10 мая в городе Бари состоялась национальная премьера спектакля Джодждио Барберио Корсетти «Битва на Куркушетре» по пьесе Франческо Никколини, специально создавшего для данного проекта адаптацию великого индийского эпоса «Махабхараты» по объему в пятнадцать раз превышающего «Иллиаду». Спектакль является результатом копродукции нескольких культурных организаций: L’Uovo-Teatro Stabile di Innovazione, il Teatro Stabile delle Marche и la Compagnia Fattore K, объединивших свои творческие и технические ресурсы. Премьера прошла в рамках программы сотрудничества Греции и Италии. На протяжении двух лет режиссер с драматургом и артистами работали над спектаклем, идея, которого возникла в результате драматургических воркшопов, проводимых в средневековых замках и театрах региона Апулия. Спектакль посвящен центральному событию «Махабхараты» – битве между кланами двух братьев Кауравами и Пандавами, продолжавшейся 18 дней.
Джорджио Барберио Корсетти известен российскому зрителю по постановке оперы Верди «Дон Карлос» в Мариинском театре, на родине же он давно завоевал ранг классика итальянского авангарда, пройдя путь от скандального бунтаря в конце 70-х, увлеченного деконструкцией театрального языка и теорией аттракционов Мейерхольда, в 80-х он начинает сотрудничество с Студией Azzuro — командой видеохудожников, результатом которого становиться рождение новое театрального языка. Именно Корсетти впервые в Италии начинает не просто использовать видеопроекции в спектаклях, а искусно совмещать действие разворачивающееся на экране и одновременно на сцене. К началу 90-х годов он возвращается к литературе в театре, а на рубеже 20 века — полностью погружается в оперу. Спектакль «Битва на Куркушетре» возврат Корсетти к театру слова и к той простоте, логической стройности и последовательности, унаследованной режиссером от своего учителя Луки Ронкони. Подобно Питеру Бруку, чья девятичасовая экранизация «Махабхараты» до сих пор является эталонной, он освобождает сцену от лишнего, оставляя лишь пустое пространство, в котором актеры и будут разыгрывать сцены индийского эпоса.
Но Корсетти не был бы самим собой если бы исключил из своего режиссерского арсенала в работе над «Битвой» видеоинсталяции — бутоны расцветают под ногами Кришны, когда он возникает перед героями, на черном заднике так же появляются беспорядочные письмена не записанной книги мудреца Вьясы. Единственным функциональным элементом декорации, который использует Корсетти становятся горизонтальные качели-платформы, которые то возносят героев к небу, то обрушивают их на землю, то становятся импровизированной сценой, на который исполняет свой танец Шива, с акробатической легкостью перепрыгивающий с одной платформы на другую, то превращаются во вспененные морские волны. Корсетти демонстрирует нам рождение из стерильной пустоты целого мира, его черная коробка оказывается живой, наполненной красками, а задник сцены, выполненный из эластичного черного материала, то и дело являет нам объемные силуэты человеческих фигур. Переплетение их рук и тел, их прикосновения кругами расходятся по стене, точно по водам реки Ганг. Герои возникают из нее, в нее они и уходят, символизируя тем самым цикличность нашей жизни и истории.
В спектакле занято 10 актеров (8 мужчин и 2 женщины), которые исполняют более 30 персонажей. Подобное решение было принципиально важным для Косетти: кто-то из персонажей погибает, и тут же возрождается в ином образе, тем самым создавая сети совпадений и повторений — подобная запутанная на первый взгляд структура органично развивает индуистское представление о путешествии души — самсаре. В спектакле сложно поймать и проследить развитие каждого из персонажей, сбрасывая одежду актер входит в новый образ сохраняя в себе отпечаток предыдущего, таким образом у зрителя складывается впечатления, что перед ним пестрая, запутанная, живая ткань, состоящая из ярких вспышек- ролей, сменяющих друг друга: герой становиться богом, возлюбленная — воином, отец — сыном. Для постановки «Махабхараты» — избыточного текста, генеалогические цепочки внутри которого отследить практически невозможно — это было правильное решение. Таким образом Корсетти переносит акцент с фактологического материала на сюжет, с личного на общее, с конкретного рождения и смерти к генезису и апокалипсису.
Изначально пьеса Никколини состояла из 100 страниц и была рассчитана на 6 часов, но во время работы совместной работы с Корсетти она сокращалась, в результате было оставлено 40 страниц предельно точного и концентрированного текста, основная идея которого развивается вокруг темы войны и борьбы между двумя родственными семьями. Корсетти освободил индийский миф от этнических узнаваемых элементов, оставив только электронную музыку Александра Пепина, в который временами угадываются традиционная для Индии мелодика. Однако и признаков современности в спектакле нет, пустая декорация, костюмы артистов — ничто не дает нам подсказок, где и когда разворачивается действие. По признанию режиссера он сознательно лишил свой спектакль примет времени, поместив его в «вечное настоящее». Таким образом тема войны и насилия, физического уничтожения обретает более глубокий и общечеловеческий смысл.
