Без преувеличения можно сказать, что в настоящий момент Красноярский музыкальный театр меняется. В его афише появились яркие, современные спектакли столичного профессионального уровня, способные удовлетворить искушенного театрала, но, в тоже время, отвечающие запросам самой широкой публики. Очевидно, что театр находится в поиске и, что отрадно, идет по сложному, но неизбитому пути. Он привлекает новые команды постановщиков, берет абсолютно новый, нигде еще не опробованный материал.
Спектакли театра не впервые попадают в поле зрения экспертов «Золотой маски», в 2019 году на участие в конкурсной программе был номинирован мюзикл Евгения Загота «Винил». Тогда высшую российскую театральную награду по итогам конкурса Красноярску принес музыкальный руководитель постановки Валерий Шелепов. И вот теперь в достойную «золотомасочную борьбу» готова вступить рок-опера «Орел и Ворон», и, надо признать, у спектакля есть все шансы в этой борьбе лидировать.
Создание нового проекта с нуля – для театра дело непростое и затратное во всех смыслах: ресурсы, время, творческий потенциал. Но, как показывает практика, именно авторский проект, созданный для определенного авторского коллектива, имеет все шансы стать настоящим театральным событием. И для достижения этой цели руководство Красноярского музыкального театра приложило все силы.
Для формирования творческой команды и постановки спектакля был приглашен Дмитрий Белов – режиссер, давно и весьма плодотворно работающий в жанре мюзикла, имеющий и опыт адаптации западных мюзиклов для российских подмостков, и собственный авторский взгляд. Фигура достаточно заметная ипо достоинству оцененная, в том числе и «Золотой маской».
При всей разности материала, к которому обращается Дмитрий Белов, его спектакли неизменно отличает осмысленная драматургия, продуманная оригинальная концепция, ради построения которой режиссер поднимает не один текстовый пласт, вскрывая исторические корни первоисточников либретто и музыкальных партитур, стремясь дойти до сути и исконных сюжетных архетипов.
Что немаловажно, смысловая многоплановость и интертекстуальность постановок Дмитрия Белова, при всей сложности построения, всегда доступна для понимания и считывания зрителем. Не стала исключением и рок-опера «Орел и Ворон».
Начнем с того, что авторы вполне сознательно уходят от авторского названия литературного первоисточника, ставя во главу угла дуалистическую оппозицию «орел-ворон». Он не дает определенных ответов, кто есть кто, провоцируя зрителя к непрерывному размышлению, постоянно раскачивая смысловые качели.
Вот сталкиваются сначала в личном, а затем и в идейном противостоянии Петр Гринев и Алексей Швабрин. Сквозной надстройкой накаляется конфликтная линия Императрицы и Пугачева, которого для пущей визуализации постановщики наделяют атрибутами королевской власти – короной и мантией. И еще шире, выбор на роль Пугачева Исанова Рустама в противовес нарочитому европейскому акценту Императрицы очевидно выводит на дихотомию «восток – запад». В целом же эти оппозиционные качели работают на выстроенность общей драматургии спектакля, удивительно логичной и цельной.
В спектакле абсолютно все элементы подчинены единой драматургической задаче, нет необоснованных остановок и реверансов на музыкальных номерах, живое течение действия не останавливается и не проседает ни на минуту. Очень цельно выстроена музыкальная ткань спектакля, не изобилующая яркими хитовыми номерами, но, безусловно, профессионально выполненная и мастерски аранжированная.
Немало общей динамичности способствует и хореографическая партитура. Хореограф-постановщик Наталья Терехова наделяет персонажей очень выразительными пластическими характеристиками, что особенно видимо в массовых сценах. Агрессивность пугачевской свиты нарастает по мере приближения к финалу первого акта. Это маркируется все усиливающейся ломанностью и хаотичностью движений бунтарей в нарастающем потоке безудержного и бессмысленного смертного веселья. Остроумно прорисован пластическими средствами образ придворной императорской свиты – безвольных марионеток, гипнотически замирающих в отсутствии высших указаний и покорно повинующихся любому жесту руководящей длани.
