Актер МХТ имени Чехова Максим Блинов написал инсценировку по «Запискам юного врача Михаила Булгакова». Его учитель Григорий Козлов сделал в своей «Мастерской» моноспектакль молодого артиста. До того моноспектакли Григорий Козлов ставил только дважды - с Алексеем Девотченко. И, надо сказать, Максим Блинов доказал свое право на «solo».
«Если человек не ездил на лошадях по глухим проселочным дорогам, то рассказывать мне ему об этом нечего: все равно он не поймет. А тому, кто ездил, и напоминать не хочу», - Максим Блинов с первых слов очерчивает границы игры, вступая со зрительным залом своего рода заговор. Вот шапка повернута козырьком назад - и перед нами извозчик, который везет героя в Мурьево. Вот кипа книг на столе закрыта белым покрывалом - и перед нами операционная, где лежит попавшая в мялку девушка с раздробленной ногой... Вот вспыхивает наверху фонарь при каждом упоминании Леопольда Леопольдовича, предшественника нашего героя, чья память свято хранится фельдшером и двумя акушерками.
Первый день на новом месте службы героя мучает страх перед ущемленной грыжей. Вот привезут и что с ней прикажете делать? Действительность превзойдет страхи во много раз...
Сценограф Николай Слободяник и художник по свету Дмитрий Албул, используя минимум средств сумели создать ощущение огромного пространства, подступающего к мирному огню печки и желтому фонарю больницы. За рядами медицинских халатов угадываются какие-то гиблые дали. Взлетев вверх, белые халаты начинают расти и становятся безразмерными, точно все эскулапы пришли на помощь юному коллеге, который в одиночку должен сражаться с дифтеритом, родами, грыжами, гнойными нарывами, сифилисом, раком, гонореей, саркомой, переломами и малярией.
Максим Блинов в этой роли очень похож на фотографии юного Михаила Булгакова: коротко стриженные волосы, четко очерченный рот, суровое выражение лица вчерашнего студента, который очень хочет казаться взрослее... Пока будни клиники не вышибут из головы все суетливые мысли.
В автобиографических рассказах о жизни врача у Булгакова смерть все время ходит рядом, живет на кончике хирургического ножа. Вот он скользит по шее трехлетней девочке, а горло все не открывается... А как делают трахеотомию ты даже никогда не видел. И только воля ведет руку (ну, и ангел, наверное, стоит за плечом). И когда напряжение доходит до высшей точки, артист как-то легко меняет интонацию, слегка виновато глядит куда-то в пустоту и говорит что-то будничное, легкое. О том, как хочется просто выспаться. Или посидеть у печки. О том, как в день рождения можно выпить разведенного спирта, и долго за чаем говорить о мужике, который поставил пластырь на тулуп. Или о сахаре в матке, которым у рожениц выманивают младенца...
Максим Блинов играет легко, умно, объемно, с точным соблюдением дистанции со зрителем, которого превращает в соучастника всех страхов и всех побед сельского доктора. Да и кому, как не молодому артисту, впервые выходящему один на один со зрительным залом, понятно волнение и страх первой операции под пристрастным взглядом ассистентов?
Трезвую интонацию Михаила Булгакова, описавшего в «Записках юного врача» собственный опыт, - актер совмещает с братским состраданием к герою. В реальности жизнь самого Булгакова, занимающегося врачеванием в далеком селе, привела к пристрастию к морфию (от которого он чудом избавился). Но создателям спектакля важнее другая линия текста - линия становления души, закаляющейся в страдании, распрямление духа и воли. Григорий Козлов музыкально выстроил партитуру спектакля, распахнув камерную историю юного врача в пространство большой истории. Нигде специально не педалируя, нам не дают забыть, что там за черными призрачными занавесками рушится тысячелетняя империя, растет и ширится кровавый поток, который может снести и доктора, и всех его многочисленных деревенских чудиков-пациентов...
Но блестят начищенные хирургические инструменты в операционной, шуршат крахмальные простыни кроватей. И долг доктора велит бороться даже тогда, когда надежды нет...
