В память о Вере Васильевой публикуем колонку экс-худрука Театра сатиры Александра Ширвиндта, написанную год назад.
– Исполнилось 75 лет с того момента, как Вера Кузьминична служит в Театре сатиры, и это, конечно, достойно Книги рекордов Гиннесса, потому что если человек проживает в профессии такое количество лет, он за это время успевает сменить множество коллективов, а здесь налицо – упорная преданность одному театру. Знаменитый портрет Марии Ермоловой художника Валентина Серова, на котором гордо стоит актриса, – это абсолютное ретро. Сейчас при помощи компьютерной техники к этой замечательной стати так и хочется приделать голову Веры Кузьминичны. Потому что Вера Васильева – эталон артистизма, преданности театру, тонкости, дипломатичности и доброты. Она очень умна, хитра, изящна... У нее масса качеств антитеатральных, антиактерских. И потому получилось совершенно неповторимая особь.
Упорная преданность театру да еще такое количество лет – случай, конечно же, редкий. А это, в свою очередь, свидетельствует о какой-то необычайной цельности характера.
Я почему говорю об этом? Сколько лет я существую с ней как друг, как партнер, как режиссер, как начальник, и сколько раз я над ней издевался, в какие жуткие авантюры втягивал, – Вера Кузьминична всё вытерпела: мол, Шурочка, ладно, так и быть, раз надо.
Не менее терпеливы были и ее героини…
В первый раз 50 лет назад я с трудом отбил Васильеву у Гафта в спектакле «Женитьба Фигаро» и 500 раз пытался изменить ей с Сюзанной. Потом много лет она мучилась со мной в спектакле «Орнифль» (другое название пьесы «Сквозной ветерок»), где я напропалую «просквозил» через сонмище дам, и она всё это вытерпела. И, наконец, в «Кабале святош», прикинувшись Мольером, бросил Васильеву – Мадлену Бежар и женился на ее дочери. Всё это вытерпеть могла только такая цельная тонкая и стройная натура, как Верочка.
Спешу в очередной раз взволнованно преклонить колени (преклонить еще могу, встать обратно уже, конечно, проблема) перед моей любимой подругой и партнершей и еще раз покаяться в своих неоднократных изменах.
Она всегда была исключительно положительным человеком, что тоже редкость при такой красоте и ямочках. Всегда скромна, аккуратна, вежлива и т.д. Можно сказать, что прожила творчески архисчастливую жизнь. И со всеми была сатировски-плучековской актрисой по сути.
В личной жизни тоже была на редкость преданной. В молодости у нее случилась такая «вечная любовь» - патологическая влюбленность в Бориса Ровенских (об этом можно говорить, поскольку Вера Кузьминична и сама не раз говорила об этом со сцены). Он мотался, как я в «Орнифле», а она его ждала-ждала и любила.
Но все же истинное счастье ожидало ее в браке с Володей Ушаковым, очень трепетным человеком и замечательным артистом нашего театра. Всегда скромный, тихий, он был по сути этакий «антиактер» - нежный, трогательно заботливый и необыкновенно стеснительный.
Однажды Театр сатиры приехал на гастроли в Алма-Ату, и пять человек из всего коллектива поселили в гостиницу ЦК – Плучека, Пельтцер, Папанова и Верочку, а всех остальных – в самую обычную панельную гостиницу.
Володя Ушаков всегда боготоворил Андрюшу Миронова, а тут в силу обстоятельств, жил, понятно, в номере с Верой Васильевой, от чего перед остальным коллективом испытывал своего рода стеснение.
– Ну, как? Я не могу спать, – говорил он Миронову. – Вы все в этой блочной срани, а мы в хоромах с завтраками и черной икрой.
На что Андрюша отвечал:
– Вова, да ты не волнуйся. Ты еще не полностью вписался в эту жуть. Ты пока еще кандидат в члены гостиницы ЦК и сразу наступит очищение.
Но вернемся к разговору о юбилярше… 75 лет в одном коллективе это, конечно, крайне интересная судьба. Еще в начале нынешнего сезона Вера Кузьминична играла моноспектакль «Вера» на «Чердаке сатиры». Не так давно попросила снять спектакль с репертуара: мол, начала уставать, боюсь что-то забыть, упустить…
Все, конечно, пытались спасти эту работу:
– Ну как же так? Может быть, мы что-то подставим, как-то облегчим, что-то сократим?
– Нет-нет-нет. Два года играла, нет сил.
И тут же через паузу:
– Шурочка, но все-таки надо подумать, что делать дальше.
– В каком смысле?
– Новая работа, новая роль. Чуть поменьше нагрузку, но что-то новое.