Если обратить внимание на программку спектакля, то на ней можно обнаружить коллаж из беженцев, покидающих разрушенный город, этот образ отсылает нас и к падению башен близнецов 11 сентября в Нью-Йорке, и к ядерной катастрофе Фукусимы, ко всем войнам и трагедиям. Насилие, смерть для Корсетти невозможно, оно выпадает из логики правильно развивающегося мира. Не случайно он завершает спектакль поистине жестокой, но прекрасной в своей четкой структурированности, сцене. Война закончена, среди проигравших кауравов осталось всего лишь трое, на сцену падает одежда умерших в бою, одновременно она же, разбросанная по полу, символизирует разбитый на ночь лагерь победителей. Трое воинов в полной темноте, выхваченные лучами света поднимают одежду над головой и резкими движениями руки, точно лезвием пронизывают насквозь разноцветные тряпки. И тут же на черном заднике начинает расцветать шар ярко-красного ядерного взрыва. В отличии от канонического прочтения текста «Махабхараты», где победа кауравов во главе Арджуны и Кришны считается победой божественных, светлых сил, в спектакли Корсетти нет победителей и проигравших, он акцентирует и укрупняет сцену резни в ночном лагере для того, что показать фатальности и бессмысленность войны, даже если и за спинами воинов стоят боги. Как признался в одном из интервью драматург: «Для того, чтобы добро победило, оно должно быть куда более злее плохих парней».
Спектакль Корсетти это достаточно тонкая работа по визуализации поэтического, ему удалось невероятное: совместить строгость индийского эпоса, она читается в аскетичности декораций, холодной и точной игре актеров, и в то же время сохранить лиризм в небольших деталях, рассыпанных по двум часам театрального действия, точно жемчуг: танец двух оленей, любовные признания под потоком падающих роз и даже сцена смерти Бхишмы от стрел Арджуны, выстроенная точно в двухмерной плоскости индийских барельефов — завораживают. Спектакль балансирует на грани между возвышенной, стихотворной формой и реалистичными, приближенными к современности актерскими работами. Отчасти Корсетти лишил «Махабхарату» магии мифа, но он приблизил ее к зрителю. Невольно во время спектакля ловишь себя на мысли, что перед тобой разыгривается одно из произведений Шекспира, видимо так преломляется мифологическое в европейском сознании, константой которого является великий трагик, более близкий и понятный.
Следующие показы спектакля можно будет увидеть в октябре, в театре «Олимпико» города Виченцы, художественным руководителем которого на несколько сезонов стал Эймунтас Някрошюс.
Джорджио Барберио Корсетти известен российскому зрителю по постановке оперы Верди «Дон Карлос» в Мариинском театре, на родине же он давно завоевал ранг классика итальянского авангарда, пройдя путь от скандального бунтаря в конце 70-х, увлеченного деконструкцией театрального языка и теорией аттракционов Мейерхольда, в 80-х он начинает сотрудничество с Студией Azzuro — командой видеохудожников, результатом которого становиться рождение новое театрального языка. Именно Корсетти впервые в Италии начинает не просто использовать видеопроекции в спектаклях, а искусно совмещать действие разворачивающееся на экране и одновременно на сцене. К началу 90-х годов он возвращается к литературе в театре, а на рубеже 20 века — полностью погружается в оперу. Спектакль «Битва на Куркушетре» возврат Корсетти к театру слова и к той простоте, логической стройности и последовательности, унаследованной режиссером от своего учителя Луки Ронкони. Подобно Питеру Бруку, чья девятичасовая экранизация «Махабхараты» до сих пор является эталонной, он освобождает сцену от лишнего, оставляя лишь пустое пространство, в котором актеры и будут разыгрывать сцены индийского эпоса.
