Для БДТ им. Товстоногова, равно как и для многих других российских театров, наступило время перемен: в силу международной обстановки коллектив вынужден был поменять гастрольные планы, а также без ущерба для собственной художественной программы переверстать графики выпусков некоторых творческих проектов. Подробнее о том, какие вопросы стоят сегодня перед менеджментом БДТ, «Театралу» рассказала директор театра Татьяна АРХИПОВА.
– Татьяна Сергеевна, пожалуй, одной из наиболее острых проблем в завершающемся сезоне для БДТ стала очередная реконструкция здания. Не забыть, как все радовались капитальному ремонту, который завершился в преддверии 100-летнего юбилея театра, но прошло восемь лет, и труппа снова оказалась вынужденной на время покинуть подмостки…
– Мы тоже радовались, что вернулись в свой родной дом в 2014 году, но оказалось, что за красивым фасадом скрыто огромное количество недоработок и дефектов. За восемь лет – шесть арбитражных дел и два уголовных… И только сейчас, наконец, мы приблизились к тому, что здание все-таки получит достойную реконструкцию. Основные проблемы были связаны с подвалом и с крышей, там сейчас и ведутся работы...
– Плюс сказываются, вероятно, и особенности почвы.
– Конечно, местная почва и наша близость к Фонтанке осложняли ситуацию. Но если бы прежний подрядчик выполнил свою работу добросовестно, мы не имели бы сейчас проблем. В 2019 году Министерство культуры выбрало компанию «Ренессансреставрация» переделывать всю гидроизоляцию здания при работающем театре. Это очень сложные работы. Были проведены испытания, опробованы несколько вариантов гидроизоляции, в результате была найдена и реализована оптимальная технология.
– В этом плане вам, как директору, наверное, чуть комфортнее от того, что есть внешний надзиратель?
– Конечно. Министерство культуры выступает заказчиком и строго контролирует исполнение контракта. Чтобы оценить качество выполнения таких работ, нужны профильные специалисты. Это особая функция – технадзор на стройке. Там должны работать высококлассные эксперты, которые разбираются и в сметах, и в технологиях. Подвал уже практически закончен, до конца 2022 года будет закончен ремонт на крыше (нас заливало и сверху, и снизу). И я надеюсь, что эта тяжелая битва подходит к своему завершению.
– Стало быть, острая фаза уже позади…
– Был момент, когда мы закрывались на несколько месяцев – с апреля прошлого года по июнь – и нас приняли площадки Петербурга, наши театральные коллеги: «Балтийский дом», Александринка, МДТ, ТЮЗ. Большое им спасибо за это. А следом мы поехали в Москву. Мы каждый год уже традиционно гастролируем в Москве, но эти гастроли были особенно масштабными – мы выехали на полтора месяца, почти весь свой репертуар успешно показали, несмотря на то, что площадки были скованы пандемийными ограничениями.
– Кстати, пандемия не отсекла зрителей?
– Самое интересное, что как только разрешили вернуться артистам на сцену, а зрителям в зал, все билеты были мгновенно раскуплены – настолько соскучилась публика по театру. Мы про себя называли этих первых пандемийных зрителей «нашим золотым фондом». Они шли на любимые спектакли, которых им не хватало, шли за эмоциями, которые привыкли получать и которых пандемия их лишила, шли за живым общением…
– В этом плане, кстати, не перестаешь удивляться, насколько разную публику встречаешь на спектаклях БДТ: здесь не только маститые зрители, но и всегда много молодежи, много студентов из Москвы и других городов... Как удается выстраивать этот баланс?
– Это вопрос художественного руководства. У нас ведь театр не директорский. Вектор творческой энергии в БДТ задает Андрей Анатольевич Могучий, художественный руководитель. И в этом векторе не только репертуарная политика, но и вообще всё, что театр транслирует зрителю – от афиш и пиара до цвета стен и ковровых дорожек. Весь театр, можно сказать, это его творческий проект.