Этим она всегда и жила: играть, играть и играть…
– Исполнилось 75 лет с того момента, как Вера Кузьминична служит в Театре сатиры, и это, конечно, достойно Книги рекордов Гиннесса, потому что если человек проживает в профессии такое количество лет, он за это время успевает сменить множество коллективов, а здесь налицо – упорная преданность одному театру. Знаменитый портрет Марии Ермоловой художника Валентина Серова, на котором гордо стоит актриса, – это абсолютное ретро. Сейчас при помощи компьютерной техники к этой замечательной стати так и хочется приделать голову Веры Кузьминичны. Потому что Вера Васильева – эталон артистизма, преданности театру, тонкости, дипломатичности и доброты. Она очень умна, хитра, изящна... У нее масса качеств антитеатральных, антиактерских. И потому получилось совершенно неповторимая особь.
Упорная преданность театру да еще такое количество лет – случай, конечно же, редкий. А это, в свою очередь, свидетельствует о какой-то необычайной цельности характера.
Я почему говорю об этом? Сколько лет я существую с ней как друг, как партнер, как режиссер, как начальник, и сколько раз я над ней издевался, в какие жуткие авантюры втягивал, – Вера Кузьминична всё вытерпела: мол, Шурочка, ладно, так и быть, раз надо.
Не менее терпеливы были и ее героини…
В первый раз 50 лет назад я с трудом отбил Васильеву у Гафта в спектакле «Женитьба Фигаро» и 500 раз пытался изменить ей с Сюзанной. Потом много лет она мучилась со мной в спектакле «Орнифль» (другое название пьесы «Сквозной ветерок»), где я напропалую «просквозил» через сонмище дам, и она всё это вытерпела. И, наконец, в «Кабале святош», прикинувшись Мольером, бросил Васильеву – Мадлену Бежар и женился на ее дочери. Всё это вытерпеть могла только такая цельная тонкая и стройная натура, как Верочка.
Спешу в очередной раз взволнованно преклонить колени (преклонить еще могу, встать обратно уже, конечно, проблема) перед моей любимой подругой и партнершей и еще раз покаяться в своих неоднократных изменах.
Она всегда была исключительно положительным человеком, что тоже редкость при такой красоте и ямочках. Всегда скромна, аккуратна, вежлива и т.д. Можно сказать, что прожила творчески архисчастливую жизнь. И со всеми была сатировски-плучековской актрисой по сути.
В личной жизни тоже была на редкость преданной. В молодости у нее случилась такая «вечная любовь» - патологическая влюбленность в Бориса Ровенских (об этом можно говорить, поскольку Вера Кузьминична и сама не раз говорила об этом со сцены). Он мотался, как я в «Орнифле», а она его ждала-ждала и любила.
Но все же истинное счастье ожидало ее в браке с Володей Ушаковым, очень трепетным человеком и замечательным артистом нашего театра. Всегда скромный, тихий, он был по сути этакий «антиактер» - нежный, трогательно заботливый и необыкновенно стеснительный.
Однажды Театр сатиры приехал на гастроли в Алма-Ату, и пять человек из всего коллектива поселили в гостиницу ЦК – Плучека, Пельтцер, Папанова и Верочку, а всех остальных – в самую обычную панельную гостиницу.
Володя Ушаков всегда боготоворил Андрюшу Миронова, а тут в силу обстоятельств, жил, понятно, в номере с Верой Васильевой, от чего перед остальным коллективом испытывал своего рода стеснение.
– Ну, как? Я не могу спать, – говорил он Миронову. – Вы все в этой блочной срани, а мы в хоромах с завтраками и черной икрой.
На что Андрюша отвечал:
– Вова, да ты не волнуйся. Ты еще не полностью вписался в эту жуть. Ты пока еще кандидат в члены гостиницы ЦК и сразу наступит очищение.
Но вернемся к разговору о юбилярше… 75 лет в одном коллективе это, конечно, крайне интересная судьба. Еще в начале нынешнего сезона Вера Кузьминична играла моноспектакль «Вера» на «Чердаке сатиры». Не так давно попросила снять спектакль с репертуара: мол, начала уставать, боюсь что-то забыть, упустить…
Все, конечно, пытались спасти эту работу:
– Ну как же так? Может быть, мы что-то подставим, как-то облегчим, что-то сократим?
– Нет-нет-нет. Два года играла, нет сил.
И тут же через паузу:
– Шурочка, но все-таки надо подумать, что делать дальше.
– В каком смысле?
– Новая работа, новая роль. Чуть поменьше нагрузку, но что-то новое.
Этим она всегда и жила: играть, играть и играть…
