О печальной судьбе таганрогского дома Фаины Раневской «Театрал» писал не раз. Причем обвинить чиновников в тотальной глухоте, казалось бы, нельзя – на все публикации журнала они откликнулись письмами: мол, для музея давно все готово, надо только подождать. Но прошел еще один год, а музея великой актрисы как не было, так и нет.
В подобном положении по всей стране находятся еще сотни «объектов культуры», которые могли бы стать крупными национальными музеями.
Например, звезда ленинградского балета Фея Балабина (на фото) покорила весь мир. Масштаб ее дарования зарубежная пресса ставила в один ряд с Агриппиной Вагановой и Галиной Улановой, питерцы и сегодня помнят ее феерическое исполнение Одетты-Одиллии в «Лебедином озере». Однако в родном для Балабиной городе Ростове-на-Дону вспоминать ее не хотят. Еще семь лет назад старинный дом, где прошло детство балерины, превратился в руины, а на фасаде (там, где висела мемориальная доска!) появился плакат: «Продажа». Аналогичным образом исчез в Саратове дом, в котором прошла юность Олега Янковского (остался только двор).
Причем от подобных «архитектурных чисток» страдают не только регионы, но и Москва. В начале 2000-х в историческом центре города был уничтожен целый ряд зданий, связанный с именами великих артистов. Например, во флигеле усадьбы Мещерских (Леонтьевский переулок, 2а) жил не только драматург Сумбатов-Южин, но и актриса Художественного театра Мария Лилина – будущая жена Станиславского. Кстати, именно здесь Константин Сергеевич сделал ей предложение. А в доме поэта Плещеева (Малая Дмитровка, 22) квартировала Гликерия Федотова (в XIX веке ее имя писалось на знамени Малого театра рядом с великой Ермоловой). Теперь на месте этих памятников возведены «элитные дома».
Экс-мэр Москвы Юрий Лужков прославился своей любовью к искусству (благодаря ему в столице появились новые театральные здания), однако к артистам минувших эпох он был настроен безжалостно. В 1997 году защитники памятников архитектуры не раз просили его спасти от сноса уникальный дом Кокошкина, расположенный на Никитском бульваре, 6. Дело в том, что в XIX веке здесь располагался музыкальный салон актрисы Малого театра Львовой-Синецкой, который посещали и Пушкин, и Грибоедов, и Крылов, и Гнедич, и Вяземский, и Аксаков. Но кроме того, здесь проходили репетиции с участием Щепкина и Мочалова. Фактически дом Кокошкина был последним жилым домом старой Москвы, связанным с именами этих великих актеров. Но все же его снесли, чтобы на этом месте… устроить стоянку.
Разумеется, открыть музей в каждом доме невозможно. Однако гибель перечисленных памятников (они, между прочим, входили в экскурсионные маршруты) говорит о циничном отношении к театральному наследию.
Культурный фон, как известно, не восстанавливается. Его нужно сохранять и беречь. Этой мыслью российская власть любит щегольнуть в своих красивых речах. Однако сплошь и рядом встречаешь примеры, говорящие ровно о противоположном.
На своем сайте «Театрал» проводил опрос: какой из театральных музеев вы посещали хотя бы один раз в жизни? И оказалось, что никто из респондентов не был ни в квартирах Немировича-Данченко, Улановой, Плучека, ни в домах Ермоловой, Щепкина, Шаляпина… Причем это далеко не полный перечень мемориальных объектов. Но обвинять публику в духовной глухоте и невежестве было бы странно. Никто не заинтересуется этими экспозициями до тех пор, пока они не станут живыми и интерактивными, превратившись в полноценные центры современной культуры. И сделать их такими – задача государства.
Интерес к личности актера (каким бы великим он ни был) не рождается сам собой. Давно ли вы видели на нашем телевидении программы о Шаляпине или фильмы о Ермоловой? Рассказывают ли на уроках в школе о Станиславском, Немировиче-Данченко, Мейерхольде и Вахтангове?