– И все медиарасширения тоже? Я имею в виду нашумевший проект БДТ Digital.
– Да, конечно. Эта история возникла чисто эмоционально, как выразился Андрей Могучий, чтобы не потерять друг друга. Нам в середине сезона сказали: «Все должны остаться дома», – и нужно было поддержать артистов и зрителей, не утратить творческий потенциал. Тогда и была выбрана именно такая форма работы в онлайне. Не выкладывание в интернет записей уже существовавших спектаклей, а создание нового продукта, специально и только для интернет-платформы. Для БДТ Digital в том числе был создан спектакль в Майнкрафте. Я помню первый сбор труппы онлайн, когда мы с Андреем Анатольевичем сидели одни в зрительном зале, а все артисты труппы подключились по зуму: трансляция выводилась на большой экран размером с театральный занавес. Все освоили эту технологию, несмотря на разные возрасты и навыки, так все хотели увидеть друг друга. А теперь такой формат встреч уже стал нормой.
– Особый резонанс вызвала рубрика «Помоги врачам». В соцсетях, например, было много перепостов видеозаписи, на которой Алиса Фрейндлих читает письма врачей скорой помощи…
– Да, медицина и БДТ – это всегда была отдельная тема, а в пандемию число наших друзей в этой среде значительно увеличилось. Мы считали своим долгом поддержать тех, кто целыми днями работал в красной зоне, нес дежурство на скорой помощи… А началось все со звонка нашего большого друга из Института скорой помощи. Тогда мы поняли, что врачам не хватает средств индивидуальной защиты. Врачи беспрерывно всем помогают, и мы хотели помочь им в ответ. В итоге, благодаря проекту БДТ Digital мы собрали 5 миллионов рублей: медики купили необходимый запас халатов, респираторов и т.п.
– И все же вам, как директору, приходилось оспаривать какие-то решения художественного руководства? Дело в том, что в пандемию к онлайн-проектам прибегали едва ли не все театры, но монетизировать эту историю получилось далеко не у многих… Не говоря уже о том, что локдаун прошел, а БДТ Digital живет.
– Мы сразу обсудили внутри коллектива, что путь трансляции спектаклей в интернете не наш, он не дает художественной силы, которую мы ищем в творчестве. Ничто не заменит театр, его живое дыхание. Поэтому БДТ Digital – это своего рода эксперимент, попытка заглянуть в иную сферу, посмотреть, как в ней отражаются театральные жанры… Цель заключалась именно в творческом поиске. Монетизация стала всего лишь благотворительным дополнением – небольшой «надстройкой», посредством которой наш театр и зрители поддержали врачей. Наша задача как менеджеров заключается не только в том, чтобы максимально эффективно донести художественный продукт до аудитории, но и в том, чтобы оптимизировать затраты, необходимые на производство и эксплуатацию спектаклей, а также на маркетинговые усилия по продвижению.
Например, у нас есть сложные с технической точки зрения спектакли, на монтаж которых уходит до двух дней. В их числе постановка «Что делать», где в зрительном зале выстраивается амфитеатр, напоминающий университетскую аудиторию. И, конечно, собирать, а затем разбирать такую масштабную сценографию ради одного-двух показов совсем не рентабельно. Потому мы перешли сейчас к блоковой системе проката. Спектакль «Что делать» стоит в афише 5 дней подряд. При этом эти блоки спланированы на весь сезон.
– То есть не оставили зрителям выбора: хочешь в театр – смотри «Что делать».
– Да, и надо сказать, что это было оправдано. Все билеты были проданы. Ведь это действительно отличный спектакль. Разумеется, мы не стали первооткрывателями такого подхода, но оказалось, в нем содержится множество плюсов. Например, приходили зрители и говорили, что регулярно бывают в Санкт-Петербурге, но никак не могли попасть именно на «Что делать», а благодаря блочной системе и заранее открытым продажам осуществили, наконец, свою давнюю мечту. Сейчас так же блоками идут «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель» и будет идти «Материнское сердце» – премьера по мотивам рассказов Шукшина с Ниной Усатовой в главной роли. То есть для каждого проекта надо искать свои пути оптимизации.
