В минувшем сезоне в целом ряде столичных театров сменились не только худруки, но и дирекция. И если от худрука зависит в основном репертуарная политика коллектива, то от директора – вся закулисная жизнедеятельность, начиная с капитального ремонта здания и заканчивая поиском финансирования для гастролей. С одной стороны, директор – своего рода хозяин театра, но с другой – он и заложник положения, поскольку условия работы нынешних директоров во многом несовершенны. О трудностях и возможных путях для изменения ситуации говорят эксперты номера.
Сергей Сосновский, директор Театра имени Станиславского:
– Я пришел в Театр Станиславского весной этого года. И первым делом бросилось в глаза хозяйственное состояние здания. Конечно, многие театры в Москве нуждаются в капитальном ремонте, но чтобы часть окон, ввиду отсутствия стекол, была затянута полиэтиленовой пленкой, – я вижу впервые. В Театре Станиславского практически все коммуникации находятся в аварийном состоянии. Пожарная безопасность пока не на должном уровне. Сейчас мы готовим документы для капитального ремонта. Но здесь вся надежда на помощь от департамента культуры, поскольку финансовое состояние театра тоже плачевное.
– Как можно улучшить эту финансовую часть?
– Мы должны вернуть в театр зрителя, добиться хотя бы 70% посещаемости. А для этого необходимо обновить репертуар.
– Обычно на это уходит несколько лет…
– Мы подумали и решили, что наш новый худрук Валерий Белякович может перенести на эту сцену пять своих спектаклей из репертуара Театра на Юго-западе. Это сделать несложно, если учесть, что три ведущих артиста Театра на Юго-Западе (Валерий Афанасьев, Максим Шахет и Александр Горшков) уже больше года успешно работают в нашем коллективе. Вообще у Валерия Романовича много интересных и дерзких планов. Например, есть идея впоследствии предложить департаменту культуры объединить два эти театра. Теоретически это вполне возможно: оба театра живут в рамках одной системы – департамента культуры Москвы. Вопрос в том, какие планы в отношении будущего репертуарных театров у наших властей. Ведь не раз звучала мысль о сокращении количества театров, финансируемых из бюджета. Многих переведут на автономию, а там кто-то выживет либо закроется. Лично мы хотим выжить. Но для этого нужно добиться наивысшей награды – зрительской любви. Когда к нам в театр трудно будет достать билет – лишь тогда мы почувствуем себя более-менее уверенно.
– Получается, что театр пойдет по пути коммерциализации?
– Сегодня иначе нельзя. С одной стороны, надо деньги зарабатывать, с другой – «сеять разумное, доброе, вечное». Поэтому все зависит от вкуса худрука. Хороший худрук прекрасно понимает, что за счет двух коммерчески успешных спектаклей можно поставить пару камерных вещей, которые станут настоящими произведениями искусства. Мне кажется, такой разумный баланс работает.
– С какими принципами работы вы пришли из Театра Вахтангова?
– В первую очередь понимание того, что театр – творчество коллективное. И это касается всех подразделений, даже тех, где творчеством и не пахнет. А еще необходимо взаимное доверие во всем между творческой и административной частями театрального организма. Если такого доверия нет, то на работу ходить бессмысленно – ничего хорошего не получится. Я ощущаю энергию и художественный потенциал Беляковича и в этом ему безоговорочно доверяю. И он мне доверяет, я благодарен за это.
