До середины июля в интернете проходит Onlife iDEA Fest – международный фестиваль цифрового театра. Актеры играют вживую из разных точек мира, а после спектакля присоединяются к обсуждению со зрителями. То, что началось в качестве эксперимента в пандемию, продолжается вот уже третий сезон с участием именитых актеров – Розы Хайруллиной, Вениамина Смехова, Александра Филиппенко. «Театрал» поговорил об особенностях формата с главным режиссером фестиваля Русланом Кутлыевым.
– Что такое onlife?
– Это не привычный театр, не телеспектакли и не кино. Формат меняет крепкое, окаменевшее внутри представление о театре. Мы называем это спектаклями, хотя еще нет слова, не отразилось в сердце какое-то понятие до конца, что же это такое.
Люди зачастую приходят играть или смотреть наши постановки. Вот они знают текст, помнят этот спектакль на сцене и думают, что сейчас будет то же самое, только через телефон или экран ноутбука. Нет, все совершенно по-другому выглядит и совершенно другие эмоции и у актера, и у зрителя.
– В период пандемии увлечение постановками в интернете было абсолютно понятным. Но вы продолжаете заниматься этим и сейчас. Чем этот формат вас так привлекает?
– Меня формат привлекает своей близостью, интимностью. Потому что в большинстве случаев это крупный план. И несмотря на то, что все актеры могут находится в разных странах, в разных часовых поясах, на спектакле мы находимся близко друг к другу.
Это еще способ похулиганить, попробовать в наш мир технологий привлечь внимание к какому-то интересному решению того, что многие уже знают. Актёры произносят знакомый текст, и он приобретает какое-то иное звучание и смысл.
Другой свободой формат привлекает. И когда пандемия закончилась, мы уже настолько далеко ушли в исследование этого дела под названием onlife, что останавливаться и класть на полку то, что уже было начато, как мне кажется, было бы самым неверным решением в жизни.
– Можно ли сказать, что за прошедшее время сформировались каноны onlife-формата или какие-то правила, по которым следует делать спектакль?
– Формат свежий, поэтому правила возникают каждый раз по-новому. Хотя есть личные правила. Например, когда встречаемся с актером на репетиции и когда я во время фестиваля адаптирую спектакли под цифровой формат, то я прошу актера сыграть непрерывно весь спектакль. Как он чувствует, как он знает, как понимает и принимает. Но не останавливаясь. И я, наблюдая за ними, начинаю чувствовать, находить какие-то подходы к характеру человека, что именно вот с этим актером надо так или по-другому.
– Насколько самим актерам сложно перестроиться на работу в подобного рода постановках?
– Это не совсем та привычная профессия, если мы говорим про профессиональные требования. Профессия актера в кино и актера в театре - они же отличаются? И здесь тоже. Мы вместе с актёром, с медиа художником, с режиссером трансляции, режиссёром монтажа, визуала – мы все пытаемся вместе создать, может быть, даже какую-то новую профессию.
Всё зависит от того, насколько актер готов вот так крутануть колесо фортуны и получить эмоции, создав персонажа, который бы находился по ту сторону экрана у зрителя. Который дальше будет в интернете находиться всегда.
– Что такое onlife?
– Это не привычный театр, не телеспектакли и не кино. Формат меняет крепкое, окаменевшее внутри представление о театре. Мы называем это спектаклями, хотя еще нет слова, не отразилось в сердце какое-то понятие до конца, что же это такое.
Люди зачастую приходят играть или смотреть наши постановки. Вот они знают текст, помнят этот спектакль на сцене и думают, что сейчас будет то же самое, только через телефон или экран ноутбука. Нет, все совершенно по-другому выглядит и совершенно другие эмоции и у актера, и у зрителя.
– В период пандемии увлечение постановками в интернете было абсолютно понятным. Но вы продолжаете заниматься этим и сейчас. Чем этот формат вас так привлекает?
– Меня формат привлекает своей близостью, интимностью. Потому что в большинстве случаев это крупный план. И несмотря на то, что все актеры могут находится в разных странах, в разных часовых поясах, на спектакле мы находимся близко друг к другу.
Это еще способ похулиганить, попробовать в наш мир технологий привлечь внимание к какому-то интересному решению того, что многие уже знают. Актёры произносят знакомый текст, и он приобретает какое-то иное звучание и смысл.
Другой свободой формат привлекает. И когда пандемия закончилась, мы уже настолько далеко ушли в исследование этого дела под названием onlife, что останавливаться и класть на полку то, что уже было начато, как мне кажется, было бы самым неверным решением в жизни.
– Можно ли сказать, что за прошедшее время сформировались каноны onlife-формата или какие-то правила, по которым следует делать спектакль?
– Формат свежий, поэтому правила возникают каждый раз по-новому. Хотя есть личные правила. Например, когда встречаемся с актером на репетиции и когда я во время фестиваля адаптирую спектакли под цифровой формат, то я прошу актера сыграть непрерывно весь спектакль. Как он чувствует, как он знает, как понимает и принимает. Но не останавливаясь. И я, наблюдая за ними, начинаю чувствовать, находить какие-то подходы к характеру человека, что именно вот с этим актером надо так или по-другому.
– Насколько самим актерам сложно перестроиться на работу в подобного рода постановках?
– Это не совсем та привычная профессия, если мы говорим про профессиональные требования. Профессия актера в кино и актера в театре - они же отличаются? И здесь тоже. Мы вместе с актёром, с медиа художником, с режиссером трансляции, режиссёром монтажа, визуала – мы все пытаемся вместе создать, может быть, даже какую-то новую профессию.
Всё зависит от того, насколько актер готов вот так крутануть колесо фортуны и получить эмоции, создав персонажа, который бы находился по ту сторону экрана у зрителя. Который дальше будет в интернете находиться всегда.