– И все же хочу вернуться к вопросу о балансе. БДТ счастливый театр: у вас есть публика, которая ходит сюда с давних времен, помнит легендарные роли Алисы Фрейндлих, Олега Басилашвили, Светланы Крючковой, Георгия Штиля, Нины Усатовой, Валерия Ивченко и многих других. И в то же время сегодня здесь одна из сильнейших в России молодежных трупп. Как это удается?
– Мне кажется, дело в силе притяжения. Принято говорить, что это намоленное место, но причина, конечно, и в том, что в БДТ сильный художественный лидер. Какой бы легендарной ни была история театра, не будет успеха, если премьеры скучны, не отвечают запросам времени, не соответствуют интонации нашего дня… Молодежь у нас действительно уникальная. Вы знаете, БДТ, может быть, единственный театр, в котором нет «звезд» – есть очень известные люди, но само слово запрещено к употреблению в адрес артистов и между артистами. Это театр, где корифеи с огромным интересом следят за успехами молодого поколения, где рады, что молодежь не ждет ролей десятилетиями. Сейчас довольно сложное время. Многие планы пришлось резко скорректировать. У нас давно, еще до пандемии, была запланирована постановка «Преступления и наказания» режиссера Мотои Миура. Но сначала мы вынуждены были перенести ее из-за ковидных ограничений, а в нынешнем сезоне добавились новые обстоятельства, и японский режиссер просто физически не смог к нам приехать.
– В этом плане ваши гастрольные планы тоже, вероятно, пошатнулись?
– Всё, что касается дальнего зарубежья, отменилось. Приходится перестраивать гастрольные планы. Это довольно сложная логистика, поскольку планы верстались на несколько сезонов вперед, но всё же по мере возможности мы вносим коррективы. Так, например, планируем очередные большие гастроли в Москву. Не все спектакли мы можем вывезти, некоторые, в силу технических особенностей, могут идти только на своей родной сцене. Есть и технические ограничения принимающих площадок: например, далеко не каждый зал может принять нашу «Грозу», где выстраивается помост в зрительный зал. Нас часто зовут в регионы. Но в регионах еще сложнее история. Например, в большинство городов мы можем привезти только спектакли нашей Второй или Малой сцены.
– Интересно, что с технической точки зрения все спектакли БДТ довольно дорогостоящие, но при этом вам удается сохранять лояльную ценовую политику…
– Вопрос непростой, поскольку доступность театра у нас действительно в приоритете. Мы государственный театр, а значит, что существуем благодаря налогам наших граждан. И билеты в театр должны быть для них доступны. Стартовые цены на билеты у нас не менялись уже пять лет. Но и зарабатывать мы тоже должны, стабильный доход дает театру возможность полноценно развиваться. Приблизительно раз в полгода мы на наших планерках возвращаемся к этой теме, раскладываем сметы, смотрим баланс, ищем резервы, но… всегда нас останавливает одна и та же мысль: как мы поднимем цены, если у зрителей зарплаты не выросли? И всякий раз, приобретая билеты, публика сталкивается с выбором: пойти в театр или купить, например, продукты? Мы несем на себе эту социальную миссию.
– Плюс у вас один из немногих театров, где есть студенческие абонементы на спектакли. Помнится, этот проект БДТ родился незадолго до пандемии. В итоге он прижился?
– Очень прижился. Сейчас студенческие премьерные показы вернулись в репертуар. Билет в таком случае стоит всего 150 рублей, но при условии, что при покупке и проходе в театр предъявлен студенческий.
– А перекупщики тут никак не вмешиваются, не вклиниваются?