Сценическое оформление спектакля не отличается особой оригинальностью – достаточно предсказуемое сочетание стабильной фоновой конструкции, лаконичного, практически монохромного цветового оформления. Однако именно это дает простор для акцентных решений – красные тревожные световые сполохи, кровавого оттенка царская мантия Пугачева – все работает на усиление драматизма, происходящего на сцене. Лаконичный фон как нельзя лучше оттеняет остроумно и изящно стилизованные, фантазийно сконструированные костюмы. Чего только стоит яркий декольтированный костюм а-ля русс трактирщицы Аринушки, выразительно указывающий на ее сомнительные способы заработка хлеба насущного, или роскошный наряд Императрицы, к которому она небрежно прикидывает забавно сочиненные парики, смахивающие на шапки ушанки, вероятно, силясь постичь загадочную русскую душу.
Мобильные островерхие конструкции способствуют быстрой и функциональной смене мизансцен, то соединяясь в крепостные сооружения, то напротив, локализуя камерные пространства, в которых существуют герои в определенном эмоциональном состоянии в момент времени. В целом вся декорация успешно работает все на ту же непрерывность и логичность драматургии действия, стремительную и бесшовную смену мизансцен.
И вновь не устаешь удивляться изобретательности постановочных решений, множеству смыслов, заложенных в том числе и в сценографический текст спектакля. Вот кондовая круговая конструкция с крутящейся ручкой появляется на сцене как машинка, производящая искусственный снег на потеху императорской особе. Смена места действия, и это же колесо как символ бесконечности и стремительности потока времени ускоряясь, безжалостно отмеряет секунды до начала дуэта Гринева и Швабрина. И далее, к расправе с комендантом крепости и супругой его Василисой Егоровной, неотвратимо преображаясь в пыточное колесо. Плотно набитые подвешенные кули, на которых упражняются служивые в Белогорской, в конце первого акта после массовых казней проволоченные по сцене и вновь необратимо вздернутые к небу, однозначно указывают на их страшное содержимое.
Одно из главных преимуществ проекта, создаваемого для определенного театрального коллектива, – это осмысленный подбор исполнителей, так как сценический образ как костюм создается на каждого конкретного артиста. Каст в спектакле «Орел и Ворон» очень удачный, нет ни одной роли, решенной впроброс. Все персонажи - от эпизодических до главных героев – профессионально выверены и идеально соответствуют внешним и актерским данным исполнителей.
Режиссером-постановщиком тщательно и детально проработаны нюансы, оценки. Все происходящее на сцене достоверно и психологически оправданно. Последнее проявляется, в том числе, в отсутствии шаблонности и однозначности трактовки образов. Так мятущийся Швабрин вызывает не меньшую эмпатию, чем главная лирическая пара – Маша Миронова (Надежда Коваленко) и Петр Гринев (Станислав Сикирин). Станислав Сикирин за исполнение этой роли вполне заслужено отмечен экспертным советом «Золотой маски». Впрочем Надежда Коваленко тоже вполне могла бы на это претендовать и в части драматического мастерства, и за вокальное проведение роли.
Очень рельефно в спектакле обозначено противостояние двух сил – имперской, в исполнении Марии Селиверстовой, и бунтарской, невероятно харизматично воплощенной Рустамом Исановым в образе Пугачева. Роль Императрицы – еще одна абсолютно заслуженная номинация на «маску». С первого появления на сцене Мария Селиверстова приковывает к себе внимание и заставляет с нетерпением ожидать следующего эпизода с ее участием. Актриса создает образ властный, сильный, по сюжету литературного первоисточника – Екатерины Великой, на которой, по отзывам современников, ладно сидит как женский, так и мужской костюмы, которые она и меняет в зависимости от ситуации и сценического действия.
Однако режиссер не случайно не наделяет героиню именем собственным, подчеркивая одновременно и вневременной смысл литературного сюжета, и собирательность роли Императрицы, впитавшей все обозримые прообразы царствующих особ российской династии. И Мария Селиверстова убедительно воплощает это режиссерское прочтение, создавая характер одновременно волевой и деспотичный, но при этом и изменчиво женский, не чуждый слабостям к перемене нарядов и париков, и возможности по велению каприза сменить гнев на помилование Петра Гринева.
И, конечно, нельзя не отметить мастерство музыкального воплощения спектакля в целом. Партитура Артура Байдо непроста для вокального исполнения, однако артисты справляются с поставленными задачами без видимого напряжения. В том, как филигранно соблюден баланс звучания вокала и оркестра, как в нюансах выверенно и свободно звучит вся звуковая партитура, чувствуется рука мастера – музыкального руководителя постановки Валерия Шелепова. Ведь все-таки в музыкальном спектакле всегда балом правит единственная и неповторимая Императрица – её Величество музыка.
