В начале декабря на Исторической сцене Большого театра состоялись две премьеры. В один вечер театр представил «Шопениану» и Большое классическое па из балета «Пахита». Эта «пара» – акварельный шедевр плывшего «против течения» Михаила Фокина и роскошный «писанный маслом» имперский опус Мариуса Петипа – сочетание довольно необычное.
В общем, тут по Пушкину сошлись «лед» и «пламень»: прозрачная в своей гармоничной целостности, словно «выдохнутая» «Шопениана» и калейдоскопически броское Гран па «Пахиты»… Элегическая «Шопениана» в стиле Тальони, когда по собственному выражению Фокина «танцовщица поднималась на пуанты не для того, чтобы продемонстрировать стальной носок, а для того, чтобы, едва касаясь земли, создать своим танцем впечатление легкости, чего-то неземного, фантастического»… И россыпь амбициозных вариаций для балерин-виртуозок, демонстрирующих свой апломб. Единственное, что объединяет эти два балета – общая колыбель – петербургская школа.
Для восстановления «Шопенианы», начиная с 1932 года периодически присутствовавшей в афише Большого, пригласили педагогов-репетиторов екатеринбургского Урал Балета Наталью Большакову и Вадима Гуляева, вагановцев по происхождению, в свое время танцевавших в этом балете на сцене Кировского театра (ныне Мариинки). В качестве оформления художник по возобновлению Альона Пикалова использовала задник знаменитого сценографа Владимира Дмитриева, а как художника по костюмам пригласили Татьяну Ногинову, почти 20 лет проработавшую главным художником-технологом по костюмам в Мариинке и постоянно сотрудничающую с Большим. В результате спектакль приобрел легкий петербургский прононс. От него повеяло изысканным холодком отрешенности, очень идущей этому балету.
«Шопениана» – оммаж ускользающей красоте романтического балета, балеринам, сошедшим со старинных гравюр и литографий, их танцу каким его видел в своих мечтах Михаил Фокин. Этот одноактный шедевр можно танцевать как грезу любви, как мечту о совершенной несбыточной красоте, устремляясь в призрачное будущее, а можно – как прекрасное воспоминание об ушедшем, которое уже не вернется. Пожалуй, нынешнему возобновлению Большаковой и Гуляева интонационно ближе вторая трактовка. Юноша, вокруг которого парят сильфиды («Сильфиды» другое название балета, под которым он идет во всем мире), кажется, не питает никаких иллюзий. Артем Овчаренко (танцевавший в первый день показов) легкий, с прекрасным прыжком и отточенными движениями – максимально отстранен, как тот «кто пережил свои желанья, кто разлюбил свои мечты». Его лирический вальс с воздушной Екатериной Крысановой, буквально парившей в его руках, был окутан ностальгическим флером, каким окутаны версальские призраки на картинах Бенуа. Утонченностью, мимолетностью и изысканностью был отмечен и танец двух других солисток Кристины Кретовой и бывшей петербурженки Евгении Образцовой. Бесшумно скользящий вышколенный кордебалет не нарушал атмосферу романтической печали и бесстрастной гармонии.
Уже говорилось: трудно подобрать к «Шопениане» более контрастное хореографическое произведение, чем Большое классическое па из «Пахиты». Названный балет на музыку Эдуарда-Мари-Эрнеста Дельдевеза, был впервые поставлен в Париже знаменитым танцовщиком и балетмейстером Жозефом Мазилье в 1846 году. В России он увидел свет на год позже. Мариус Петипа, ангажированный как первый танцовщик Императорского театра, поставил «Пахиту» в купе со своим отцом Жаном Петипа и Пьером Фредериком Малавернем. А в 1881 году, уже в статусе официального хореографа императорских театров, Мариус Петипа существенно обновил старую версию, поставив для финальной картины (на специально написанную музыку Л.Минкуса) великолепное гран-па, по сей день считающееся одной из жемчужин мирового хореографического репертуара. Собственно говоря, оно долгие годы и исчерпывало представление современного российского зрителя о «загадочной» Пахите. После революции семнадцатого года спектакль ушел из репертуара, и возобновил свое сценическое существование в пятидесятые годы в формате упомянутого гран-па, блистательного балеринского дивертисмента, который танцевали в концертах, ставили как отдельный акт и даже включали в выпускные экзамены балетных школ. Так весной 1941 году для учеников Московского хореографического училища (чей выпуск предполагался в 1943-м) художественный руководитель МХУ Петр Гусев возобновил Большое классическое па из балета «Пахита», главную женскую партию в котором танцевала 15-летняя Майя Пдисецкая.
