтому об актерстве не думаю.
– Получается, участие в спектаклях МХТ для вас остается как хобби?
– Нет! Не хобби. Это профессия. Отношусь ответственно и дисциплинированно. И своего рода тренинг.
– Вы довольно плотно работали с Табаковым и вот теперь, придя в Et Cetera, что привнесли сюда из табаковской школы?
– Я не думаю, что я что-то привнес, поскольку Et Cetera абсолютно самодостаточный театр, со своей внятно выстроенной программой. Самое главное, что здесь – живой процесс. Кроме того, есть своего рода «опции», которых в Московском Художественном театре не было. Например, в штате Et Cetera работают педагоги по речи, педагоги по пластике, что позволяет актерам поддерживать свою форму, не прибегая к сторонним ресурсам. Потом у нас в порядке вещей самостоятельные работы актеров. То есть труппа не сидит и не ждет, когда придет режиссер и что-то предложит. В свободное от спектаклей время артисты могут придумывать самостоятельные работы и выносить их на суд коллегам. Так родился, например, наш спектакль «Лодочник» в постановке Ивана Косичкина. Много свежих идей привносит молодежь – недавние студенты. И все это происходит потому, что Александр Калягин создал такую атмосферу в театре.
– Кстати, вспоминается давнее интервью Александра Александровича, в котором он говорил о собственных переживаниях, что должен порой переключаться на дела СТД, уделяя меньше внимания театру. И наоборот: выходит премьера в театре – СТД получает меньше внимания Калягина. Теперь вы, наверное, и на своем опыте это знаете. Лично у вас не возникает чувства ревности, когда ваш начальник не может полноценно уделить внимания вопросам Et Cetera и приходится, наверное, подставлять плечо?..
– Да нет, вы знаете, это беспокойство было характерно, я думаю, в первые годы жизни Et Cetera. Со временем это настолько вошло в природу, что сегодня остро вопрос не стоит – где конкретно находится в данную минуту Калягин. Где бы Александр Александрович ни находился, он всегда с нами. Конечно, бывают такие вопросы, которые нужно решить прямо срочно... Но все же форсмажоры это скорее редкость. У Александра Александровича есть удивительное качество – это всепроникающее участие в решении всех творческих вопросов. Вплоть до того, что наутро после моего мхатовского спектакля он может спросить: «Играл вчера?» – «Да». – «Как? Всё в порядке?». Интересуется многочисленными деталями, нюансами, хотя, казалось бы, это жизнь другого коллектива. Но ему небезразлично, что в нашем театральном деле – редкость.
– Интересно, кстати, вот теперь вы приходите в МХТ уже не как руководитель, а исключительно как актер. У вас не возникает сожаления: мол, почему в свое время я не учел каких-то нюансов, чтобы сделать закулисную жизнь лучше?
– Да нет, атмосфера МХТ всегда была очень хорошей, и теперь это чувствуешь и как актер. Во всяком случае, лично мне там комфортно. Пришел в гримерку – тебя окружают коллеги, дежурные по этажу. Видимся, встречаемся, обнимаемся.
– Поставить ничего не планируете?
– Идеи есть. И были предложения не из Москвы. Но сейчас, конечно, куда-то ехать, не говоря уже про более длительный срок. Держит театр, плюс я работаю еще и в театральном колледже имени Леонида Филатова – это среднее специальное образовательное учреждение, расположенное в Митино. Там актеры музыкального театра, но сейчас мы объявили набор и для артистов драмы; пригласили ребят из Московского Художественного театра, которые будут заниматься со студентами.
– Лично ваша задача в чем заключается?
– Я заместитель директора.
– Стало быть, там как раз вы и воплощаете свой опыт, полученный на директорском посту в колледже Олега Табакова?
– Конечно, да. Плюс во многом это еще и вопрос команды. Вместе с директором колледжа Василием Жибцовым мы работали в колледже Табакова. Когда он возглавил филатовский колледж, то спросил: «Юрий Анатольевич, вместе?» Я говорю: «Даже не обсуждается. Конечно, вместе». Так что потихоньку развиваем эту историю. Чем лично мне так интересен колледж? Во-первых, это истоки театрального образования, которые очень важны в нашей сфере. А во-вторых, в колледже для начинающих артистов всегда выгоднее условия, чем в вузах. Потому что после колледжа ты идешь получать высшее образование и, стало быть, имеешь возможности для маневра. Ты можешь, например, поступать три года подряд, имеешь право на ошибку и т.д. Не говоря уже о том, что еще в школьные годы можешь понять, правильно ли выбрал профессию, лежит ли к ней душа. Ведь, как ни крути, определенный процент ребят всегда отсеивается (для творческих профессий это в порядке вещей), и хорошо, если это происходит на ранней стадии, когда еще можешь относительно легко изменить свой жизненный трек.
