Граф Глостер вздыхал: «Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго». Побочный сын Эдмунд насмехался над суеверием отца, и практически все зрители шекспировской трагедии были с ним согласны. Но вот впервые слова Глостера были восприняты всерьез.
Юрий Бутусов поставил спектакль, где сбившееся дыхание Вселенной – источник и первопричина бед. Пространство гневается, заволакивая сцену белым дымом, и радуется, насылая на землю гигантский шар полной луны. Небеса то опускаются низко-низко, давя на плечи. То распахиваются в своей черной бездонной пустоте (прекрасно заработала здесь обновленная к 100-летию историческая сцена театра).
Созданную сценографом Максимом Обрезковым и художником по свету Александром Сиваевым «Вселенную сцены» можно смело писать в программке главным действующим лицом. Именно ее давление, ее капризы, ее прерывистое дыхание заставляют людей внезапно ссорится, впадать в ступор или гнев.
Все недоумевают: какая муха укусила короля, когда он проклял любимую младшую дочь, прогнал самого преданного из слуг, поссорился с дорогим другом – французским королем? А виновато влияние луны! Да и кто из нас в зале не ощутил за последние годы как реально это влияние климата, магнитных бурь, каких-то загадочных вирусов на судьбы народов и государств? Веселый Лир (Артур Иванов) в коротких штанишках и красных высоких носках произносит патетический текст о своем решении разделить королевство между дочерьми с какой-то чуть недоуменной насмешливостью. Он сердится, проклинает, говорит ужасные слова, но все ждешь, что остановится, расхохочется и спросит: а вы и поверили?
Но судьба давит на плечи, слова произнесены, и из начертанной колеи не выскочить...
Слова Лира рвут связи внутри государства и внутри семьи, рушат равновесие и гармонию в природе и в людях. И зло приходит в королевство, обрушиваясь бурей и мглой, вылезая предательской чернотой из душ родных и близких.
Грустный клоун Эдмонд (Сергей Волков) с белым лицом в золотом кафтане отнюдь не похож ни на супермена, получающего удовольствие от битв, ни на прирожденного интригана. Если бы не «выхлоп короля» – так и жил бы побочным сыном рядом с отцом и его любимчиком Эдгаром. Но если король сам первым порвал связь отцов и детей, то… нет запретов и все дозволено. Эдмонд искренне удивляется простодушию отца и брата:
«Их простодушием легко играть.
Я вижу ясно, как их обморочить».
И в его голосе явная жалость по адресу простаков-родственников...
Широкоплечий воин Глостер (Виктор Добронравов), действительно, слишком прям, чтобы понимать ходы интриг. А ботаник в круглых очочках Эдгар (Василий Симонов) слишком погружен в собственные мысли, чтобы замечать расчеты сводного брата. Но дело даже не в их индивидуальных качествах, но в барабанной дроби судьбы, ведущей одних на тропу мученичества, других на торную дорогу злодейства.
Рыжеволосая и белокожая Гонерилья (Яна Соболевская) с каждым словом сама себя убеждает, что стесняться не надо: и так можно поступить с отцом, и даже так. Не она начала, и стесняться ей некого: ее муж, герцог Альбани (Владимир Логвинов), не выпускающий бутылку из рук, явно не в силах помешать жене. Черноволосая Регана (Ольга Тумайкина) с удовольствием подхватывает веселую забаву «приструни отца-тирана». Благо ее супруг Корнуэлл (Ян Гахарманов) готов к любой жестокости и, как застоявшийся конь, с упоением рвется к открывшимся перспективам.
В жестокие времена все страшное из душевных потемков лезет наружу неудержимо и неуклонно.
Колонны некогда величественного государственного здания больше не подпирают своды, а торчат обломками прекрасного былого. Кружат черные птицы, Лир начинает строить блиндаж из досок, но сквозь щели просачивается холод преисподней. А из досок получатся разве что висельные столбы... Луна рассыпается на сотни разноцветных шаров. Маленький белый воздушный шарик проткнет Корделия и упадет замертво.
В спектаклях Юрия Бутусова ритм Провидения-Рока-Судьбы звучит всегда оглушительно. «Король Лир» тут не исключение. Отчаянно колотит по барабанной установке Глостер-Добронравов, дует в трубу Освальд-Юрий Цокуров (слуга-сводник здесь по совместительству еще и трубач судьбы). Склоняется над раздолбанным пианино Эдмунд-Волков. До изнеможения отдаются ритму бешеного танца Рока Лир-Иванов и Шут-Евгения Крегжде.
О том, что в шекспировском театре шута и Корделию играл один исполнитель читали и слышали все, но Юрий Бутусов поверил, что Шекспиру это понадобилось не только для «экономии актерских единиц». Шут-маленькая девочка в пиджаке не по росту позволяет себе дерзить и дразнить отца-короля. Читает сонеты Шекспира. И до самого конца эта маленькая фигурка остается рядом с бедным безумцем.
В страшные времена все лучшее, что есть в людях, непременно выходит на свет.
Лунный шар подходит к земле близко-близко. Лир и Шут-Корделия бегут под ним, пытаясь не то направить движения светила, не то унять его размах.
Бутусов в этой постановке предлагает актерам сыграть, как заповедано автором перевода «Короля Лира» – Борисом Пастернаком: «как играют овраги, как играет река». Пока это пожелание «на вырост» практически для всех исполнителей. Задача сыграть на равных с луной – дорогого стоит. И «Лир» – спектакль, который будет расти, спектакль, который хочется и нужно пересматривать, переосмысливать, переживать заново и заново...
… В финале Лир долго укутывает свою мертвую девочку одеялами – одно, второе, третье, четвертое. Нет одеял, чтобы ее согреть. Нет зеркал, где отразится ее дыхание. Мироздание сжимается до размера двух рук, сцепившихся друг с другом в последнем рукопожатии.
