«Ничего лучше уже не придумать»

«Когда мы ставили «Бесприданницу» (это была первая премьера в здании Новой сцены), Петр Наумович шутил: Паратов будет приплывать на своей «Ласточке» прямо по Москве-реке и выходить на сцену через окно», – рассказывает «Театралу» главный администратор «Мастерской Петра Фоменко» Вера ЗАВГОРОДНЯЯ. В этой шутке была доля правды: театр действительно стоит на берегу реки.

Официально «Мастерская Фоменко» появилась в Москве в июле 1993 года. Сегодня этот театр – настоящий город, хотя строился он, как и Москва, не сразу. «Все знают, что театр начинается с вешалки, но никакой вешалки у нас поначалу не было – как не было и собственной площадки. Все, что мы имели, – пять дипломных спектаклей, – продолжает Вера. В «Мастерской Фоменко» она работает почти с самого момента возникновения театра, так что вся его история складывалась на ее глазах.

Дипломные работы впоследствии составили основу репертуара. В их числе был и знаменитый спектакль «Волки и овцы», пожалуй, столь же значимый для «фоменок», как «Чайка» – для Художественного театра.

«В те годы мы ютились на разных площадках, – говорит наш экскурсовод. – Играли в Учебном театре и аудиториях ГИТИСа, где и проходили первые творческие опыты. А поскольку зрительского гардероба в институте не было, зрители перед спектаклем складывали шубы огромной горой на стол. Но однажды наш директор (тогда еще заместитель директора) Андрей Михайлович Воробьев сказал: «Нет, так дальше не пойдет», раздобыл где-то доски, мешок гвоздей и сам соорудил в одной из аудиторий импровизированную вешалку. Номерки мы сделали из бумаги, на каждом поставили штамп театра – мол, документ, а не просто бумажка. Вот так выглядела первая вешалка, с которой начинался наш театр».

Впрочем, поправляется Вера, начинался он все-таки раньше – в 1988-м, когда Петр Фоменко набрал в ГИТИСе актерско-режиссерский курс, составивший спустя пять лет костяк труппы. Актрисы Галина Тюнина, Мадлен Джабраилова, Ксения и Полина Кутеповы; актеры Карэн Бадалов, Рустэм Юскаев, Андрей Казаков, Юрий Степанов, Тагир Рахимов и присоединившийся к ним выпускник «Щуки» Кирилл Пирогов – первый, кого Фоменко взял в театр «со стороны»; выпускники режиссерской группы – Иван Поповски, Олег Любимов, Сергей Якубенко, Андрей Приходько, Эверетт Диксон…

«Именно их работы так поразили театральную Москву, что все единодушно решили: этим ребятам расходиться нельзя. На 17-ти квадратных метрах в Доме актера на Арбате мы умудрились разместить и офис, и билетную кассу, и репетиционный зал. Арендовали площадки по всей Москве – играли в театрах (Вахтангова, Моссовета, Малом…) и в совсем не театральных зданиях, например, в демонстрационном зале ГУМа или коридоре ДК МИИТ. Работали над новыми спектаклями, ездили по городам Европы. И все эти годы искали место, которое могло бы стать нашим домом. И вот на свое пятилетие получили долгожданный подарок – здание бывшего кинотеатра «Киев» на Кутузовском проспекте, – говорит Вера. – Конечно, помещение пришлось адаптировать под театральные нужды, но в декабре 99-го года мы открыли эту сцену спектаклем Евгения Каменьковича “Варвары”».

Здесь же Петр Фоменко поставил спектакли, которые завораживают зрителей не одно десятилетие. Чуть больше чем за год вышли три премьеры: «Одна абсолютно счастливая деревня», «Семейное счастие» и «Война и мир. Начало романа», каждая из которых стала вершиной в творчестве мастера. И все же небольшая сцена в цокольном этаже жилого дома решила «квартирный вопрос» молодого театра лишь отчасти.

Дом на набережной

«Проект нового театрального здания придумал архитектор Сергей Гнедовский. Он разрабатывал его вместе с Петром Наумовичем, главным художником театра Владимиром Максимовым, директором Андреем Воробьевым и заведующим поставочной частью Константином Лебедевым, – рассказывает Вера. – Они постоянно советовались по всем вопросам, а Сергей Викторович посмотрел все наши спектакли. Театр у нас камерный, и Петру Наумовичу хотелось сохранить близость к зрителям, поэтому большой зал проектировался с расчетом на 450 мест. При этом хотелось сохранить пространство, огромную кубатуру воздуха, создать ощущение, что театр большой, просторный, светлый. Для интерьера был выбран белый известняк. Таким образом, Сергей Викторович хотел создать ассоциацию с белокаменной Москвой, подчеркнуть преемственность, диалог времен, тем более что камень, из которого когда-то строили город, добывался неподалеку от нас, в районе Дорогомилова».

Возводить гигантский театральный комплекс на берегу реки – эксперимент рискованный, признаются в театре, ведь склон – довольно крутой. Но едва ли не сложнее оказалось найти общий язык с местными жителями, у которых стройка вызвала немало опасений. После переговоров здание решили делать не выше цокольного этажа жилого дома по соседству – чтобы не закрывать людям вид на Москву-реку. В результате театр не столько вырос на склоне реки, сколько врос в него, поэтому в партер и амфитеатр зрители, вопреки привычке, не поднимаются, а спускаются. Такой вот архитектурный парадокс. Кроме того, на крыше «Мастерской Фоменко»… посеяли траву. Все из тех же эстетических соображений. Чего ни сделаешь ради любимых соседей.