– Как? Должен человек, проходя через капельдинера внизу, показать свой билет, на котором написано «150 рублей», показать свой студенческий билет.
– То есть для мамы купить нельзя?
– Нет, только для студентов.
– В этой связи нельзя не вспомнить и о Пушкинской карте. Как бы вы оценили результат такого проекта?
– Это полезное очень действие. Недавно на спектакле «Гроза» я вышла в зал, и мне показалось, что там не было ни одного человека старше 25 лет. Совсем юные лица! Я потом специально проверила: почти 40% билетов было куплено по Пушкинской карте.
– Свою аудиторию вы все-таки анализируете каким-то образом? Проводите социологические исследования – смотрите, насколько она включена в театральный процесс?
– Я, как бывший социолог, могу сказать, что если ты действительно хочешь провести глубинное исследование, то эта история довольно дорогостоящая. И скорее всего результат исследования подтвердит то, что ты и так понимаешь. Теперь вопрос: допустим, мы получили подробный научный анализ, а дальше что мы будем с ним делать? Репертуарная политика не формируется на основании зрительских опросов, в театре либо создаётся сила притяжения и мощное художественное высказывание, либо нет...
– Но все же это позволило бы вам определить риски – спрогнозировать, например, степень вовлеченности публики.
– Нужно точно чувствовать и понимать целевую аудиторию. Для этого есть разнообразные маркетинговые инструменты. У нас отличный отдел продаж. Они прекрасно разбираются в театральной сфере, как эксперты могут посоветовать наиболее интересный конкретному зрителю спектакль, у них много профессиональных «фишек». В театре всегда есть постоянные зрители, а есть случайные. Но для того, чтобы случайные захотели к нам вернуться, следует заинтересовать их творческим продуктом. Это первично. Бывает, что несколько человек в антракте уходят даже со спектакля «Лето одного года», что, на первый взгляд, кажется вовсе невозможным. Кирилл Крок, по-моему, даже какой-то процент высчитал в своем театре, сколько публики может уйти в антракте на том или ином спектакле.
– Настроение?
– Настроение, погода, самочувствие, срочно возникшее дело, поезд – всего не угадаешь... Марина Цветаева сказала, что думать можно и за чисткой рыбы, а для того, чтобы чувствовать, нужно время и особая обстановка. Ты должен быть освобожден от всех бытовых обстоятельств. Человек может быть просто не готов к этому сейчас. Бывает, просто не нравится. Что поделаешь? Важно еще учитывать регион, где вы играете спектакли.
– Проще говоря, Питер – это не Москва.
– Да, Москву не надо сравнивать с другими городами, поскольку те суммы, которые зрители готовы заплатить за спектакли в Москве, не сравнятся больше ни с одним регионом России. Мы не можем поставить московские цены. Самый дорогой билет у нас стоит десять тысяч рублей. Но если мы повезем наш репертуар в столицу, там уже цена может существенно возрасти. Так что вы правы, слово «баланс» ключевое для нашего менеджмента. Но исходным фактором здесь является все же художественный процесс. Если в нем вдруг наступит стагнация, то никакие соцопросы, цифры и сметы картину уже не спасут. Живое дыхание требуется, а это возможно только когда в театре налажен творческий процесс.
Справка
Татьяна Архипова
Образование: Ленинградский госуниверситет (социологический факультет)
Карьера: в начале 1990-х работала в рекламных агентствах Санкт-Петербурга. В 1993–1994 гг. занимала руководящую должность в управлении маркетинга и рекламы ГТРК «Пятый канал». С 1994 по 2005 год последовательно руководила управлением по работе с персоналом, а затем маркетингом и коммуникациями в крупной коммерческой структуре. С 2005 по 2007 год возглавляла телеканал «ТНТ – Санкт-Петербург» в должности гендиректора. С 2007 по 2014 год была первым заместителем гендиректора Михайловского театра.
Директором БДТ им. Товстоногова назначена в 2014 году.
