В этом театральном сезоне французский режиссер Жульен Госслен поставил спектакль «Прошлое» по произведениям русского писателя Леонида Андреева, не самого частого гостя как российской, так и мировой сцены.
Жюльен Госслен заявил о себе чуть меньше десяти лет назад, представив зрителям два успешных спектакля по нашумевшим романам – «Элементарным частицам» Мишеля Уэльбека и «2066» Роберто Боланьо. Еще через три года выпускник театральной школы при Северном Театре в Лилле стал создателем амбициозного многочасового театрального проекта по трем произведениям классика американского постмодернизма Дона ДеЛилло: «Игроки», «Мао II» и «Имена».
В 2018 году, работая над текстами, опубликованными в конце 1970-х – начале 1990-х, Жульен Госслен обращал внимание зрителя на темы терроризма и политического насилия, которые объединили эти произведения. Впрочем, по мнению режиссера, актуальность романов ДеЛилло – и для читателя, и для зрителя – на излете второго десятилетия ХХI века состоит не только в ежедневной угрозе терактов, с которой нам приходится жить, но и в том, что в современном мире люди оказываются настолько отчуждены друг от друга и от самих себя, что акт насилия зачастую может представляться единственным радикальным способом почувствовать себя живым.
В своем новом спектакле, который впервые был показан в сентябре в Национальном Театре в Страсбурге, а затем в декабре на Осеннем фестивале в парижском «Одеоне», Жюльен Госслен неожиданно ставит перед собой задачу «отречься» от современности. Спектакль так и называется – «Прошлое» (Le passé), и поставлен по произведениям Леонида Андреева.
В своих недавних интервью Госслен утверждает, что современный театр слишком озабочен актуальностью классических произведений, и «осовременивание» постановок, возможно, – часть проблемы. В погоне за актуальностью мы упускаем из виду тот факт, что тексты эти принадлежат безвозратно ушедшим эпохам и мы, чители и зрители двадцать первого века, никогда до конца не сможем их понять: начнем с того, что мы больше не одеваемся и не говорим так, как это делали люди прошлого. Получается, что, стараясь приблизить старинные тексты к нашей эпохе, мы не позволяем себе пережить чувство потери и ностальгии по утраченному.
Задачу «реностальгизации» прошлого, однако, Госслен выполняет в своем спектакле довольно интересным образом; он будто работает с диалектикой «живого» и «мертвого», одновременно утверждая радикальное различие этих состояний и подчеркивая невозможность такого различия. Эта диалектика пронизывает и формальные, и смысловые стороны постановки. Парадоксальным образом, только прочувствовав дистанцию с прошлым, вплоть до отторжения, возможно ощутить с ним связь. И искусство – канал, позволяющий это сделать.
Основной текст, который лег в основу спектакля, продолжающегося четыре с половиной часа, – пьеса Андреева «Екатерина Ивановна», однако время от времени повествование прерывается другими короткими текстами писателя («Бездна», «В тумане», «Воскресение всех мертвых»).
Хотя декорации и костюмы «Прошлого» как будто пришли из 1910-х, актеры нередко – частично или полностью – сбрасывают с себя одежду и их живые молодые тела предстают во всей своей уязвимости. Абсолютное большинство сцен спектакля происходит в павильоне на сцене и одновременно транслируются в видеопроекции на большой экран над сценой. Через окна и двери «помещений» мы видим, что это не запись и актеры играют свои роли прямо сейчас, но зазор между их игрой и видеопроекцией, составляющий пускай даже долю секунды, наглядно демонстрирует, как настоящее становится прошлым (то есть умирает), у нас на глазах.
В этой связи выбор текстов для постановки представляется отнюдь неслучайным. Если отвлечься от возможных моралистических интерпретаций произведений Андреева, то становится понятно, что современному европейскому зрителю темы, представленные в спектакле, могут показаться совершенно лишенными актуальности и даже сложными для понимания. Речь идет прежде всего о запретах, связанных с сексуальной жизнью и половым влечением, и противоречием между романтическим идеалом чистоты и плотским желанием. Однако, после сексуальных революций 1960-х – 1970-х годов, неразрешимые конфликты, с которыми сталкиваются герои «Прошлого», могут показаться надуманными. Так, героиня «Екатерины Ивановны» сходит с ума после измены мужу, на которую тот сам же и спровоцировал ее своей ревностью и даже попыткой убийства, а герои «Бездны» и «В тумане» настолько проникнуты идеальным представлением о чистой любви, что столкновение с реальностью желания неизбежно ведет к чудовищным послеледствиям.