– Помнится, на экзаменах Табаков определял талант будущего артиста его энергоемкостью.
– Совершенно правильно, согласен с вами. Без энергоемкости – никуда. При этом есть еще один важнейший нюанс – везение, фарт. Бывает, трижды талантливый человек, а звёзды не сходятся, и режиссера своего поймать никак не может, и всю жизнь в театре живет в ожидании. Сам Олег Павлович всё время помнил об этом и знал, что лично ему очень везло по жизни. Просто сошлось! О такой счастливой судьбе многие могут только мечтать.
– И все же, вопрос к вам, как к человеку, у которого большой опыт театрального руководства. Что можно сделать для того, чтобы талантливые люди легче воплощали свой потенциал и не ждали годами ролей?
– Вопрос сложный, поскольку, несмотря на обилие всяческих программ, профильных школ, мастер-классов, спецпоказов и грантов, судьба талантливого человека всегда, по большому счету, в его собственных руках. Бывает, приходит случай, судьба дарит отличный шанс, а ты к нему не готов и кусаешь локти. Но то, что таланты направляют свою собственную жизнь, заботятся о своей карьере, давно заметно по так называемой театральной миграции. Режиссера приглашают на постановку – он приводит с собой целую команду. Нетеатральным людям это кажется подчас странным: мол, зачем брать кого-то со стороны, когда и без того есть большая труппа. Но специфика нашего дела в том и заключается, что талант – явление штучное, уникальное, и даже для первоклассного коллектива требуется порой вливание свежих сил. Так и переезжают артисты из региона в регион, переходят из одного коллектива в другой, часто двигаясь вслед за своим лидером. И лидера тоже можно понять: ему легче опираться на тех, с кем он уже работал и достиг определенных побед. Кроме того, многое еще зависит от конкуренции – особенно в больших театральных городах. Она всегда являлась мощным двигателем театрального дела. Вот почему пресловутый процесс слияния театров (в особенности в регионах) может губительно отразиться на культуре. Александр Калягин, как вы знаете, много говорит об этом – не раз останавливал чиновников от роковых поступков.
– Юрий Анатольевич, несколько лет назад в интервью вы говорили о том, что у вас разработан оригинальный план по развитию гастрольной деятельности в России. Вас услышали? Почему, на ваш взгляд, федералы до сих пор работают по другой концепции?
– К сожалению, нет, не услышали. И даже не знаю почему, не понимаю. На уровне кулуарных бесед все очень поддерживают. Табаков тоже оценил нашу разработку и не раз обращался к чиновникам, чтобы те обратили на нее внимание. Но, видимо, сказывается сила инерции, и новые проекты часто испытывают такую участь. Если у нас состоится встреча с Ольгой Борисовной Любимовой, то, конечно, мы непременно расскажем ей, в чем преимущество нашей разработки, ведь схема достаточна проста и эффективна – велосипед изобретать не нужно.