Награды: грамоты Комитета по культуре Правительства Санкт-Петербурга, Почетная грамота Губернатора Санкт-Петербурга, Благодарность Министра культуры РФ и многие другие.
– Татьяна Сергеевна, пожалуй, одной из наиболее острых проблем в завершающемся сезоне для БДТ стала очередная реконструкция здания. Не забыть, как все радовались капитальному ремонту, который завершился в преддверии 100-летнего юбилея театра, но прошло восемь лет, и труппа снова оказалась вынужденной на время покинуть подмостки…
– Мы тоже радовались, что вернулись в свой родной дом в 2014 году, но оказалось, что за красивым фасадом скрыто огромное количество недоработок и дефектов. За восемь лет – шесть арбитражных дел и два уголовных… И только сейчас, наконец, мы приблизились к тому, что здание все-таки получит достойную реконструкцию. Основные проблемы были связаны с подвалом и с крышей, там сейчас и ведутся работы...
– Плюс сказываются, вероятно, и особенности почвы.
– Конечно, местная почва и наша близость к Фонтанке осложняли ситуацию. Но если бы прежний подрядчик выполнил свою работу добросовестно, мы не имели бы сейчас проблем. В 2019 году Министерство культуры выбрало компанию «Ренессансреставрация» переделывать всю гидроизоляцию здания при работающем театре. Это очень сложные работы. Были проведены испытания, опробованы несколько вариантов гидроизоляции, в результате была найдена и реализована оптимальная технология.
– В этом плане вам, как директору, наверное, чуть комфортнее от того, что есть внешний надзиратель?
– Конечно. Министерство культуры выступает заказчиком и строго контролирует исполнение контракта. Чтобы оценить качество выполнения таких работ, нужны профильные специалисты. Это особая функция – технадзор на стройке. Там должны работать высококлассные эксперты, которые разбираются и в сметах, и в технологиях. Подвал уже практически закончен, до конца 2022 года будет закончен ремонт на крыше (нас заливало и сверху, и снизу). И я надеюсь, что эта тяжелая битва подходит к своему завершению.
– Стало быть, острая фаза уже позади…
– Был момент, когда мы закрывались на несколько месяцев – с апреля прошлого года по июнь – и нас приняли площадки Петербурга, наши театральные коллеги: «Балтийский дом», Александринка, МДТ, ТЮЗ. Большое им спасибо за это. А следом мы поехали в Москву. Мы каждый год уже традиционно гастролируем в Москве, но эти гастроли были особенно масштабными – мы выехали на полтора месяца, почти весь свой репертуар успешно показали, несмотря на то, что площадки были скованы пандемийными ограничениями.
– Кстати, пандемия не отсекла зрителей?
– Самое интересное, что как только разрешили вернуться артистам на сцену, а зрителям в зал, все билеты были мгновенно раскуплены – настолько соскучилась публика по театру. Мы про себя называли этих первых пандемийных зрителей «нашим золотым фондом». Они шли на любимые спектакли, которых им не хватало, шли за эмоциями, которые привыкли получать и которых пандемия их лишила, шли за живым общением…
– В этом плане, кстати, не перестаешь удивляться, насколько разную публику встречаешь на спектаклях БДТ: здесь не только маститые зрители, но и всегда много молодежи, много студентов из Москвы и других городов... Как удается выстраивать этот баланс?
– Это вопрос художественного руководства. У нас ведь театр не директорский. Вектор творческой энергии в БДТ задает Андрей Анатольевич Могучий, художественный руководитель. И в этом векторе не только репертуарная политика, но и вообще всё, что театр транслирует зрителю – от афиш и пиара до цвета стен и ковровых дорожек. Весь театр, можно сказать, это его творческий проект.
– И все медиарасширения тоже? Я имею в виду нашумевший проект БДТ Digital.