Но Корсетти не был бы самим собой если бы исключил из своего режиссерского арсенала в работе над «Битвой» видеоинсталяции — бутоны расцветают под ногами Кришны, когда он возникает перед героями, на черном заднике так же появляются беспорядочные письмена не записанной книги мудреца Вьясы. Единственным функциональным элементом декорации, который использует Корсетти становятся горизонтальные качели-платформы, которые то возносят героев к небу, то обрушивают их на землю, то становятся импровизированной сценой, на который исполняет свой танец Шива, с акробатической легкостью перепрыгивающий с одной платформы на другую, то превращаются во вспененные морские волны. Корсетти демонстрирует нам рождение из стерильной пустоты целого мира, его черная коробка оказывается живой, наполненной красками, а задник сцены, выполненный из эластичного черного материала, то и дело являет нам объемные силуэты человеческих фигур. Переплетение их рук и тел, их прикосновения кругами расходятся по стене, точно по водам реки Ганг. Герои возникают из нее, в нее они и уходят, символизируя тем самым цикличность нашей жизни и истории.В спектакле занято 10 актеров (8 мужчин и 2 женщины), которые исполняют более 30 персонажей. Подобное решение было принципиально важным для Косетти: кто-то из персонажей погибает, и тут же возрождается в ином образе, тем самым создавая сети совпадений и повторений — подобная запутанная на первый взгляд структура органично развивает индуистское представление о путешествии души — самсаре. В спектакле сложно поймать и проследить развитие каждого из персонажей, сбрасывая одежду актер входит в новый образ сохраняя в себе отпечаток предыдущего, таким образом у зрителя складывается впечатления, что перед ним пестрая, запутанная, живая ткань, состоящая из ярких вспышек- ролей, сменяющих друг друга: герой становиться богом, возлюбленная — воином, отец — сыном. Для постановки «Махабхараты» — избыточного текста, генеалогические цепочки внутри которого отследить практически невозможно — это было правильное решение. Таким образом Корсетти переносит акцент с фактологического материала на сюжет, с личного на общее, с конкретного рождения и смерти к генезису и апокалипсису.
Изначально пьеса Никколини состояла из 100 страниц и была рассчитана на 6 часов, но во время работы совместной работы с Корсетти она сокращалась, в результате было оставлено 40 страниц предельно точного и концентрированного текста, основная идея которого развивается вокруг темы войны и борьбы между двумя родственными семьями. Корсетти освободил индийский миф от этнических узнаваемых элементов, оставив только электронную музыку Александра Пепина, в который временами угадываются традиционная для Индии мелодика. Однако и признаков современности в спектакле нет, пустая декорация, костюмы артистов — ничто не дает нам подсказок, где и когда разворачивается действие. По признанию режиссера он сознательно лишил свой спектакль примет времени, поместив его в «вечное настоящее». Таким образом тема войны и насилия, физического уничтожения обретает более глубокий и общечеловеческий смысл.Если обратить внимание на программку спектакля, то на ней можно обнаружить коллаж из беженцев, покидающих разрушенный город, этот образ отсылает нас и к падению башен близнецов 11 сентября в Нью-Йорке, и к ядерной катастрофе Фукусимы, ко всем войнам и трагедиям. Насилие, смерть для Корсетти невозможно, оно выпадает из логики правильно развивающегося мира. Не случайно он завершает спектакль поистине жестокой, но прекрасной в своей четкой структурированности, сцене. Война закончена, среди проигравших кауравов осталось всего лишь трое, на сцену падает одежда умерших в бою, одновременно она же, разбросанная по полу, символизирует разбитый на ночь лагерь победителей. Трое воинов в полной темноте, выхваченные лучами света поднимают одежду над головой и резкими движениями руки, точно лезвием пронизывают насквозь разноцветные тряпки. И тут же на черном заднике начинает расцветать шар ярко-красного ядерного взрыва. В отличии от канонического прочтения текста «Махабхараты», где победа кауравов во главе Арджуны и Кришны считается победой божественных, светлых сил, в спектакли Корсетти нет победителей и проигравших, он акцентирует и укрупняет сцену резни в ночном лагере для того, что показать фатальности и бессмысленность войны, даже если и за спинами воинов стоят боги. Как признался в одном из интервью драматург: «Для того, чтобы добро победило, оно должно быть куда более злее плохих парней».
Спектакль Корсетти это достаточно тонкая работа по визуализации поэтического, ему удалось невероятное: совместить строгость индийского эпоса, она читается в аскетичности декораций, холодной и точной игре актеров, и в то же время сохранить лиризм в небольших деталях, рассыпанных по двум часам театрального действия, точно жемчуг: танец двух оленей, любовные признания под потоком падающих роз и даже сцена смерти Бхишмы от стрел Арджуны, выстроенная точно в двухмерной плоскости индийских барельефов — завораживают. Спектакль балансирует на грани между возвышенной, стихотворной формой и реалистичными, приближенными к современности актерскими работами. Отчасти Корсетти лишил «Махабхарату» магии мифа, но он приблизил ее к зрителю. Невольно во время спектакля ловишь себя на мысли, что перед тобой разыгривается одно из произведений Шекспира, видимо так преломляется мифологическое в европейском сознании, константой которого является великий трагик, более близкий и понятный.Следующие показы спектакля можно будет увидеть в октябре, в театре «Олимпико» города Виченцы, художественным руководителем которого на несколько сезонов стал Эймунтас Някрошюс.