Юрий Бутусов поставил спектакль, где сбившееся дыхание Вселенной – источник и первопричина бед. Пространство гневается, заволакивая сцену белым дымом, и радуется, насылая на землю гигантский шар полной луны. Небеса то опускаются низко-низко, давя на плечи. То распахиваются в своей черной бездонной пустоте (прекрасно заработала здесь обновленная к 100-летию историческая сцена театра).
Созданную сценографом Максимом Обрезковым и художником по свету Александром Сиваевым «Вселенную сцены» можно смело писать в программке главным действующим лицом. Именно ее давление, ее капризы, ее прерывистое дыхание заставляют людей внезапно ссорится, впадать в ступор или гнев. Все недоумевают: какая муха укусила короля, когда он проклял любимую младшую дочь, прогнал самого преданного из слуг, поссорился с дорогим другом – французским королем? А виновато влияние луны! Да и кто из нас в зале не ощутил за последние годы как реально это влияние климата, магнитных бурь, каких-то загадочных вирусов на судьбы народов и государств? Веселый Лир (Артур Иванов) в коротких штанишках и красных высоких носках произносит патетический текст о своем решении разделить королевство между дочерьми с какой-то чуть недоуменной насмешливостью. Он сердится, проклинает, говорит ужасные слова, но все ждешь, что остановится, расхохочется и спросит: а вы и поверили? Но судьба давит на плечи, слова произнесены, и из начертанной колеи не выскочить...Слова Лира рвут связи внутри государства и внутри семьи, рушат равновесие и гармонию в природе и в людях. И зло приходит в королевство, обрушиваясь бурей и мглой, вылезая предательской чернотой из душ родных и близких.
Грустный клоун Эдмонд (Сергей Волков) с белым лицом в золотом кафтане отнюдь не похож ни на супермена, получающего удовольствие от битв, ни на прирожденного интригана. Если бы не «выхлоп короля» – так и жил бы побочным сыном рядом с отцом и его любимчиком Эдгаром. Но если король сам первым порвал связь отцов и детей, то… нет запретов и все дозволено. Эдмонд искренне удивляется простодушию отца и брата:
«Их простодушием легко играть.
Я вижу ясно, как их обморочить».
И в его голосе явная жалость по адресу простаков-родственников...
Широкоплечий воин Глостер (Виктор Добронравов), действительно, слишком прям, чтобы понимать ходы интриг. А ботаник в круглых очочках Эдгар (Василий Симонов) слишком погружен в собственные мысли, чтобы замечать расчеты сводного брата. Но дело даже не в их индивидуальных качествах, но в барабанной дроби судьбы, ведущей одних на тропу мученичества, других на торную дорогу злодейства.Рыжеволосая и белокожая Гонерилья (Яна Соболевская) с каждым словом сама себя убеждает, что стесняться не надо: и так можно поступить с отцом, и даже так. Не она начала, и стесняться ей некого: ее муж, герцог Альбани (Владимир Логвинов), не выпускающий бутылку из рук, явно не в силах помешать жене. Черноволосая Регана (Ольга Тумайкина) с удовольствием подхватывает веселую забаву «приструни отца-тирана». Благо ее супруг Корнуэлл (Ян Гахарманов) готов к любой жестокости и, как застоявшийся конь, с упоением рвется к открывшимся перспективам.
В жестокие времена все страшное из душевных потемков лезет наружу неудержимо и неуклонно.
Колонны некогда величественного государственного здания больше не подпирают своды, а торчат обломками прекрасного былого. Кружат черные птицы, Лир начинает строить блиндаж из досок, но сквозь щели просачивается холод преисподней. А из досок получатся разве что висельные столбы... Луна рассыпается на сотни разноцветных шаров. Маленький белый воздушный шарик проткнет Корделия и упадет замертво.
В спектаклях Юрия Бутусова ритм Провидения-Рока-Судьбы звучит всегда оглушительно. «Король Лир» тут не исключение. Отчаянно колотит по барабанной установке Глостер-Добронравов, дует в трубу Освальд-Юрий Цокуров (слуга-сводник здесь по совместительству еще и трубач судьбы). Склоняется над раздолбанным пианино Эдмунд-Волков. До изнеможения отдаются ритму бешеного танца Рока Лир-Иванов и Шут-Евгения Крегжде.О том, что в шекспировском театре шута и Корделию играл один исполнитель читали и слышали все, но Юрий Бутусов поверил, что Шекспиру это понадобилось не только для «экономии актерских единиц». Шут-маленькая девочка в пиджаке не по росту позволяет себе дерзить и дразнить отца-короля. Читает сонеты Шекспира. И до самого конца эта маленькая фигурка остается рядом с бедным безумцем.
В страшные времена все лучшее, что есть в людях, непременно выходит на свет.
Лунный шар подходит к земле близко-близко. Лир и Шут-Корделия бегут под ним, пытаясь не то направить движения светила, не то унять его размах.
Бутусов в этой постановке предлагает актерам сыграть, как заповедано автором перевода «Короля Лира» – Борисом Пастернаком: «как играют овраги, как играет река». Пока это пожелание «на вырост» практически для всех исполнителей. Задача сыграть на равных с луной – дорогого стоит. И «Лир» – спектакль, который будет расти, спектакль, который хочется и нужно пересматривать, переосмысливать, переживать заново и заново...
… В финале Лир долго укутывает свою мертвую девочку одеялами – одно, второе, третье, четвертое. Нет одеял, чтобы ее согреть. Нет зеркал, где отразится ее дыхание. Мироздание сжимается до размера двух рук, сцепившихся друг с другом в последнем рукопожатии. 