Спектакли театра не впервые попадают в поле зрения экспертов «Золотой маски», в 2019 году на участие в конкурсной программе был номинирован мюзикл Евгения Загота «Винил». Тогда высшую российскую театральную награду по итогам конкурса Красноярску принес музыкальный руководитель постановки Валерий Шелепов. И вот теперь в достойную «золотомасочную борьбу» готова вступить рок-опера «Орел и Ворон», и, надо признать, у спектакля есть все шансы в этой борьбе лидировать.
Создание нового проекта с нуля – для театра дело непростое и затратное во всех смыслах: ресурсы, время, творческий потенциал. Но, как показывает практика, именно авторский проект, созданный для определенного авторского коллектива, имеет все шансы стать настоящим театральным событием. И для достижения этой цели руководство Красноярского музыкального театра приложило все силы.Для формирования творческой команды и постановки спектакля был приглашен Дмитрий Белов – режиссер, давно и весьма плодотворно работающий в жанре мюзикла, имеющий и опыт адаптации западных мюзиклов для российских подмостков, и собственный авторский взгляд. Фигура достаточно заметная ипо достоинству оцененная, в том числе и «Золотой маской».
При всей разности материала, к которому обращается Дмитрий Белов, его спектакли неизменно отличает осмысленная драматургия, продуманная оригинальная концепция, ради построения которой режиссер поднимает не один текстовый пласт, вскрывая исторические корни первоисточников либретто и музыкальных партитур, стремясь дойти до сути и исконных сюжетных архетипов.
Что немаловажно, смысловая многоплановость и интертекстуальность постановок Дмитрия Белова, при всей сложности построения, всегда доступна для понимания и считывания зрителем. Не стала исключением и рок-опера «Орел и Ворон».
Начнем с того, что авторы вполне сознательно уходят от авторского названия литературного первоисточника, ставя во главу угла дуалистическую оппозицию «орел-ворон». Он не дает определенных ответов, кто есть кто, провоцируя зрителя к непрерывному размышлению, постоянно раскачивая смысловые качели.Вот сталкиваются сначала в личном, а затем и в идейном противостоянии Петр Гринев и Алексей Швабрин. Сквозной надстройкой накаляется конфликтная линия Императрицы и Пугачева, которого для пущей визуализации постановщики наделяют атрибутами королевской власти – короной и мантией. И еще шире, выбор на роль Пугачева Исанова Рустама в противовес нарочитому европейскому акценту Императрицы очевидно выводит на дихотомию «восток – запад». В целом же эти оппозиционные качели работают на выстроенность общей драматургии спектакля, удивительно логичной и цельной.
В спектакле абсолютно все элементы подчинены единой драматургической задаче, нет необоснованных остановок и реверансов на музыкальных номерах, живое течение действия не останавливается и не проседает ни на минуту. Очень цельно выстроена музыкальная ткань спектакля, не изобилующая яркими хитовыми номерами, но, безусловно, профессионально выполненная и мастерски аранжированная.
Немало общей динамичности способствует и хореографическая партитура. Хореограф-постановщик Наталья Терехова наделяет персонажей очень выразительными пластическими характеристиками, что особенно видимо в массовых сценах. Агрессивность пугачевской свиты нарастает по мере приближения к финалу первого акта. Это маркируется все усиливающейся ломанностью и хаотичностью движений бунтарей в нарастающем потоке безудержного и бессмысленного смертного веселья. Остроумно прорисован пластическими средствами образ придворной императорской свиты – безвольных марионеток, гипнотически замирающих в отсутствии высших указаний и покорно повинующихся любому жесту руководящей длани.
Сценическое оформление спектакля не отличается особой оригинальностью – достаточно предсказуемое сочетание стабильной фоновой конструкции, лаконичного, практически монохромного цветового оформления. Однако именно это дает простор для акцентных решений – красные тревожные световые сполохи, кровавого оттенка царская мантия Пугачева – все работает на усиление драматизма, происходящего на сцене. Лаконичный фон как нельзя лучше оттеняет остроумно и изящно стилизованные, фантазийно сконструированные костюмы. Чего только стоит яркий декольтированный костюм а-ля русс трактирщицы Аринушки, выразительно указывающий на ее сомнительные способы заработка хлеба насущного, или роскошный наряд Императрицы, к которому она небрежно прикидывает забавно сочиненные парики, смахивающие на шапки ушанки, вероятно, силясь постичь загадочную русскую душу.Мобильные островерхие конструкции способствуют быстрой и функциональной смене мизансцен, то соединяясь в крепостные сооружения, то напротив, локализуя камерные пространства, в которых существуют герои в определенном эмоциональном состоянии в момент времени. В целом вся декорация успешно работает все на ту же непрерывность и логичность драматургии действия, стремительную и бесшовную смену мизансцен.