«В греческом зале, в греческом зале…»

По замыслу архитектора, пространство фойе должно было соединить в себе черты театров разных стран и эпох. В итоге здесь встретились Англия, Франция, Италия – и греческий амфитеатр. В зрительском фойе, среди известняка и мрамора, должны были разместиться кадки с растениями. За этим местом даже закрепилось название – Зимний сад. Но у худрука на этот счет нашлась своя идея: «Петр Наумович умел реализовать возможности театрального пространства самым неожиданным образом. Дело в том, что с греческим амфитеатром свободно объединяется Малый зал – стена между ними раздвижная. И это дает совершенно фантастический эффект: типичный блэк-бокс внезапно обретает практически недостижимую глубину. Именно эту особенность Петр Наумович использовал в своем спектакле «Триптих». На премьере наш нынешний худрук, а тогда – режиссер театра, Евгений Борисович Каменькович в шутку сказал: «Петр Наумович, ну нельзя же так! Ничего лучше уже не придумать. Что после этого прикажете делать нам?».

Малый зал рассчитан на 150 мест. На первый взгляд это зал традиционного типа: сцена, партер, галереи… Но на самом деле он может приобретать любую конфигурацию. Зал примечателен еще тем, что в нем есть панорамное окно с видом на Москву-Сити. Сейчас оно, правда, закрыто черной бумагой – чтобы не нарушать необходимого театру затемнения, но, вообще говоря, у этой уникальной особенности большой сценографический потенциал.

Большая сцена – тоже трансформер. При необходимости здесь можно оборудовать оркестровую яму, что очень кстати, ведь у «Мастерской Фоменко» есть свой оркестр, а в спектаклях много живой музыки. Если присмотреться, планшет сцены состоит из квадратов метр на метр. Любой сегмент можно вытащить и заменить, как это делается, например, в спектакле Ивана Поповски «Алиса в Зазеркалье», где пол превращается в шахматную доску. Эта же возможность позволяет обыграть эпизод, где Алиса попадает в Зазеркалье: в этот момент участок пола «проваливается».

Метаморфозы

В театральное закулисье «Мастерской Фоменко» ныряем как в Страну Чудес. Пространство, которое только что было таким огромным, внезапно сжимается, как в сказке Кэрролла. Просторные светлые холлы сменяются узкими коридорами.

В крошечной реквизиторской – всё по полочкам. На стеллажах компактно разложены предметы из спектаклей. «Бесприданница», «Дом, где разбиваются сердца», «Сон в летнюю ночь»… Рядом с птицей из спектакля «Чайка» и львом из «Сказок Арденнского леса» дремлют куклы из «Трех сестер» с лицами Полины и Ксении Кутеповых.

На стене гримцеха – коллаж с фотографиями персонажей, своеобразная шпаргалка для мастеров-гримеров, чтобы быстро освежить в памяти особенности грима.

В костюмерный цех наряды прибывают непосредственно перед спектаклем, проверяются и разносятся по гримерным. На магнитной доске – сотни заметок-напоминаний: заштопать, подшить, отремонтировать, заменить…Головные уборы, брошки, чулки, перчатки, батарейки, заколки, кольца, катушки ниток, коробки с пуговицами и запонками – свидетели и участники ни на минуту не затихающей театральной жизни.

Склад декораций – за сценой, в арьере. Сегодня в репертуаре театра, начинавшего свою жизнь с пяти дипломным спектаклей, 44 названия, поэтому здесь помещается только то, что понадобится в ближайшее время, все остальное хранится на складе в Подмосковье.

***

В завершении нашего путешествия задерживаемся в актерской или, как ее называют в театре, Зеленой комнате. С этим местом связана, наверно, одна из самых известных «фоменковских» традиций. Здесь артисты готовятся к выходу на сцену и перед каждым спектаклем соединяют руки, чтобы хором произнести «кричалку».

«Обычно это реплика одного из персонажей, – рассказывает Вера. – Например, фраза Глафиры в спектакле «Волки и овцы»: «Либо пан, либо пропал!». Но главное, что в этой комнате создается настрой, поэтому мы постарались сделать ее максимально уютной. Это маленькое пространство с диванами, книжными полками, фотографиями и портретами наших ушедших – Петра Наумовича Фоменко, главного художника Владимира Максимова и артиста Юры Степанова. Наверное, где-то там они уже создают свой театр…»

Отвечая на мой вопрос, в чем же секрет успеха Фоменко и его театра, Вера надолго задумывается и потом говорит: «В двух словах не объяснишь. Судить сложно, но я думаю, дело в том, что Петр Наумович ничего не воспринимал как мелочь. Работая над спектаклями, он выстраивал каждую мизансцену, для него имел значение каждый отодвинутый пальчик, каждая переставленная чашечка, и все это в сумме создавало фантастический эффект. Он всегда работал очень подробно, вдумчиво и глубоко. Он делал ироничные спектакли, но ко всему, что происходило в театре, относился очень серьезно. И оставил нам в наследство не только свои постановки, которые живы по сей день, но и атмосферу этого удивительного дома».