Время вносит свои коррективы, отдаляя имена, которые еще вчера были у всех на слуху. Например, в 1950-е годы голос оперной дивы Большого театра Валерии Барсовой (на фото) звучал из каждого приемника. А когда певица приобрела в Сочи двухэтажный дом, чтобы летом давать в нем уроки, сюда потянулись люди со всей страны. И помимо рядовых учеников и поклонников творчества у нее гостили Уланова и Козловский, Утесов и Кабалевский, Биешу и Долуханова, Рубен Симонов и Целиковская… Сегодня дом Барсовой на том же месте (в нем расположен музей, собранный на редкость заботливыми руками).
Однако корреспондент «Театрала» битый час пытался выяснить у местных жителей адрес музея. Не смогла подсказать, как пройти к музею, и администратор гостиницы:
– Обратитесь к экскурсоводам. Они наверняка знают.
Впрочем, и в экскурсионном бюро, среди зазывной рекламы дельфинария и абхазских пещер, ничем помочь не смогли. Дом актрисы явно не входит в туристические маршруты.
Забытая Фея
Например, звезда ленинградского балета Фея Балабина (на фото) покорила весь мир. Масштаб ее дарования зарубежная пресса ставила в один ряд с Агриппиной Вагановой и Галиной Улановой, питерцы и сегодня помнят ее феерическое исполнение Одетты-Одиллии в «Лебедином озере». Однако в родном для Балабиной городе Ростове-на-Дону вспоминать ее не хотят. Еще семь лет назад старинный дом, где прошло детство балерины, превратился в руины, а на фасаде (там, где висела мемориальная доска!) появился плакат: «Продажа». Аналогичным образом исчез в Саратове дом, в котором прошла юность Олега Янковского (остался только двор).
Причем от подобных «архитектурных чисток» страдают не только регионы, но и Москва. В начале 2000-х в историческом центре города был уничтожен целый ряд зданий, связанный с именами великих артистов. Например, во флигеле усадьбы Мещерских (Леонтьевский переулок, 2а) жил не только драматург Сумбатов-Южин, но и актриса Художественного театра Мария Лилина – будущая жена Станиславского. Кстати, именно здесь Константин Сергеевич сделал ей предложение. А в доме поэта Плещеева (Малая Дмитровка, 22) квартировала Гликерия Федотова (в XIX веке ее имя писалось на знамени Малого театра рядом с великой Ермоловой). Теперь на месте этих памятников возведены «элитные дома».Экс-мэр Москвы Юрий Лужков прославился своей любовью к искусству (благодаря ему в столице появились новые театральные здания), однако к артистам минувших эпох он был настроен безжалостно. В 1997 году защитники памятников архитектуры не раз просили его спасти от сноса уникальный дом Кокошкина, расположенный на Никитском бульваре, 6. Дело в том, что в XIX веке здесь располагался музыкальный салон актрисы Малого театра Львовой-Синецкой, который посещали и Пушкин, и Грибоедов, и Крылов, и Гнедич, и Вяземский, и Аксаков. Но кроме того, здесь проходили репетиции с участием Щепкина и Мочалова. Фактически дом Кокошкина был последним жилым домом старой Москвы, связанным с именами этих великих актеров. Но все же его снесли, чтобы на этом месте… устроить стоянку.
«Обратитесь к экскурсоводам»
Разумеется, открыть музей в каждом доме невозможно. Однако гибель перечисленных памятников (они, между прочим, входили в экскурсионные маршруты) говорит о циничном отношении к театральному наследию.
Культурный фон, как известно, не восстанавливается. Его нужно сохранять и беречь. Этой мыслью российская власть любит щегольнуть в своих красивых речах. Однако сплошь и рядом встречаешь примеры, говорящие ровно о противоположном.
На своем сайте «Театрал» проводил опрос: какой из театральных музеев вы посещали хотя бы один раз в жизни? И оказалось, что никто из респондентов не был ни в квартирах Немировича-Данченко, Улановой, Плучека, ни в домах Ермоловой, Щепкина, Шаляпина… Причем это далеко не полный перечень мемориальных объектов. Но обвинять публику в духовной глухоте и невежестве было бы странно. Никто не заинтересуется этими экспозициями до тех пор, пока они не станут живыми и интерактивными, превратившись в полноценные центры современной культуры. И сделать их такими – задача государства.