– Да, конечно. Эта история возникла чисто эмоционально, как выразился Андрей Могучий, чтобы не потерять друг друга. Нам в середине сезона сказали: «Все должны остаться дома», – и нужно было поддержать артистов и зрителей, не утратить творческий потенциал. Тогда и была выбрана именно такая форма работы в онлайне. Не выкладывание в интернет записей уже существовавших спектаклей, а создание нового продукта, специально и только для интернет-платформы. Для БДТ Digital в том числе был создан спектакль в Майнкрафте. Я помню первый сбор труппы онлайн, когда мы с Андреем Анатольевичем сидели одни в зрительном зале, а все артисты труппы подключились по зуму: трансляция выводилась на большой экран размером с театральный занавес. Все освоили эту технологию, несмотря на разные возрасты и навыки, так все хотели увидеть друг друга. А теперь такой формат встреч уже стал нормой.
– Особый резонанс вызвала рубрика «Помоги врачам». В соцсетях, например, было много перепостов видеозаписи, на которой Алиса Фрейндлих читает письма врачей скорой помощи…
– Да, медицина и БДТ – это всегда была отдельная тема, а в пандемию число наших друзей в этой среде значительно увеличилось. Мы считали своим долгом поддержать тех, кто целыми днями работал в красной зоне, нес дежурство на скорой помощи… А началось все со звонка нашего большого друга из Института скорой помощи. Тогда мы поняли, что врачам не хватает средств индивидуальной защиты. Врачи беспрерывно всем помогают, и мы хотели помочь им в ответ. В итоге, благодаря проекту БДТ Digital мы собрали 5 миллионов рублей: медики купили необходимый запас халатов, респираторов и т.п.
– И все же вам, как директору, приходилось оспаривать какие-то решения художественного руководства? Дело в том, что в пандемию к онлайн-проектам прибегали едва ли не все театры, но монетизировать эту историю получилось далеко не у многих… Не говоря уже о том, что локдаун прошел, а БДТ Digital живет.
– Мы сразу обсудили внутри коллектива, что путь трансляции спектаклей в интернете не наш, он не дает художественной силы, которую мы ищем в творчестве. Ничто не заменит театр, его живое дыхание. Поэтому БДТ Digital – это своего рода эксперимент, попытка заглянуть в иную сферу, посмотреть, как в ней отражаются театральные жанры… Цель заключалась именно в творческом поиске. Монетизация стала всего лишь благотворительным дополнением – небольшой «надстройкой», посредством которой наш театр и зрители поддержали врачей. Наша задача как менеджеров заключается не только в том, чтобы максимально эффективно донести художественный продукт до аудитории, но и в том, чтобы оптимизировать затраты, необходимые на производство и эксплуатацию спектаклей, а также на маркетинговые усилия по продвижению.
Например, у нас есть сложные с технической точки зрения спектакли, на монтаж которых уходит до двух дней. В их числе постановка «Что делать», где в зрительном зале выстраивается амфитеатр, напоминающий университетскую аудиторию. И, конечно, собирать, а затем разбирать такую масштабную сценографию ради одного-двух показов совсем не рентабельно. Потому мы перешли сейчас к блоковой системе проката. Спектакль «Что делать» стоит в афише 5 дней подряд. При этом эти блоки спланированы на весь сезон.
– То есть не оставили зрителям выбора: хочешь в театр – смотри «Что делать».– Да, и надо сказать, что это было оправдано. Все билеты были проданы. Ведь это действительно отличный спектакль. Разумеется, мы не стали первооткрывателями такого подхода, но оказалось, в нем содержится множество плюсов. Например, приходили зрители и говорили, что регулярно бывают в Санкт-Петербурге, но никак не могли попасть именно на «Что делать», а благодаря блочной системе и заранее открытым продажам осуществили, наконец, свою давнюю мечту. Сейчас так же блоками идут «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель» и будет идти «Материнское сердце» – премьера по мотивам рассказов Шукшина с Ниной Усатовой в главной роли. То есть для каждого проекта надо искать свои пути оптимизации.