Геннадий Смирнов, заместитель председателя СТД:
– На октябрьском съезде СТД Александр Калягин сказал, что необходимо создать Дирекцию российских театров. Дело в том, что одна из проблем, которая стоит сегодня перед театром, – это отсутствие связности театрального пространства. Речь идет не о возрождении процесса «омхачивания», причесывания театров под одну гребенку, а именно о связности, о виртуальной сети наподобие социальной, если хотите. Раньше эту связность обеспечивали специалисты в Министерстве культуры РСФСР. В главном управлении театров существовал отдел формирования театральных трупп. В этом отделе знали каждого режиссера, директора и практически каждого артиста, на каждого была заведена карточка. И все знали, что если директор проработал в Читинском театре пять лет, то уже ничего нового для него не сделает, поэтому директора могли перевести в Красноярск. В Красноярске, например, управление культуры знало, что если им нужен директор, главный режиссер или художник, то за помощью надо обращаться в министерство. Они звонили в отдел формирования трупп и говорили: «Мне нужен директор». И через некоторое время, взвесив имеющиеся предложения, отдел давал ответ. И дальше этот директор, если стороны все устраивало, мог остаться на постоянную работу. Была связная система поиска театром своего работника и поиска работником своего театра. Сегодня этого нет. После перестройки Министерство культуры не смогло выполнять эту работу в силу разных обстоятельств. Сегодня Министерство культуры отвечает только за федеральные театры (их 24), а все остальные (их полтысячи) практически брошены. СТД в силу специфики своей организации (мы все-таки союз, основанный на индивидуальном членстве) больше ориентирован на защиту своих членов. Театры как субъекты театральной системы, как творческие организации, как юридические лица оказались полностью оторванными друг от друга. И сегодня режиссеры мечутся: хотят поставить спектакль, но не знают, где это необходимо. Театру нужен режиссер, но он не знает, где и как его искать. Информации нет. Театры живут в информационном вакууме. И потенциальные работники этих театров тоже живут в информационном вакууме. Нет организации, которая бы их объединила. Говоря о дирекции, Александр Калягин имеет в виду создание некой структуры, которая могла бы объединить эту информацию и помочь театрам найти своих работников, а работникам – свой театр. Дирекция не как организационно-распорядительная структура, которая будет командовать, а как информационно-аналитический центр. Она может существовать, например, в виде ассоциации российских театров. Для воплощения этой идеи театры должны проявить заинтересованность, прежде всего, создать эту структуру, а СТД поможет в организационном плане, чтобы она функционировала с пользой для дела.
– На ваш взгляд, кто в театре должен быть главнее – худрук или директор?
– В свое время театральное сообщество долго добивалось того, чтобы в наше законодательство внести норму, по которой театр мог бы управляться как на основе единоначалия (директором театра или художественным руководителем), так и на основе разделения сфер ведения (когда учредитель, управление культуры, например, заключает два контракта, – с худруком и директором – с четким разграничением сфер ответственности каждого из них). В первом случае директор, если управляет как единоначальник, может приглашать главного режиссера, заключать с ним договор, и именно директор отвечает за все в театре. Если художественный руководитель единоначальник, значит, он нанимает себе директора-распорядителя, но ответственность за все несет худрук. А вообще-то главный в театре тот, кто готов не только сказать «я главный», но и на деле умеет выбрать праведный путь, собрать и увлечь команду и повести за собой.
– Я пришел в Театр Станиславского весной этого года. И первым делом бросилось в глаза хозяйственное состояние здания. Конечно, многие театры в Москве нуждаются в капитальном ремонте, но чтобы часть окон, ввиду отсутствия стекол, была затянута полиэтиленовой пленкой, – я вижу впервые. В Театре Станиславского практически все коммуникации находятся в аварийном состоянии. Пожарная безопасность пока не на должном уровне. Сейчас мы готовим документы для капитального ремонта. Но здесь вся надежда на помощь от департамента культуры, поскольку финансовое состояние театра тоже плачевное.
– Как можно улучшить эту финансовую часть?
– Мы должны вернуть в театр зрителя, добиться хотя бы 70% посещаемости. А для этого необходимо обновить репертуар.
– Обычно на это уходит несколько лет…
– Мы подумали и решили, что наш новый худрук Валерий Белякович может перенести на эту сцену пять своих спектаклей из репертуара Театра на Юго-западе. Это сделать несложно, если учесть, что три ведущих артиста Театра на Юго-Западе (Валерий Афанасьев, Максим Шахет и Александр Горшков) уже больше года успешно работают в нашем коллективе. Вообще у Валерия Романовича много интересных и дерзких планов. Например, есть идея впоследствии предложить департаменту культуры объединить два эти театра. Теоретически это вполне возможно: оба театра живут в рамках одной системы – департамента культуры Москвы. Вопрос в том, какие планы в отношении будущего репертуарных театров у наших властей. Ведь не раз звучала мысль о сокращении количества театров, финансируемых из бюджета. Многих переведут на автономию, а там кто-то выживет либо закроется. Лично мы хотим выжить. Но для этого нужно добиться наивысшей награды – зрительской любви. Когда к нам в театр трудно будет достать билет – лишь тогда мы почувствуем себя более-менее уверенно.