Персонажи «Прошлого» как будто бы ждут «Воскресения всех мертвых», когда «уже не стало и времени: начиналось вечное, что не измеряется, не движется, не течет, а пребывает вечно – одно во всем, и все в одном», а в жизни время не останавливается и заставляет их совершать страшные ошибки, испытывать ужас, стыдиться и страдать. Однако стыд и страдание – это то, что делает их живыми (хотя нередко ведет к смерти), и именно через экстаз стыда и страдания современный зритель может почувствовать близость к давно умершим текстам и героям прошлого, чьи костюмы, интерьеры, язык и мотивации могут казаться совершенно чужими и неактуальными.
Таким образом, подходя к прошлому не как к зеркалу современности, а как к абсолютно чужой системе координат, постановка Госслена побуждает зрителя совершить своего рода прыжок в неизвестность, акт веры, научиться «играть» по другим правилам и таким образом раздвинуть привычные границы собственной человечности, – ощутить связь с утраченной эпохой.
Гастроли спектакля «Прошлое» продолжаются во Франции и Швейцарии до конца мая, а в июле не исключены показы и в Москве. В постановке заняты актеры: Гийом Башле, Максанс Вандевельде, Жозеф Друэ, Дени Эйриэ, Карин Горон, Виктория Кенель и Ашиль Режьяни.
Кстати
С самого начала своей творческой карьеры Жюльен Госслен работает со своей труппой актеров Si vous pouviez lécher mon cœur , и коллег по театральной школе Северного театра. У труппы нет собственной площадки, но ее поддерживают различные французские культурные фонды. Жюльен Госслен и его актеры имеют статус «ассоциированных артистов» при театрах Валансьенна, Национального Театра в Страсбурге и театра Нантерр-Амандье.
Жюльен Госслен заявил о себе чуть меньше десяти лет назад, представив зрителям два успешных спектакля по нашумевшим романам – «Элементарным частицам» Мишеля Уэльбека и «2066» Роберто Боланьо. Еще через три года выпускник театральной школы при Северном Театре в Лилле стал создателем амбициозного многочасового театрального проекта по трем произведениям классика американского постмодернизма Дона ДеЛилло: «Игроки», «Мао II» и «Имена».
В 2018 году, работая над текстами, опубликованными в конце 1970-х – начале 1990-х, Жульен Госслен обращал внимание зрителя на темы терроризма и политического насилия, которые объединили эти произведения. Впрочем, по мнению режиссера, актуальность романов ДеЛилло – и для читателя, и для зрителя – на излете второго десятилетия ХХI века состоит не только в ежедневной угрозе терактов, с которой нам приходится жить, но и в том, что в современном мире люди оказываются настолько отчуждены друг от друга и от самих себя, что акт насилия зачастую может представляться единственным радикальным способом почувствовать себя живым.В своем новом спектакле, который впервые был показан в сентябре в Национальном Театре в Страсбурге, а затем в декабре на Осеннем фестивале в парижском «Одеоне», Жюльен Госслен неожиданно ставит перед собой задачу «отречься» от современности. Спектакль так и называется – «Прошлое» (Le passé), и поставлен по произведениям Леонида Андреева.
В своих недавних интервью Госслен утверждает, что современный театр слишком озабочен актуальностью классических произведений, и «осовременивание» постановок, возможно, – часть проблемы. В погоне за актуальностью мы упускаем из виду тот факт, что тексты эти принадлежат безвозратно ушедшим эпохам и мы, чители и зрители двадцать первого века, никогда до конца не сможем их понять: начнем с того, что мы больше не одеваемся и не говорим так, как это делали люди прошлого. Получается, что, стараясь приблизить старинные тексты к нашей эпохе, мы не позволяем себе пережить чувство потери и ностальгии по утраченному.Задачу «реностальгизации» прошлого, однако, Госслен выполняет в своем спектакле довольно интересным образом; он будто работает с диалектикой «живого» и «мертвого», одновременно утверждая радикальное различие этих состояний и подчеркивая невозможность такого различия. Эта диалектика пронизывает и формальные, и смысловые стороны постановки. Парадоксальным образом, только прочувствовав дистанцию с прошлым, вплоть до отторжения, возможно ощутить с ним связь. И искусство – канал, позволяющий это сделать.