Нынешнее возобновление Гран-па из «Пахиты», впервые появившейся на сцене Большого в 1889 году, осуществил главный современный реставратор старинных балетов Юрий Бурлака. Именно ему театр был обязан предыдущим (2008 год) возобновлением этого хореографического шедевра.
Финальное свадебное гран-па обрамлено бальными танцами – гавотом, котильоном и детской мазуркой, которую мило станцевали учащиеся Московской академии хореографии. Гран-па, которое еще называют дефиле балерин, отражает иерархию имперской труппы, в центре коей – прима-балерина и премьер в великолепном окружении танцовщиц-солисток. Сегодня в Большом театре на сцену вышли молодые исполнители. Главные партии Пахиты и ее возлюбленного Люсьена де’Эрвильи, чьи сердца счастливо соединяются в последнем акте балета, станцевали прима Алена Ковалева и премьер Егор Геращенко. Сложнейшие вариации предназначенные, балеринам-виртуозкам поручили артисткам кордебалета, вопреки заветам Мариуса Ивановича Петипа, категорически возражавшего против того, чтобы их танцевали даже корифейки. Но надо отдать должное артисткам Большого, они оправдали оказанное им доверие, грамотно и без запинок станцевав сложнейшие вариации, хоть и… без особого блеска. Вот, кто действительно блеснул, так это обаятельный юный Дмитрий Смилевски, с невероятной легкостью станцевавший с Марией Мишиной и Маргаритой Шрайнер сложное, изысканно-игривое и кокетливое па де труа.
В целом же Гран-па «прозвучало» импозантно, мощно, вполне отвечая нашим представлениям о большом стиле русского имперского балета, чему способствовали и оформление Альоны Пикаловой (дворцовая терраса, с огромными арками, сквозь которые открывается вид на роскошный парк). и богатые костюмы Елены Зайцевой. А парадная торжественность и ансамблевость финала, в котором задействованы все участники свадебного действа, производит прямо-таки грандиозное впечатление.
В общем, тут по Пушкину сошлись «лед» и «пламень»: прозрачная в своей гармоничной целостности, словно «выдохнутая» «Шопениана» и калейдоскопически броское Гран па «Пахиты»… Элегическая «Шопениана» в стиле Тальони, когда по собственному выражению Фокина «танцовщица поднималась на пуанты не для того, чтобы продемонстрировать стальной носок, а для того, чтобы, едва касаясь земли, создать своим танцем впечатление легкости, чего-то неземного, фантастического»… И россыпь амбициозных вариаций для балерин-виртуозок, демонстрирующих свой апломб. Единственное, что объединяет эти два балета – общая колыбель – петербургская школа.
Для восстановления «Шопенианы», начиная с 1932 года периодически присутствовавшей в афише Большого, пригласили педагогов-репетиторов екатеринбургского Урал Балета Наталью Большакову и Вадима Гуляева, вагановцев по происхождению, в свое время танцевавших в этом балете на сцене Кировского театра (ныне Мариинки). В качестве оформления художник по возобновлению Альона Пикалова использовала задник знаменитого сценографа Владимира Дмитриева, а как художника по костюмам пригласили Татьяну Ногинову, почти 20 лет проработавшую главным художником-технологом по костюмам в Мариинке и постоянно сотрудничающую с Большим. В результате спектакль приобрел легкий петербургский прононс. От него повеяло изысканным холодком отрешенности, очень идущей этому балету.