– Получается, что театр пойдет по пути коммерциализации?
– Сегодня иначе нельзя. С одной стороны, надо деньги зарабатывать, с другой – «сеять разумное, доброе, вечное». Поэтому все зависит от вкуса худрука. Хороший худрук прекрасно понимает, что за счет двух коммерчески успешных спектаклей можно поставить пару камерных вещей, которые станут настоящими произведениями искусства. Мне кажется, такой разумный баланс работает.
– С какими принципами работы вы пришли из Театра Вахтангова?
– В первую очередь понимание того, что театр – творчество коллективное. И это касается всех подразделений, даже тех, где творчеством и не пахнет. А еще необходимо взаимное доверие во всем между творческой и административной частями театрального организма. Если такого доверия нет, то на работу ходить бессмысленно – ничего хорошего не получится. Я ощущаю энергию и художественный потенциал Беляковича и в этом ему безоговорочно доверяю. И он мне доверяет, я благодарен за это.
Геннадий Смирнов, заместитель председателя СТД:
– На октябрьском съезде СТД Александр Калягин сказал, что необходимо создать Дирекцию российских театров. Дело в том, что одна из проблем, которая стоит сегодня перед театром, – это отсутствие связности театрального пространства. Речь идет не о возрождении процесса «омхачивания», причесывания театров под одну гребенку, а именно о связности, о виртуальной сети наподобие социальной, если хотите. Раньше эту связность обеспечивали специалисты в Министерстве культуры РСФСР. В главном управлении театров существовал отдел формирования театральных трупп. В этом отделе знали каждого режиссера, директора и практически каждого артиста, на каждого была заведена карточка. И все знали, что если директор проработал в Читинском театре пять лет, то уже ничего нового для него не сделает, поэтому директора могли перевести в Красноярск. В Красноярске, например, управление культуры знало, что если им нужен директор, главный режиссер или художник, то за помощью надо обращаться в министерство. Они звонили в отдел формирования трупп и говорили: «Мне нужен директор». И через некоторое время, взвесив имеющиеся предложения, отдел давал ответ. И дальше этот директор, если стороны все устраивало, мог остаться на постоянную работу. Была связная система поиска театром своего работника и поиска работником своего театра. Сегодня этого нет. После перестройки Министерство культуры не смогло выполнять эту работу в силу разных обстоятельств. Сегодня Министерство культуры отвечает только за федеральные театры (их 24), а все остальные (их полтысячи) практически брошены. СТД в силу специфики своей организации (мы все-таки союз, основанный на индивидуальном членстве) больше ориентирован на защиту своих членов. Театры как субъекты театральной системы, как творческие организации, как юридические лица оказались полностью оторванными друг от друга. И сегодня режиссеры мечутся: хотят поставить спектакль, но не знают, где это необходимо. Театру нужен режиссер, но он не знает, где и как его искать. Информации нет. Театры живут в информационном вакууме. И потенциальные работники этих театров тоже живут в информационном вакууме. Нет организации, которая бы их объединила. Говоря о дирекции, Александр Калягин имеет в виду создание некой структуры, которая могла бы объединить эту информацию и помочь театрам найти своих работников, а работникам – свой театр. Дирекция не как организационно-распорядительная структура, которая будет командовать, а как информационно-аналитический центр. Она может существовать, например, в виде ассоциации российских театров. Для воплощения этой идеи театры должны проявить заинтересованность, прежде всего, создать эту структуру, а СТД поможет в организационном плане, чтобы она функционировала с пользой для дела.
– На ваш взгляд, кто в театре должен быть главнее – худрук или директор?
– В свое время театральное сообщество долго добивалось того, чтобы в наше законодательство внести норму, по которой театр мог бы управляться как на основе единоначалия (директором театра или художественным руководителем), так и на основе разделения сфер ведения (когда учредитель, управление культуры, например, заключает два контракта, – с худруком и директором – с четким разграничением сфер ответственности каждого из них). В первом случае директор, если управляет как единоначальник, может приглашать главного режиссера, заключать с ним договор, и именно директор отвечает за все в театре. Если художественный руководитель единоначальник, значит, он нанимает себе директора-распорядителя, но ответственность за все несет худрук. А вообще-то главный в театре тот, кто готов не только сказать «я главный», но и на деле умеет выбрать праведный путь, собрать и увлечь команду и повести за собой.