Основной текст, который лег в основу спектакля, продолжающегося четыре с половиной часа, – пьеса Андреева «Екатерина Ивановна», однако время от времени повествование прерывается другими короткими текстами писателя («Бездна», «В тумане», «Воскресение всех мертвых»).
Хотя декорации и костюмы «Прошлого» как будто пришли из 1910-х, актеры нередко – частично или полностью – сбрасывают с себя одежду и их живые молодые тела предстают во всей своей уязвимости. Абсолютное большинство сцен спектакля происходит в павильоне на сцене и одновременно транслируются в видеопроекции на большой экран над сценой. Через окна и двери «помещений» мы видим, что это не запись и актеры играют свои роли прямо сейчас, но зазор между их игрой и видеопроекцией, составляющий пускай даже долю секунды, наглядно демонстрирует, как настоящее становится прошлым (то есть умирает), у нас на глазах.
В этой связи выбор текстов для постановки представляется отнюдь неслучайным. Если отвлечься от возможных моралистических интерпретаций произведений Андреева, то становится понятно, что современному европейскому зрителю темы, представленные в спектакле, могут показаться совершенно лишенными актуальности и даже сложными для понимания. Речь идет прежде всего о запретах, связанных с сексуальной жизнью и половым влечением, и противоречием между романтическим идеалом чистоты и плотским желанием. Однако, после сексуальных революций 1960-х – 1970-х годов, неразрешимые конфликты, с которыми сталкиваются герои «Прошлого», могут показаться надуманными. Так, героиня «Екатерины Ивановны» сходит с ума после измены мужу, на которую тот сам же и спровоцировал ее своей ревностью и даже попыткой убийства, а герои «Бездны» и «В тумане» настолько проникнуты идеальным представлением о чистой любви, что столкновение с реальностью желания неизбежно ведет к чудовищным послеледствиям.
Персонажи «Прошлого» как будто бы ждут «Воскресения всех мертвых», когда «уже не стало и времени: начиналось вечное, что не измеряется, не движется, не течет, а пребывает вечно – одно во всем, и все в одном», а в жизни время не останавливается и заставляет их совершать страшные ошибки, испытывать ужас, стыдиться и страдать. Однако стыд и страдание – это то, что делает их живыми (хотя нередко ведет к смерти), и именно через экстаз стыда и страдания современный зритель может почувствовать близость к давно умершим текстам и героям прошлого, чьи костюмы, интерьеры, язык и мотивации могут казаться совершенно чужими и неактуальными.Таким образом, подходя к прошлому не как к зеркалу современности, а как к абсолютно чужой системе координат, постановка Госслена побуждает зрителя совершить своего рода прыжок в неизвестность, акт веры, научиться «играть» по другим правилам и таким образом раздвинуть привычные границы собственной человечности, – ощутить связь с утраченной эпохой.
Гастроли спектакля «Прошлое» продолжаются во Франции и Швейцарии до конца мая, а в июле не исключены показы и в Москве. В постановке заняты актеры: Гийом Башле, Максанс Вандевельде, Жозеф Друэ, Дени Эйриэ, Карин Горон, Виктория Кенель и Ашиль Режьяни.Кстати
С самого начала своей творческой карьеры Жюльен Госслен работает со своей труппой актеров Si vous pouviez lécher mon cœur , и коллег по театральной школе Северного театра. У труппы нет собственной площадки, но ее поддерживают различные французские культурные фонды. Жюльен Госслен и его актеры имеют статус «ассоциированных артистов» при театрах Валансьенна, Национального Театра в Страсбурге и театра Нантерр-Амандье.