И вновь не устаешь удивляться изобретательности постановочных решений, множеству смыслов, заложенных в том числе и в сценографический текст спектакля. Вот кондовая круговая конструкция с крутящейся ручкой появляется на сцене как машинка, производящая искусственный снег на потеху императорской особе. Смена места действия, и это же колесо как символ бесконечности и стремительности потока времени ускоряясь, безжалостно отмеряет секунды до начала дуэта Гринева и Швабрина. И далее, к расправе с комендантом крепости и супругой его Василисой Егоровной, неотвратимо преображаясь в пыточное колесо. Плотно набитые подвешенные кули, на которых упражняются служивые в Белогорской, в конце первого акта после массовых казней проволоченные по сцене и вновь необратимо вздернутые к небу, однозначно указывают на их страшное содержимое.
Одно из главных преимуществ проекта, создаваемого для определенного театрального коллектива, – это осмысленный подбор исполнителей, так как сценический образ как костюм создается на каждого конкретного артиста. Каст в спектакле «Орел и Ворон» очень удачный, нет ни одной роли, решенной впроброс. Все персонажи - от эпизодических до главных героев – профессионально выверены и идеально соответствуют внешним и актерским данным исполнителей. Режиссером-постановщиком тщательно и детально проработаны нюансы, оценки. Все происходящее на сцене достоверно и психологически оправданно. Последнее проявляется, в том числе, в отсутствии шаблонности и однозначности трактовки образов. Так мятущийся Швабрин вызывает не меньшую эмпатию, чем главная лирическая пара – Маша Миронова (Надежда Коваленко) и Петр Гринев (Станислав Сикирин). Станислав Сикирин за исполнение этой роли вполне заслужено отмечен экспертным советом «Золотой маски». Впрочем Надежда Коваленко тоже вполне могла бы на это претендовать и в части драматического мастерства, и за вокальное проведение роли.
Очень рельефно в спектакле обозначено противостояние двух сил – имперской, в исполнении Марии Селиверстовой, и бунтарской, невероятно харизматично воплощенной Рустамом Исановым в образе Пугачева. Роль Императрицы – еще одна абсолютно заслуженная номинация на «маску». С первого появления на сцене Мария Селиверстова приковывает к себе внимание и заставляет с нетерпением ожидать следующего эпизода с ее участием. Актриса создает образ властный, сильный, по сюжету литературного первоисточника – Екатерины Великой, на которой, по отзывам современников, ладно сидит как женский, так и мужской костюмы, которые она и меняет в зависимости от ситуации и сценического действия.
Однако режиссер не случайно не наделяет героиню именем собственным, подчеркивая одновременно и вневременной смысл литературного сюжета, и собирательность роли Императрицы, впитавшей все обозримые прообразы царствующих особ российской династии. И Мария Селиверстова убедительно воплощает это режиссерское прочтение, создавая характер одновременно волевой и деспотичный, но при этом и изменчиво женский, не чуждый слабостям к перемене нарядов и париков, и возможности по велению каприза сменить гнев на помилование Петра Гринева.
И, конечно, нельзя не отметить мастерство музыкального воплощения спектакля в целом. Партитура Артура Байдо непроста для вокального исполнения, однако артисты справляются с поставленными задачами без видимого напряжения. В том, как филигранно соблюден баланс звучания вокала и оркестра, как в нюансах выверенно и свободно звучит вся звуковая партитура, чувствуется рука мастера – музыкального руководителя постановки Валерия Шелепова. Ведь все-таки в музыкальном спектакле всегда балом правит единственная и неповторимая Императрица – её Величество музыка.
Информация об авторе:
Татьяна Ильина – музыковед, директор Новосибирского государственного драматического театра «Старый дом», кандидат искусствоведения.
Реклама. Красноярский музыкальный театр. ИНН 2460002674. Erid:2VtzqwnTrzx
