Марина Брусникина поставила спектакль «Грех да беда на кого не живет» к 200-летию Островского в театре Et Cetera. Премьерные показы пройдут 20 и 28 января.
«Текст удивительный: про такую большую любовь, измену, столкновение правд и прав людей на свободу выбора, и невозможность жить, как хочется. Все эти темы есть у Островского в «Грозе» и в «Бесприданнице». Эти пьесы знают, ставят бесконечно, а Грех да беда…» – нет. Загадка? Интрига? Судьба? Все странно», – говорит Брусникина о малоизвестной пьесе Островского.
«Островский уже тогда имел смелость писать про такие вещи, как абьюз внутри семьи, как доведение до самоубийства, а сейчас нам кажется, что он такой безопасный классик», – добавляет режиссер.
Играть эту историю о домашнем насилии, которое обнуляет любовь и уничтожает привязанность, будут сразу в двух пространствах. Сценический ход, придуманный художником Наной Абдрашитовой, объединит прошлое и настоящее, а текст Островского «сойдется» с современной поэзией и музыкой. В верхнем, условно историческом пространстве, все ходят в белом, а в нижнем, пространстве нашего времени – в черном. Изъясняются на верхнем и нижнем этажах жизни тоже по-разному.
«Текст удивительный: про такую большую любовь, измену, столкновение правд и прав людей на свободу выбора, и невозможность жить, как хочется. Все эти темы есть у Островского в «Грозе» и в «Бесприданнице». Эти пьесы знают, ставят бесконечно, а Грех да беда…» – нет. Загадка? Интрига? Судьба? Все странно», – говорит Брусникина о малоизвестной пьесе Островского.
«Островский уже тогда имел смелость писать про такие вещи, как абьюз внутри семьи, как доведение до самоубийства, а сейчас нам кажется, что он такой безопасный классик», – добавляет режиссер.
Играть эту историю о домашнем насилии, которое обнуляет любовь и уничтожает привязанность, будут сразу в двух пространствах. Сценический ход, придуманный художником Наной Абдрашитовой, объединит прошлое и настоящее, а текст Островского «сойдется» с современной поэзией и музыкой. В верхнем, условно историческом пространстве, все ходят в белом, а в нижнем, пространстве нашего времени – в черном. Изъясняются на верхнем и нижнем этажах жизни тоже по-разному.