– Давайте напомним о ней читателям…
– Главная задача моего проекта заключается в том, чтобы региональные театры смогли активно ездить на гастроли и зарабатывать деньги… Берем, скажем, Приволжский федеральный округ. В его центре создается головное предприятие, которое аккумулирует в себе лучшие спектакли округа. Государство дает головному предприятию, условно говоря, 100 рублей. И эти 100 рублей центр тратит на то, чтобы отвезти спектакли во все четырнадцать республик и областей Приволжского округа. Далее начинается «прокат программы». Например, две недели подряд Саратовский театр играет в Самаре свои спектакли, Самарский – в Перми, Пермский – в Казани, Казанский – в Ульяновске и так далее. Аренду при таком обмене оплачивать не нужно, технический персонал, монтировщики, осветители есть в каждом местном театре – это позволяет экономить. Так проходит две недели: каждый театр показывает свои лучшие постановки, затем артисты и декорации переезжают в следующий город. Карусель закрутилась… Рекламу берет на себя гастролирующий театр, поскольку он продает билеты и получает деньги с продаж. Проживание и питание обеспечивает регион, который направляет театр на гастроли, а транспортировку декораций и проезд актеров оплачивает, как я уже сказал, головной центр. Таким образом в федеральном округе создается общее гастрольное поле. Но могут быть и другие варианты. Дальше. Что самое главное на нынешний день? Ничего не бывает даром – никто ничего не сделает тебе бесплатно. Поэтому надо добиться того, чтобы эта карусель могла себя обеспечивать. Вот приехал театр из Перми в Казань, сыграл свои 10 спектаклей, 5% от заработанной суммы он должен перечислить в фонд, созданный при головном предприятии. Зачем? Чтобы уже на следующий или через год государство выделяло на гастроли не 100 рублей, а 90 (10 рублей головное предприятие добавит из собственного фонда). Когда этот маховик запустится, то я уверен, что через какое-то время театры сами смогут обеспечить свою гастрольную деятельность.
– Я правильно понял, что вы эту схему начали разрабатывать еще будучи министром культуры Саратовской области?..
– Да, в 2006 году. Моя обеспокоенность была вызвана еще и тем, что региональная гастрольная программа помогла бы выявить систематические проблемы, сопутствующие провинциальному театру, – сразу стало бы ясно, где какой коллектив «провисает». Публика начнет голосовать рублем – в головное предприятие пойдут конкретные отчеты. Вся система максимально прозрачна. Чиновники заинтересуются: почему 5% от сбора у театра города Х составило 100 рублей, у театра города Y – 80 рублей, а у театра города Z – и вовсе 30? Но это еще не все. Чтобы стимулировать худруков на хорошие постановки, надо создать бонусную систему. Давайте-ка мы театру, который больше всех заработал, выделим средства на постановку нового спектакля и отправим на пятидневные гастроли в Москву. В итоге для театров создаются новые условия работы и появляются стимулы.
– В следующем сезоне юбилей Александра Калягина, а в 2023 году – Et Cetera. Уже готовите какие-то сюрпризы?
– Да, постепенно готовимся. Помимо премьер у нас должны пройти две такие истории, которые называются «Город Калягинск». У Александра Александровича очень теплые отношения с пианистом Борисом Березовским, и, конечно, хочется традицию этих вечеров продолжать. Есть идея очень интересная, но, как вы сами понимаете, эта история чисто на самоокупаемости. Будет и отдельная юбилейная программа. Сейчас как раз идут совещания – собираемся, обсуждаем. Но важно сейчас прийти к какой-то конкретике. Вариантов много. На первый взгляд, они все необъятные – под стать деятельности самого Александра Александровича.
– Юрий Анатольевич, после тотального карантина было бы странно начинать диалог с побед. Поэтому скажем сначала о том, что не получилось...
– Да, многое у нас не получилось... Конечно, пандемия – это катастрофа. Поэтому сейчас стремимся наверстать упущенное, выпускаем премьеры, которые задумывались еще в прошлом году. У нас вышел «Любовный напиток» в постановке Владимира Скворцова, на очереди «Стакан воды» Бориса Морозова. Конечно же, ждем, когда разрешат заполнять зал на 100%, потому что зарабатывать при вынужденных ограничениях ни один театр не сможет. Благо нас поддержал Департамент культуры Москвы: всем столичным театрам выделил средства, которые помогли сохранить зарплаты и вообще избежать глобальных потерь. Но это, что называется, вынужденная мера. Все же театр должен и сам зарабатывать.
– Мы провели опрос на сайте «Театрала» и в соцсетях: «Что хотят видеть зрители после открытия театров?» Более 50% хотят драму. Комедии на втором месте – порядка 20%. Вопрос простой: вашему театру пришлось менять творческую стратегию из-за пандемии? Вам ведь сейчас нужно возвращать публику в зал…
– Нет, стратегию мы не меняли, поскольку самоизоляция и ее последствия все-таки не должны и не могут повлиять на творчество, на стремление создать на сцене жизнь человеческого духа. И в этом плане наш театр скорее придерживался той траектории, которую наметил художественный руководитель. Драма драме тоже рознь. Все равно ведь мы с вами знаем, что когда театры начинают выполнять запросы публики (мол, наш зритель охотно покупает билеты на кассовую комедию, давайте насытим такими произведениями репертуар) – ни к чему хорошему это не приводит, так как театр все же должен вести за собой. И то же самое – в отношении административного руководства. Как только мы начнем во главу угла ставить цифры и смотреть на искусство сквозь призму отчетов и смет, можно закрывать театр или назвать свою организацию как-то по-другому.