– И все же хочу вернуться к вопросу о балансе. БДТ счастливый театр: у вас есть публика, которая ходит сюда с давних времен, помнит легендарные роли Алисы Фрейндлих, Олега Басилашвили, Светланы Крючковой, Георгия Штиля, Нины Усатовой, Валерия Ивченко и многих других. И в то же время сегодня здесь одна из сильнейших в России молодежных трупп. Как это удается?
– Мне кажется, дело в силе притяжения. Принято говорить, что это намоленное место, но причина, конечно, и в том, что в БДТ сильный художественный лидер. Какой бы легендарной ни была история театра, не будет успеха, если премьеры скучны, не отвечают запросам времени, не соответствуют интонации нашего дня… Молодежь у нас действительно уникальная. Вы знаете, БДТ, может быть, единственный театр, в котором нет «звезд» – есть очень известные люди, но само слово запрещено к употреблению в адрес артистов и между артистами. Это театр, где корифеи с огромным интересом следят за успехами молодого поколения, где рады, что молодежь не ждет ролей десятилетиями. Сейчас довольно сложное время. Многие планы пришлось резко скорректировать. У нас давно, еще до пандемии, была запланирована постановка «Преступления и наказания» режиссера Мотои Миура. Но сначала мы вынуждены были перенести ее из-за ковидных ограничений, а в нынешнем сезоне добавились новые обстоятельства, и японский режиссер просто физически не смог к нам приехать.
– В этом плане ваши гастрольные планы тоже, вероятно, пошатнулись?
– Всё, что касается дальнего зарубежья, отменилось. Приходится перестраивать гастрольные планы. Это довольно сложная логистика, поскольку планы верстались на несколько сезонов вперед, но всё же по мере возможности мы вносим коррективы. Так, например, планируем очередные большие гастроли в Москву. Не все спектакли мы можем вывезти, некоторые, в силу технических особенностей, могут идти только на своей родной сцене. Есть и технические ограничения принимающих площадок: например, далеко не каждый зал может принять нашу «Грозу», где выстраивается помост в зрительный зал. Нас часто зовут в регионы. Но в регионах еще сложнее история. Например, в большинство городов мы можем привезти только спектакли нашей Второй или Малой сцены.
– Интересно, что с технической точки зрения все спектакли БДТ довольно дорогостоящие, но при этом вам удается сохранять лояльную ценовую политику…
– Вопрос непростой, поскольку доступность театра у нас действительно в приоритете. Мы государственный театр, а значит, что существуем благодаря налогам наших граждан. И билеты в театр должны быть для них доступны. Стартовые цены на билеты у нас не менялись уже пять лет. Но и зарабатывать мы тоже должны, стабильный доход дает театру возможность полноценно развиваться. Приблизительно раз в полгода мы на наших планерках возвращаемся к этой теме, раскладываем сметы, смотрим баланс, ищем резервы, но… всегда нас останавливает одна и та же мысль: как мы поднимем цены, если у зрителей зарплаты не выросли? И всякий раз, приобретая билеты, публика сталкивается с выбором: пойти в театр или купить, например, продукты? Мы несем на себе эту социальную миссию.
– Плюс у вас один из немногих театров, где есть студенческие абонементы на спектакли. Помнится, этот проект БДТ родился незадолго до пандемии. В итоге он прижился?
– Очень прижился. Сейчас студенческие премьерные показы вернулись в репертуар. Билет в таком случае стоит всего 150 рублей, но при условии, что при покупке и проходе в театр предъявлен студенческий.
– А перекупщики тут никак не вмешиваются, не вклиниваются?
– Как? Должен человек, проходя через капельдинера внизу, показать свой билет, на котором написано «150 рублей», показать свой студенческий билет.
– То есть для мамы купить нельзя?
– Нет, только для студентов.