Шурша мелом по грифельной доске, юный доктор подведет итоги своего первого года: «принято пятнадцать тысяч шестьсот тридцать три человека. Двести человек в стационаре. Умерло шестеро»...
«Если человек не ездил на лошадях по глухим проселочным дорогам, то рассказывать мне ему об этом нечего: все равно он не поймет. А тому, кто ездил, и напоминать не хочу», - Максим Блинов с первых слов очерчивает границы игры, вступая со зрительным залом своего рода заговор. Вот шапка повернута козырьком назад - и перед нами извозчик, который везет героя в Мурьево. Вот кипа книг на столе закрыта белым покрывалом - и перед нами операционная, где лежит попавшая в мялку девушка с раздробленной ногой... Вот вспыхивает наверху фонарь при каждом упоминании Леопольда Леопольдовича, предшественника нашего героя, чья память свято хранится фельдшером и двумя акушерками.
Первый день на новом месте службы героя мучает страх перед ущемленной грыжей. Вот привезут и что с ней прикажете делать? Действительность превзойдет страхи во много раз...
Сценограф Николай Слободяник и художник по свету Дмитрий Албул, используя минимум средств сумели создать ощущение огромного пространства, подступающего к мирному огню печки и желтому фонарю больницы. За рядами медицинских халатов угадываются какие-то гиблые дали. Взлетев вверх, белые халаты начинают расти и становятся безразмерными, точно все эскулапы пришли на помощь юному коллеге, который в одиночку должен сражаться с дифтеритом, родами, грыжами, гнойными нарывами, сифилисом, раком, гонореей, саркомой, переломами и малярией.
Максим Блинов в этой роли очень похож на фотографии юного Михаила Булгакова: коротко стриженные волосы, четко очерченный рот, суровое выражение лица вчерашнего студента, который очень хочет казаться взрослее... Пока будни клиники не вышибут из головы все суетливые мысли.
В автобиографических рассказах о жизни врача у Булгакова смерть все время ходит рядом, живет на кончике хирургического ножа. Вот он скользит по шее трехлетней девочке, а горло все не открывается... А как делают трахеотомию ты даже никогда не видел. И только воля ведет руку (ну, и ангел, наверное, стоит за плечом). И когда напряжение доходит до высшей точки, артист как-то легко меняет интонацию, слегка виновато глядит куда-то в пустоту и говорит что-то будничное, легкое. О том, как хочется просто выспаться. Или посидеть у печки. О том, как в день рождения можно выпить разведенного спирта, и долго за чаем говорить о мужике, который поставил пластырь на тулуп. Или о сахаре в матке, которым у рожениц выманивают младенца...
Максим Блинов играет легко, умно, объемно, с точным соблюдением дистанции со зрителем, которого превращает в соучастника всех страхов и всех побед сельского доктора. Да и кому, как не молодому артисту, впервые выходящему один на один со зрительным залом, понятно волнение и страх первой операции под пристрастным взглядом ассистентов?
Трезвую интонацию Михаила Булгакова, описавшего в «Записках юного врача» собственный опыт, - актер совмещает с братским состраданием к герою. В реальности жизнь самого Булгакова, занимающегося врачеванием в далеком селе, привела к пристрастию к морфию (от которого он чудом избавился). Но создателям спектакля важнее другая линия текста - линия становления души, закаляющейся в страдании, распрямление духа и воли. Григорий Козлов музыкально выстроил партитуру спектакля, распахнув камерную историю юного врача в пространство большой истории. Нигде специально не педалируя, нам не дают забыть, что там за черными призрачными занавесками рушится тысячелетняя империя, растет и ширится кровавый поток, который может снести и доктора, и всех его многочисленных деревенских чудиков-пациентов...
Но блестят начищенные хирургические инструменты в операционной, шуршат крахмальные простыни кроватей. И долг доктора велит бороться даже тогда, когда надежды нет...
Шурша мелом по грифельной доске, юный доктор подведет итоги своего первого года: «принято пятнадцать тысяч шестьсот тридцать три человека. Двести человек в стационаре. Умерло шестеро»...