– Для бывшего чиновника вы мыслите нестандартно.
– Я себя и чиновником-то не считал никогда. Конечно, цифры важны, безусловно, важны, тут даже и говорить нечего. Мы с вами прекрасно понимаем, что уже 30 лет живем в эпоху капитализма с нечеловеческим лицом. Поэтому хотим мы того или нет, от цифр никуда не деться. Но при этом все равно главенствовать над всем должен творческий процесс. У каждого директора есть свои секреты. Где-то они помогают достичь успеха, где-то нет, но это вообще не главное. Мы все имеем право на ошибку. Мы же не за рулем едем по трассе, где нельзя ошибаться. А тут совершенно особый процесс: сегодня один спектакль в фаворе, завтра – другой. Кроме того, из-за пандемии мы не играли целый ряд спектаклей, на которые всегда был высокий спрос: «Утиную охоту», «Бориса Годунова», «451 по Фаренгейту». Сейчас они возвращаются в репертуар, артисты, конечно, волнуются, поскольку нет ничего страшнее столь длительных пауз в работе. Так что, надеемся, очередная волна пандемии не нарушит наших планов.
– Лично вы ничего играть в спектаклях не планируете? Есть же такое понятие, как актерский зуд…
– Я вам так скажу: Александр Александрович позвал меня на должность директора, поэтому об актерстве не думаю.
– Получается, участие в спектаклях МХТ для вас остается как хобби?
– Нет! Не хобби. Это профессия. Отношусь ответственно и дисциплинированно. И своего рода тренинг.
– Вы довольно плотно работали с Табаковым и вот теперь, придя в Et Cetera, что привнесли сюда из табаковской школы?
– Я не думаю, что я что-то привнес, поскольку Et Cetera абсолютно самодостаточный театр, со своей внятно выстроенной программой. Самое главное, что здесь – живой процесс. Кроме того, есть своего рода «опции», которых в Московском Художественном театре не было. Например, в штате Et Cetera работают педагоги по речи, педагоги по пластике, что позволяет актерам поддерживать свою форму, не прибегая к сторонним ресурсам. Потом у нас в порядке вещей самостоятельные работы актеров. То есть труппа не сидит и не ждет, когда придет режиссер и что-то предложит. В свободное от спектаклей время артисты могут придумывать самостоятельные работы и выносить их на суд коллегам. Так родился, например, наш спектакль «Лодочник» в постановке Ивана Косичкина. Много свежих идей привносит молодежь – недавние студенты. И все это происходит потому, что Александр Калягин создал такую атмосферу в театре.
– Кстати, вспоминается давнее интервью Александра Александровича, в котором он говорил о собственных переживаниях, что должен порой переключаться на дела СТД, уделяя меньше внимания театру. И наоборот: выходит премьера в театре – СТД получает меньше внимания Калягина. Теперь вы, наверное, и на своем опыте это знаете. Лично у вас не возникает чувства ревности, когда ваш начальник не может полноценно уделить внимания вопросам Et Cetera и приходится, наверное, подставлять плечо?..
– Да нет, вы знаете, это беспокойство было характерно, я думаю, в первые годы жизни Et Cetera. Со временем это настолько вошло в природу, что сегодня остро вопрос не стоит – где конкретно находится в данную минуту Калягин. Где бы Александр Александрович ни находился, он всегда с нами. Конечно, бывают такие вопросы, которые нужно решить прямо срочно... Но все же форсмажоры это скорее редкость. У Александра Александровича есть удивительное качество – это всепроникающее участие в решении всех творческих вопросов. Вплоть до того, что наутро после моего мхатовского спектакля он может спросить: «Играл вчера?» – «Да». – «Как? Всё в порядке?». Интересуется многочисленными деталями, нюансами, хотя, казалось бы, это жизнь другого коллектива. Но ему небезразлично, что в нашем театральном деле – редкость.
– Интересно, кстати, вот теперь вы приходите в МХТ уже не как руководитель, а исключительно как актер. У вас не возникает сожаления: мол, почему в свое время я не учел каких-то нюансов, чтобы сделать закулисную жизнь лучше?