– В этой связи нельзя не вспомнить и о Пушкинской карте. Как бы вы оценили результат такого проекта?
– Это полезное очень действие. Недавно на спектакле «Гроза» я вышла в зал, и мне показалось, что там не было ни одного человека старше 25 лет. Совсем юные лица! Я потом специально проверила: почти 40% билетов было куплено по Пушкинской карте.
– Свою аудиторию вы все-таки анализируете каким-то образом? Проводите социологические исследования – смотрите, насколько она включена в театральный процесс?
– Я, как бывший социолог, могу сказать, что если ты действительно хочешь провести глубинное исследование, то эта история довольно дорогостоящая. И скорее всего результат исследования подтвердит то, что ты и так понимаешь. Теперь вопрос: допустим, мы получили подробный научный анализ, а дальше что мы будем с ним делать? Репертуарная политика не формируется на основании зрительских опросов, в театре либо создаётся сила притяжения и мощное художественное высказывание, либо нет...
– Но все же это позволило бы вам определить риски – спрогнозировать, например, степень вовлеченности публики.– Нужно точно чувствовать и понимать целевую аудиторию. Для этого есть разнообразные маркетинговые инструменты. У нас отличный отдел продаж. Они прекрасно разбираются в театральной сфере, как эксперты могут посоветовать наиболее интересный конкретному зрителю спектакль, у них много профессиональных «фишек». В театре всегда есть постоянные зрители, а есть случайные. Но для того, чтобы случайные захотели к нам вернуться, следует заинтересовать их творческим продуктом. Это первично. Бывает, что несколько человек в антракте уходят даже со спектакля «Лето одного года», что, на первый взгляд, кажется вовсе невозможным. Кирилл Крок, по-моему, даже какой-то процент высчитал в своем театре, сколько публики может уйти в антракте на том или ином спектакле.
– Настроение?
– Настроение, погода, самочувствие, срочно возникшее дело, поезд – всего не угадаешь... Марина Цветаева сказала, что думать можно и за чисткой рыбы, а для того, чтобы чувствовать, нужно время и особая обстановка. Ты должен быть освобожден от всех бытовых обстоятельств. Человек может быть просто не готов к этому сейчас. Бывает, просто не нравится. Что поделаешь? Важно еще учитывать регион, где вы играете спектакли.
– Проще говоря, Питер – это не Москва.
– Да, Москву не надо сравнивать с другими городами, поскольку те суммы, которые зрители готовы заплатить за спектакли в Москве, не сравнятся больше ни с одним регионом России. Мы не можем поставить московские цены. Самый дорогой билет у нас стоит десять тысяч рублей. Но если мы повезем наш репертуар в столицу, там уже цена может существенно возрасти. Так что вы правы, слово «баланс» ключевое для нашего менеджмента. Но исходным фактором здесь является все же художественный процесс. Если в нем вдруг наступит стагнация, то никакие соцопросы, цифры и сметы картину уже не спасут. Живое дыхание требуется, а это возможно только когда в театре налажен творческий процесс.
Справка
Татьяна Архипова
Образование: Ленинградский госуниверситет (социологический факультет)
Карьера: в начале 1990-х работала в рекламных агентствах Санкт-Петербурга. В 1993–1994 гг. занимала руководящую должность в управлении маркетинга и рекламы ГТРК «Пятый канал». С 1994 по 2005 год последовательно руководила управлением по работе с персоналом, а затем маркетингом и коммуникациями в крупной коммерческой структуре. С 2005 по 2007 год возглавляла телеканал «ТНТ – Санкт-Петербург» в должности гендиректора. С 2007 по 2014 год была первым заместителем гендиректора Михайловского театра.
Директором БДТ им. Товстоногова назначена в 2014 году.
Награды: грамоты Комитета по культуре Правительства Санкт-Петербурга, Почетная грамота Губернатора Санкт-Петербурга, Благодарность Министра культуры РФ и многие другие.