«Шопениана» – оммаж ускользающей красоте романтического балета, балеринам, сошедшим со старинных гравюр и литографий, их танцу каким его видел в своих мечтах Михаил Фокин. Этот одноактный шедевр можно танцевать как грезу любви, как мечту о совершенной несбыточной красоте, устремляясь в призрачное будущее, а можно – как прекрасное воспоминание об ушедшем, которое уже не вернется. Пожалуй, нынешнему возобновлению Большаковой и Гуляева интонационно ближе вторая трактовка. Юноша, вокруг которого парят сильфиды («Сильфиды» другое название балета, под которым он идет во всем мире), кажется, не питает никаких иллюзий. Артем Овчаренко (танцевавший в первый день показов) легкий, с прекрасным прыжком и отточенными движениями – максимально отстранен, как тот «кто пережил свои желанья, кто разлюбил свои мечты». Его лирический вальс с воздушной Екатериной Крысановой, буквально парившей в его руках, был окутан ностальгическим флером, каким окутаны версальские призраки на картинах Бенуа. Утонченностью, мимолетностью и изысканностью был отмечен и танец двух других солисток Кристины Кретовой и бывшей петербурженки Евгении Образцовой. Бесшумно скользящий вышколенный кордебалет не нарушал атмосферу романтической печали и бесстрастной гармонии.
Уже говорилось: трудно подобрать к «Шопениане» более контрастное хореографическое произведение, чем Большое классическое па из «Пахиты». Названный балет на музыку Эдуарда-Мари-Эрнеста Дельдевеза, был впервые поставлен в Париже знаменитым танцовщиком и балетмейстером Жозефом Мазилье в 1846 году. В России он увидел свет на год позже. Мариус Петипа, ангажированный как первый танцовщик Императорского театра, поставил «Пахиту» в купе со своим отцом Жаном Петипа и Пьером Фредериком Малавернем. А в 1881 году, уже в статусе официального хореографа императорских театров, Мариус Петипа существенно обновил старую версию, поставив для финальной картины (на специально написанную музыку Л.Минкуса) великолепное гран-па, по сей день считающееся одной из жемчужин мирового хореографического репертуара. Собственно говоря, оно долгие годы и исчерпывало представление современного российского зрителя о «загадочной» Пахите. После революции семнадцатого года спектакль ушел из репертуара, и возобновил свое сценическое существование в пятидесятые годы в формате упомянутого гран-па, блистательного балеринского дивертисмента, который танцевали в концертах, ставили как отдельный акт и даже включали в выпускные экзамены балетных школ. Так весной 1941 году для учеников Московского хореографического училища (чей выпуск предполагался в 1943-м) художественный руководитель МХУ Петр Гусев возобновил Большое классическое па из балета «Пахита», главную женскую партию в котором танцевала 15-летняя Майя Пдисецкая.
Нынешнее возобновление Гран-па из «Пахиты», впервые появившейся на сцене Большого в 1889 году, осуществил главный современный реставратор старинных балетов Юрий Бурлака. Именно ему театр был обязан предыдущим (2008 год) возобновлением этого хореографического шедевра.Финальное свадебное гран-па обрамлено бальными танцами – гавотом, котильоном и детской мазуркой, которую мило станцевали учащиеся Московской академии хореографии. Гран-па, которое еще называют дефиле балерин, отражает иерархию имперской труппы, в центре коей – прима-балерина и премьер в великолепном окружении танцовщиц-солисток. Сегодня в Большом театре на сцену вышли молодые исполнители. Главные партии Пахиты и ее возлюбленного Люсьена де’Эрвильи, чьи сердца счастливо соединяются в последнем акте балета, станцевали прима Алена Ковалева и премьер Егор Геращенко. Сложнейшие вариации предназначенные, балеринам-виртуозкам поручили артисткам кордебалета, вопреки заветам Мариуса Ивановича Петипа, категорически возражавшего против того, чтобы их танцевали даже корифейки. Но надо отдать должное артисткам Большого, они оправдали оказанное им доверие, грамотно и без запинок станцевав сложнейшие вариации, хоть и… без особого блеска. Вот, кто действительно блеснул, так это обаятельный юный Дмитрий Смилевски, с невероятной легкостью станцевавший с Марией Мишиной и Маргаритой Шрайнер сложное, изысканно-игривое и кокетливое па де труа.
В целом же Гран-па «прозвучало» импозантно, мощно, вполне отвечая нашим представлениям о большом стиле русского имперского балета, чему способствовали и оформление Альоны Пикаловой (дворцовая терраса, с огромными арками, сквозь которые открывается вид на роскошный парк). и богатые костюмы Елены Зайцевой. А парадная торжественность и ансамблевость финала, в котором задействованы все участники свадебного действа, производит прямо-таки грандиозное впечатление.