Интерес к личности актера (каким бы великим он ни был) не рождается сам собой. Давно ли вы видели на нашем телевидении программы о Шаляпине или фильмы о Ермоловой? Рассказывают ли на уроках в школе о Станиславском, Немировиче-Данченко, Мейерхольде и Вахтангове?
Время вносит свои коррективы, отдаляя имена, которые еще вчера были у всех на слуху. Например, в 1950-е годы голос оперной дивы Большого театра Валерии Барсовой (на фото) звучал из каждого приемника. А когда певица приобрела в Сочи двухэтажный дом, чтобы летом давать в нем уроки, сюда потянулись люди со всей страны. И помимо рядовых учеников и поклонников творчества у нее гостили Уланова и Козловский, Утесов и Кабалевский, Биешу и Долуханова, Рубен Симонов и Целиковская… Сегодня дом Барсовой на том же месте (в нем расположен музей, собранный на редкость заботливыми руками).Однако корреспондент «Театрала» битый час пытался выяснить у местных жителей адрес музея. Не смогла подсказать, как пройти к музею, и администратор гостиницы:
– Обратитесь к экскурсоводам. Они наверняка знают.
Впрочем, и в экскурсионном бюро, среди зазывной рекламы дельфинария и абхазских пещер, ничем помочь не смогли. Дом актрисы явно не входит в туристические маршруты.
Павел Руднев:
–Зная о квартирном вопросе, который испортил россиян, так или иначе, сам того не желая, впадаешь в риторику блоковской старухи, которая, смотря на кумачовые лозунги, думала исключительно о том, сколько рубашек можно нашить из этой материи. Тут масса проблем сразу возникает. Разумеется, квартира или особняк должны сохраняться, если это не просто бытовое пространство, а место, вошедшее в тело культуры: как например, булгаковский домик в Киеве или квартира Мейерхольда в Брюсовом переулке. С другой стороны, все, что культуре удалось «отжать» от государства в свою пользу, нужно сохранять – так как этот процесс «отжатия» собственности и средств утомителен и тяжел, и государство так просто культуре не жалует ценностей. Другое дело – как эти помещения использовать, эффективно или нет. Надо отчетливо понимать тот контекст, который Фрейд называл «утомлением от культуры». Культурной памяти становится все больше, и с каждым веком наследие расширяется вдвое. Забывание культурных ценностей – тоже процесс неизбежный. Но в России особенно есть очень серьезная культурологическая проблема, благодаря которой процесс сохранения и реставрации культурного наследия оказывается в сотни раз важнее, чем поддержка современных художников, современного искусства. В этом смысле надо отчетливо понимать, что память о великих актерах не сохранится благодаря существованию их слабо посещаемых квартир, даже если там и сохранился дух прошлого. Если этот дух не актуализован, если под тенями великих не резвится театральная молодежь, то и память быстро превращается в ничто. Память о великих актерах может существовать только если она будет существовать внутри живой жизни современного искусства. А это как раз тот водораздел, который разделяет концепцию советского музея («не трогать», «не прикасаться») и идею современного западного музея, где все интерактивно до последнего экспоната. Вот несколько примеров. Квартира Генрика Ибсена в Осло оборудована бесчисленным количеством видеоэкранов, проекций, информационных табличек, где Ибсен оказывается не просто писателем, но человеком, через которого можно рассказать об эпохе, о процессе либерализации общественной мысли, о Христиании перелома веков, там же магазин, там же культурный центр. Деревня Ежи Гротовского Бжезинка под Вроцлавом не превращена в музей Ежи Гротовского, там до сих пор могут работать молодые артисты – по законам великого польского гения. Примеры можно длить и дальше, но суть одна: память о прошлом можно актуализовать только заботой о настоящем и будущем. Квартиры нужно наводнить живой жизнью. Автор – театральный критик, помощник по спецпроектам худрука МХТ им. Чехова |