– Да нет, атмосфера МХТ всегда была очень хорошей, и теперь это чувствуешь и как актер. Во всяком случае, лично мне там комфортно. Пришел в гримерку – тебя окружают коллеги, дежурные по этажу. Видимся, встречаемся, обнимаемся.
– Поставить ничего не планируете?
– Идеи есть. И были предложения не из Москвы. Но сейчас, конечно, куда-то ехать, не говоря уже про более длительный срок. Держит театр, плюс я работаю еще и в театральном колледже имени Леонида Филатова – это среднее специальное образовательное учреждение, расположенное в Митино. Там актеры музыкального театра, но сейчас мы объявили набор и для артистов драмы; пригласили ребят из Московского Художественного театра, которые будут заниматься со студентами.
– Лично ваша задача в чем заключается?
– Я заместитель директора.
– Стало быть, там как раз вы и воплощаете свой опыт, полученный на директорском посту в колледже Олега Табакова?
– Конечно, да. Плюс во многом это еще и вопрос команды. Вместе с директором колледжа Василием Жибцовым мы работали в колледже Табакова. Когда он возглавил филатовский колледж, то спросил: «Юрий Анатольевич, вместе?» Я говорю: «Даже не обсуждается. Конечно, вместе». Так что потихоньку развиваем эту историю. Чем лично мне так интересен колледж? Во-первых, это истоки театрального образования, которые очень важны в нашей сфере. А во-вторых, в колледже для начинающих артистов всегда выгоднее условия, чем в вузах. Потому что после колледжа ты идешь получать высшее образование и, стало быть, имеешь возможности для маневра. Ты можешь, например, поступать три года подряд, имеешь право на ошибку и т.д. Не говоря уже о том, что еще в школьные годы можешь понять, правильно ли выбрал профессию, лежит ли к ней душа. Ведь, как ни крути, определенный процент ребят всегда отсеивается (для творческих профессий это в порядке вещей), и хорошо, если это происходит на ранней стадии, когда еще можешь относительно легко изменить свой жизненный трек.
– Помнится, на экзаменах Табаков определял талант будущего артиста его энергоемкостью.
– Совершенно правильно, согласен с вами. Без энергоемкости – никуда. При этом есть еще один важнейший нюанс – везение, фарт. Бывает, трижды талантливый человек, а звёзды не сходятся, и режиссера своего поймать никак не может, и всю жизнь в театре живет в ожидании. Сам Олег Павлович всё время помнил об этом и знал, что лично ему очень везло по жизни. Просто сошлось! О такой счастливой судьбе многие могут только мечтать.
– И все же, вопрос к вам, как к человеку, у которого большой опыт театрального руководства. Что можно сделать для того, чтобы талантливые люди легче воплощали свой потенциал и не ждали годами ролей?
– Вопрос сложный, поскольку, несмотря на обилие всяческих программ, профильных школ, мастер-классов, спецпоказов и грантов, судьба талантливого человека всегда, по большому счету, в его собственных руках. Бывает, приходит случай, судьба дарит отличный шанс, а ты к нему не готов и кусаешь локти. Но то, что таланты направляют свою собственную жизнь, заботятся о своей карьере, давно заметно по так называемой театральной миграции. Режиссера приглашают на постановку – он приводит с собой целую команду. Нетеатральным людям это кажется подчас странным: мол, зачем брать кого-то со стороны, когда и без того есть большая труппа. Но специфика нашего дела в том и заключается, что талант – явление штучное, уникальное, и даже для первоклассного коллектива требуется порой вливание свежих сил. Так и переезжают артисты из региона в регион, переходят из одного коллектива в другой, часто двигаясь вслед за своим лидером. И лидера тоже можно понять: ему легче опираться на тех, с кем он уже работал и достиг определенных побед. Кроме того, многое еще зависит от конкуренции – особенно в больших театральных городах. Она всегда являлась мощным двигателем театрального дела. Вот почему пресловутый процесс слияния театров (в особенности в регионах) может губительно отразиться на культуре. Александр Калягин, как вы знаете, много говорит об этом – не раз останавливал чиновников от роковых поступков.
– Юрий Анатольевич, несколько лет назад в интервью вы говорили о том, что у вас разработан оригинальный план по развитию гастрольной деятельности в России. Вас услышали? Почему, на ваш взгляд, федералы до сих пор работают по другой концепции?
– К сожалению, нет, не услышали. И даже не знаю почему, не понимаю. На уровне кулуарных бесед все очень поддерживают. Табаков тоже оценил нашу разработку и не раз обращался к чиновникам, чтобы те обратили на нее внимание. Но, видимо, сказывается сила инерции, и новые проекты часто испытывают такую участь. Если у нас состоится встреча с Ольгой Борисовной Любимовой, то, конечно, мы непременно расскажем ей, в чем преимущество нашей разработки, ведь схема достаточна проста и эффективна – велосипед изобретать не нужно.
– Давайте напомним о ней читателям…
– Главная задача моего проекта заключается в том, чтобы региональные театры смогли активно ездить на гастроли и зарабатывать деньги… Берем, скажем, Приволжский федеральный округ. В его центре создается головное предприятие, которое аккумулирует в себе лучшие спектакли округа. Государство дает головному предприятию, условно говоря, 100 рублей. И эти 100 рублей центр тратит на то, чтобы отвезти спектакли во все четырнадцать республик и областей Приволжского округа. Далее начинается «прокат программы». Например, две недели подряд Саратовский театр играет в Самаре свои спектакли, Самарский – в Перми, Пермский – в Казани, Казанский – в Ульяновске и так далее. Аренду при таком обмене оплачивать не нужно, технический персонал, монтировщики, осветители есть в каждом местном театре – это позволяет экономить. Так проходит две недели: каждый театр показывает свои лучшие постановки, затем артисты и декорации переезжают в следующий город. Карусель закрутилась… Рекламу берет на себя гастролирующий театр, поскольку он продает билеты и получает деньги с продаж. Проживание и питание обеспечивает регион, который направляет театр на гастроли, а транспортировку декораций и проезд актеров оплачивает, как я уже сказал, головной центр. Таким образом в федеральном округе создается общее гастрольное поле. Но могут быть и другие варианты. Дальше. Что самое главное на нынешний день? Ничего не бывает даром – никто ничего не сделает тебе бесплатно. Поэтому надо добиться того, чтобы эта карусель могла себя обеспечивать. Вот приехал театр из Перми в Казань, сыграл свои 10 спектаклей, 5% от заработанной суммы он должен перечислить в фонд, созданный при головном предприятии. Зачем? Чтобы уже на следующий или через год государство выделяло на гастроли не 100 рублей, а 90 (10 рублей головное предприятие добавит из собственного фонда). Когда этот маховик запустится, то я уверен, что через какое-то время театры сами смогут обеспечить свою гастрольную деятельность.
– Я правильно понял, что вы эту схему начали разрабатывать еще будучи министром культуры Саратовской области?..
– Да, в 2006 году. Моя обеспокоенность была вызвана еще и тем, что региональная гастрольная программа помогла бы выявить систематические проблемы, сопутствующие провинциальному театру, – сразу стало бы ясно, где какой коллектив «провисает». Публика начнет голосовать рублем – в головное предприятие пойдут конкретные отчеты. Вся система максимально прозрачна. Чиновники заинтересуются: почему 5% от сбора у театра города Х составило 100 рублей, у театра города Y – 80 рублей, а у театра города Z – и вовсе 30? Но это еще не все. Чтобы стимулировать худруков на хорошие постановки, надо создать бонусную систему. Давайте-ка мы театру, который больше всех заработал, выделим средства на постановку нового спектакля и отправим на пятидневные гастроли в Москву. В итоге для театров создаются новые условия работы и появляются стимулы.
– В следующем сезоне юбилей Александра Калягина, а в 2023 году – Et Cetera. Уже готовите какие-то сюрпризы?
– Да, постепенно готовимся. Помимо премьер у нас должны пройти две такие истории, которые называются «Город Калягинск». У Александра Александровича очень теплые отношения с пианистом Борисом Березовским, и, конечно, хочется традицию этих вечеров продолжать. Есть идея очень интересная, но, как вы сами понимаете, эта история чисто на самоокупаемости. Будет и отдельная юбилейная программа. Сейчас как раз идут совещания – собираемся, обсуждаем. Но важно сейчас прийти к какой-то конкретике. Вариантов много. На первый взгляд, они все необъятные – под стать деятельности самого Александра Александровича.
